— Да. Белые и большие господа — мрачно ответила Настя, поняв, что девушка на самом деле засланка и пришла на разведку. Любопытный народ решил все-таки узнать, откуда Настя такая взялась и чем дышит.
— Ты из господ?! — черные глаза девушки стали широкими, как блюдца — Из аристократов?!
— Ну конечно — Настя сделала как можно более серьезную физиономию — Принцесса. Меня украли и выбросили на этот материк, чтобы…чтобы работорговец меня захватил и продал с аукциона!
— Ух ты… — искренне восхитилась Ана — Принцесса! Настоящая!
— А ты думаешь чего мне хотят лобок золотить — так же невозмутимо ответила Настя — Чтобы показать, что я из золотой молодежи.
Девушка секунд десять смотрела на собеседницу, потом недоверчиво помотала головой:
— Ты шутишь. Точно, ты шутишь!
— Так не задавай глупых вопросов — холодно ответила Настя — Все мы здесь одинаковы. Все рабы.
— Я свободная! — гордо ответила Ана — Я могу выходить наружу каждые семь дней!
И тут же добавила, помолчав секунды три:
— Деньги отношу маме. У меня еще два брата и две сестры. Отец на войне погиб, у южан, ну а я вот деньги зарабатываю. А что — выгодно, хорошо! Где еще такие деньги найдешь? Мама и домик подновила, и одежду с обувью мелким покупает, и еда всегда есть. И мне на счет в банк деньги кладет. Выйду отсюда — будет на что жить. Замуж выйду, рожу.
— А зачем татуировку на физиономии сделала? — спросила Настя, собственно для того, чтобы поддержать разговор. Хоть какое-то развлечение. А то кроме тренировок, жрачки, да посещения сортира больше никаких развлечений.
— Это для арены — усмехнулась Ана — потом сведу. И на руках и ногах сведу. Плевое дело — для мага. Неприятно, конечно, когда сводят — но не страшно. Сенда рассказывала, когда сводила — воняло, как будто свинину жарили. Краску-то выжигают вместе с кожей. А потом уже наращивают.
— А она зачем сводила? — спросила Настя, разглядывая причудливые зигзаги на лице соседки.
— Ха ха ха! — Агна вдруг захохотала — Она пошла в трактир, нажралась там с наемниками, и они набили ей на лбу и на щеках мужские члены! Вот гады! Потом сказали, что набили столько членов, сколько в ней побывало в эту ночь.
— И сколько? — невольно ухмыльнулась Настя.
— Двадцать три! Ах ха ха! — зашлась хохотом Ана, на нее оглянулись, и она сразу убавила звук — И вроде как не по одному разу! Скандал был — жуткий! Представляешь, она приходит с красной рожей, вся в членах — а ей на арену! Эллерс сам ее выпорол, лично. И оштрафовал на месячную зарплату. Чтобы неповадно было так нажираться. А еще — лишил выхода в город на полгода.
— Круто! — уважительно кивнула Настя — И как она все это восприняла?
— Да как — широко улыбнулась Ана — Вон, видишь? Ржет, как лошадь! И тогда ржала. Мол, есть что вспомнить, хотя половину парней все равно не помнит.
Настя посмотрела туда, когда она показывала, и увидела еще одну «фитоняшку»-качка. Только повыше Аны, и пофигуристее. И посимпатичнее. Да, этой могли заинтересоваться мужчины. На лесбиянку она точно не была похожа.
— Слушай…Наста… — Ана помедлила, будто решаясь — А у тебя есть кто-нибудь? Ну…парень там…девушка?
— С какой целью интересуешься? — холодно ответила Настя, которая все уже прекрасно поняла.
— У меня тут…нет подруги. Была…Эгель, мы с ней иногда…но она ушла. Контракт кончился, и ушла. Замуж, говорят, выходит. Если бы мы с тобой… Нет, нет — подожди! Я понимаю, что у тебя будет куча любовниц и любовников — только помани! Я не собираюсь тебя ни в чем ограничивать, не буду ревновать! И мужчины — хочешь, так с мужчинами! Сколько угодно! Но иногда…понимаешь?
— Понимаю… — вздохнула Настя, и посмотрела в глаза Аны — Послушай меня…подруга (Ана судорожно сглотнула после слова «подруга»). Мне ничего не надо. Ни мужчин, ни женщин не хочу, ни даже правой или левой руки. Я не хочу этого ничего! Вообще! Мужчин я ненавижу, они твари! (Ана закивала — да, да, твари!). Женщины мне безразличны. Так бывает, Ана…вот совсем мне этого не надо.
Настя подумала, и деланно проникновенно, тихо сказала собеседнице, наклонившись к ее уху:
— У меня не бывает оргазма. Я ненормальная. Мне это противно. Даже вырвать может. Поняла?
— Поняла! — слегка ошеломленно ответила Ана, и недоверчиво помотала головой — Только как так может быть?! Ты шутишь? Опять шутишь?!
— Ана…прежний хозяин меня пытал — медленно, с расстановкой сказала Настя — Я больше ста дней провисела на столбе под палящим солнцем, без воды и еды. Вечером меня снимали, лечили, кормили, ночь я спала, а утром вывешивали снова. Меня били кнутом, кидали в меня камнями, издевались. И теперь ты мне скажи — можно было сохранить разум в таком положении? Если бы я осталась нормальной — выжить бы не смогла. И у меня выжгло все, что касается любви, жалости, доброты и сочувствия. Ана, я не человек, я зверь. Я Волчица! И мне не нужно ни подруг, ни любовников. ТЕПЕРЬ поняла?
— Поняла — девушка громко выдохнула, и посмотрела в глаза Насте. И может показалось, но в глазах Хищницы мелькнула жалость.
— Поняла — повторила Ана — Как жаль! Ты такая…красивая, и при этом такая мужественная, сильная! В тебе сразу и мужчина, и женщина! Ты…мечта, мечта любого и любой! Видела, как на тебя смотрят наши девки? Даже те, кто не любит кувыркаться с подружками? Даже они — если бы ты поманила, они бы тебя всю облизали! А про мужчин и говорить не буду — даже мужеложцы, и то на тебя смотрят и слюни пускают. Вот так! И теперь им всем…нам всем…такой…такая…в общем — все расстроятся. Они к тебе подходить боятся…
— И потому прислали тебя — усмехнулась Настя — А ты не боишься? Вдруг я сейчас наброшусь на тебя и оторву тебе сиську?
— Ну…оторвать мне не так уж и просто — хохотнула Ана — И что-то мне подсказывает, что пока тебе палец в зад не сунешь, сиську ты отрывать не будешь! Ха ха ха…
— Один — один! — констатировала улыбнувшись Настя, и на душе у нее почему-то потеплело. Может и не все в этом мире ублюдки? Есть и приличные люди?
Вечерняя тренировка прошла спокойно и без особых эксцессов. Настю обычно ставили тренироваться с теми, кто повыше, и самым высоким из всех был длинный, жилистый мужик с очень смуглой кожей. Вот и сегодня ее поставили с ним. Звали его Гассар. Лет тридцать на вид, быстрый, ловкий, он виртуозно владел копьем, которое вначале на тренировке заменял двухметровый шест. Гассар был ниже Насти всего на полголовы, что для этого мира было очень даже высоким ростом.
Насте от него доставалось — уходила вся в синяках, а однажды он так двинул ей в живот, что Настю едва не вырвало. Боль была дикой, на грани потери сознания. Но Настя знала — бил он ее не потому, что хотел причинить эту самую боль, Гассар профессионал, раб из числа мятежников, захваченных на Юге Империи, и работал он профессионально, не давая спуску в том числе и Насте. Вчера он ее даже вроде как похвалил, сообщив, что теперь она не полный ноль, каким была, а может продержаться сто ударов сердца против одноногого и однорукого южанина — прежде чем тот воткнет копье ей в зад. Да, такой специфический юмор, и такая вот странная похвала, сказанная с ухмылкой и подмигиванием правым глазом.
А еще сказал, что для арены, и вообще для любого боя, ей нужно копье длиннее в полтора раза. Это для нее коротко. А с длинным копьем она будет практически непобедима. По крайней мере никто из этих тупых имперских увальней на копьях ее не победит.
Гассар ненавидел имперцев — всех, без исключения. И знал, что закончит свои дни на арене. Может быть даже умрет от руки той же Насти. Но учил ее с полной отдачей, а напоследок сказал, проверив перед этим, не слышат ли кто-нибудь другой: «Я знаю, как ты ненавидишь имперцев! Я тебя обучу всему, что знаю, только ты пообещай мне, что убьешь этих тварей столько, сколько сможешь убить!»
Настя на его слова только молча кивнула, слегка ошеломленная сказанным, и тем, КАК он это сказал. Похоже, что он ненавидел имперцев даже сильнее, чем она сама.
