— Ой, не вгоняй меня, старую, в краску. Давай солью тебе, пока не остыло.
В маленькой комнате рядом со спальней была «ванная» комната, где по утрам я брился. Умывальник, зеркало, крючки для одежды и полотенец. Я скинул рубашку и над тазиком помыл голову, шею и руки. Ух, хорошо! Жаль только в баню теперь не сходишь, сам её развалил. Ну да ладно, отстрою заново, лучше прежней.
— Спасибо, Настасья Филипповна. Я буду у себя в кабинете, если что.
Ключница ушла, а я закончил водные процедуры, переоделся в чистый костюм и пошёл готовиться к визиту Еропкина.
* * *
Только я собирался открыть свою тайную комнатку, как снова появилась Настасья Филипповна. На этот раз у неё в руках был поднос со всякой снедью — пирожки, кулебяка, паштеты в мисочках, домашняя колбаса, нарезанная кружочками, ломтики буженины, зелень, свежий хлеб и всякая другая съедобная закуска.
— Замори червячка, Костенька. А то голодный совсем, отощал, пока на войну ездил.
— Спасибо, Настасья Филипповна.
Дверь скрипнула, и в кабинет просочился Киж.
— А ну, уйди, — ключница нахмурилась, — не мешай Константину Платоновичу завтракать.
— Не надо его гнать, мне он нужен.
Настасья Филипповна сердито хмыкнула и удалилась, а я поставил перед Кижом задачи.
— Возьми что-нибудь съестное и незаметно сходи к Тане с Александрой. Пусть сидят в засаде и дальше. Дормез пригони к заднему входу и отнеси мой саквояж и длинный свёрток в спальню.
Киж щёлкнул каблуками и пошёл выполнять, чуть не столкнувшись в двери с Диего.
— Сударыня! Добрейшего утра.
Он нарочно наигранно раскланялся и смылся прежде, чем она сказала ему хоть слово.
— Рада, что ты вернулся, Констан. — Испанка внимательно разглядывала меня, будто искала изменения в моей внешности. — Твои дела в столице уладились?
— Не оставляешь надежды сманить меня в Испанию?
Диего ухмыльнулась:
— Было бы неплохо.
— Увы, увы, я решил все проблемы.
— Молодец! Редко кому удаётся выскользнуть из лап вашей Тайной канцелярии.
— У меня, знаешь ли, там родственные связи.
Она кивнула, будто была разочарована моей удачей.
— Тогда не буду тебе мешать, — испанка показала на поднос с едой. — Разберёшься с текущими делами, нам надо будет поговорить. Запиши себе в план, как ты обычно делаешь.
Стоило ей выйти, в кабинет влетел Бобров. Вокруг левого глаза у него расплылся фингал смачного фиолетово-жёлтого цвета.
— Костя!
Он кинулся ко мне, и мы обнялись.
— Здорово, дружище!
— Ну ты живой, чертяка!
Бобров хлопал меня по спине и лыбился так радостно, будто выиграл в карты миллион.
— Напугал нас до коликов. Мне пришлось всех успокаивать, убеждать, что ты не можешь вот так погибнуть. Марью Алексевну чуть удар не хватил, когда объявили про тебя. Не вздумай больше умирать, понял?
— Постараюсь. Кто это тебя? — я указал на фингал. — Опять к Диего подкатывал?
— Если бы, — он осторожно потрогал фингал под глазом и поморщился. — Еропкины, пёсьи дети. Приехали, начали права качать, требовать выдать им твои бумаги.
— Бумаги? Они разве не на усадьбу глаз положили?
— Это потом, — Бобров дёрнул подбородком, — сначала требовали бумаги. Я им и ответил соответствующе. А этот гад как ударил меня… Хорошо хоть Марья Алексевна спасла, убить хотели, сволочи.
— Ничего, и тебя вылечим, дружище. Говорят, шрамы украшают мужчину.
— Так то шрамы… — он снова осторожно потрогал фингал. — Костя, у меня есть очень неприятные новости про Голицына.
— Стоп! Об этом мы поговорим после, на свежую голову. Сейчас надо с Еропкиными до конца разобраться. Будь другом, посмотри, кого можно поставить дозорным, чтобы предупредил, если гости пожалуют.
— Сделаю, Костя. Прямо сейчас и схожу, найду кого-нибудь.
Оставшись в одиночестве, я открыл дверцу в тайное хранилище и вытащил middle wand. Нервный принц лёг мне в руку и мелко завибрировал. Соскучился, что ли? Если честно, мне тоже не хватало жезла на войне — шпага не годилась для сложных манипуляций, и арсенал у меня был достаточно урезанный.
Идти вниз не хотелось, так что я просто распахнул окно и окинул взглядом двор. Ага, всё как я и помню, давно «пристрелянные» места. Я активировал Принца, разбудил Анубиса и принялся колдовать. Талант в тандеме с жезлом творили настоящие чудеса: огромные Знаки появлялись, стоило их представить, и наливались силой. Я кидал их во двор на землю и погружал в спящее состояние. Отличная домашняя заготовка для встречи нежданных гостей.
Засеяв сюрпризами видимый участок двора, я наконец-то смог присесть и взяться за еду. Жуя пирожки, я старался отогнать от себя все лишние мысли — впереди, скорее всего, дуэль с сильным магом, и отвлекаться хоть на Голицына, хоть на испанку, хоть на мысли о Тане не стоило. Голова должна быть чистой и ясной, как небо за окном.
* * *
Орка-служанка, видимо по приказу ключницы, принесла мне кофий. Но не успел я выпить и половину чашечки, как примчался Куприян.
— Константин Платонович, всадники. Человек десять, не меньше.
Я кивнул и жестом отпустил опричника. Допил кофий, встал и повесил на пояс справа Нервного принца, а слева шпагу. Не спеша спустился на первый этаж, вышел на крыльцо и сложил руки на груди. Внутри меня клокотала холодная ярость, требующая крови и мести. Бумаги, значит? Усадьбу? Сейчас я покажу вам, как зариться на чужое.
Когда всадники подъехали на расстояние в десяток саженей, я шагнул вперёд и крикнул:
— Меня зовут Константин Урусов. Господа Еропкины, если вы заплатите виру за беспокойство и поклянётесь никогда не попадаться мне на пути, я оставлю вас в живых. А ежели нет, то вырежу ваш род под корень, всех до единого. Даю на раздумья минуту, время пошло.
Глава 28
Коробочка
Вперёд выехал всадник лет тридцати пяти. Квадратная челюсть, глаза с прищуром, над правой бровью розовый шрам, похожий на червяка. Взгляд стальной и сосредоточенный. Сразу видно: дядька тёртый, с боевым опытом. Но не в армии служил, а, скорее, опричником в Сибири у какого-то большого рода.
— Уру-у-у-усов, — протянул он, — какая встреча. Думал, за тобой гоняться придётся, а ты сам пришёл.
— Еропкин, тебя не учили быть вежливым? В начале беседы надо представиться и поздороваться. Хотя, ты же ублюдок, откуда тебе знать хорошие манеры.
Он зло сжал губы и посмотрел с ненавистью. Что, дружок, задел тебя за живое? Не любишь, когда напоминают, что ты бастард? А ведь только благодаря мне и Кижу ты смог выбиться на первые роли в семье. И никакой благодарности!
— Дерзишь, мальчишка. Ничего, я заставлю тебя ползать передо мной. Будешь хорошо вылизывать мне сапоги, может, и оставлю тебя в живых.
Еропкин поднял руку, в которой была зажата медная коробочка с выступающим рычажком. Осклабившись, Еропкин надавил на него.
Эфир вздрогнул, и по мне ударила волна «визга» — беспорядочная рябь и бессмысленный шум, забивающие магические чувства. Голова тут же взорвалась нестерпимой болью, а в груди завыл Анубис. Ёшки-матрёшки, «Зуда»! Да ещё в качестве механического артефакта.
— Вперёд, — Еропкин, сам бледный от действия «Зуды», махнул рукой, — взять его!
Воспользоваться Талантом я не мог — Анубис скулил и не отзывался. Но рябь «Зуды» не разрушила толстые управляющие нити эфира, и я дёрнул за них со всей силой. Знаки, разбросанные по двору, отозвались неохотно и с задержкой, но всё же сработали.
Пламя взметнулось над землёй, раскрываясь огненными цветками. Раскалённый эфир, под действием дрожи «Зуды», оказал вовсе не то действие, на что я рассчитывал. Вместо того чтобы вспыхнуть факелами, опричники просто распались мелкой чёрной пылью и расплылись над землёй тёмными облачками.
Увы, искажение магии оказалось слишком сильным. Под действие Знаков попала только половина налётчиков. Пять человек, включая старшего Еропкина, уцелели, потеряв только лошадей.
