Военные уехали, я ещё раз осмотрела свои покупки, вроде всё по делу, даже писающий мальчик. Не знаю куда приткну эту статую, но место для него точно найдется, будет у меня свой фонтан, не хуже чем в Брюсселе. Гараж от этого добра надо освобождать, сейфы и гермодверь опустить в подвал, диванчики поставить у нашей танцплощадки, большую часть металлических шкафов и инструментов перетащить в лодочный ангар. Работы тут на целый день, поговорю насчет неё с Лютиковым, может у него есть на примете бригада хороших такелажников.
— Ольга Викторовна, можно с вами поговорить? — от мыслей отвлек голос Митрича.
— Да, да слушаю, если вы по поводу Крыма, то на следующей неделе можете выезжать, вещи собрали? — посмотрела на Белобородько.
— Вещи? Нет… тут такое дело Ольга Викторовна, мне бы здесь остаться, а Крым, да ну его, вы же здесь без меня пропадете, одно ворье вокруг! — замахал руками сторож.
— А как же Акулина Савельевна? — спросила Митрича.
Ни для кого не секрет, что эти двое постоянно между собой собачатся, то из-за рыбы, то из-за продуктов, в общем находят сто причин чтобы поругаться. К тому же я обещала работу на юге, а свои слова стараюсь держать, иначе можно потерять уважение. Обманешь раз, потом другой, люди перестанут тебе верить, а это никуда не годится.
— Так мы это, того, у нас всё нормально, можете сами её спросить. Лина! — громко позвал Белобородько.
Из дома тут же выскочила Воробьева (похоже ждала сигнала), начала так быстро тараторить, что я почти ничего не поняла. Минуты через три в голове резко щелкнуло, — Вы что, живете вместе?
Акулина Савельевна беспомощно посмотрела на Белобородько, тот подошел и обнял её за плечи.
— Что уж теперь скрывать, решили доживать вместе, сколько осталось всё теперь наше, — тихо и немного торжественно произнес сторож, Воробьева благодарно на него посмотрела.
— Понятно, может оно и к лучшему, совет вам и любовь, когда расписываться будете? — спросила сладкую парочку.
Вот тут и выяснилось, что об этом они не помышляли, хотели жить как раньше, а тут я со своим вопросом. Решили об этом крепко подумать, взвесить всё за и против, а на следующей неделе принять решение. Дело за ними, а мне теперь придется искать сторожа для южной дачи, а это поверьте не просто. Человек должен быть верным и честным, чтобы умел держать язык за зубами, ну и вообще, соответствовал. Ладно с этим, время пока терпит, а там глядишь кто-нибудь и подвернется, жизнь как известно непредсказуема. Кто бы мог подумать что эти двое сойдутся, они же готовы были убить друг друга, а теперь глядите, семья!
На часах скоро пять, пора отправляться в институт, узнать что там случилось. С Бородулиной вроде всё обговорили, я им акредетацию на ученую степень, они мне диплом и докторскую диссертацию, что ещё надо?
К назначенному времени чуть не опаздала, по дороге тащилась воинская колонна, хрен её обгонишь, длинная, а дорога с односторонним движением. Ладно под Москвой свернули, а так пришлось бы ползти за ними, скорость километров под сорок, не разгонишься.
В институте сразу направилась в кабинет ректора, благо дорогу к нему хорошо запомнила. Секретарь показала на дверь, значит меня ждали, вопрос только кто и зачем?
Зашла через двойные обитые двери, мне навстречу поспешила Бородулина, за ней мельтешил какой-то плешивый хрен, в пиджаке и при галстуке. Поздоровалась с Марией Кузьминичной, она представила комсорга института, которым оказался тот плешивый.
— Познакомьтесь, это Петр Львович Грухин, наш секретарь комсомола, — показала на бледного комсорга Бородулина.
Здороваться с ним не стала, кто он такой, поэтому просто кивнула. Тот понял всё правильно, с руками не лез, стоял и чего то ждал от ректора.
— Так какое у вас ко мне дело? — присаживаясь на стул спросила Марию Кузьминичну.
Спросила, хотя уже обо всем догадалась, речь пойдет о деньгах, вернее комсомольских взносах.
— Простая формальность, вы забыли встать на учёт, а у нас в институте так не делается, — открыл рот плешивый.
— Мне это не нужно, ваша организация пройденный этап, притом не самый приятный. Если это всё, то я пожалуй пойду, — начала вставать со стула.
— Подождите Оленька, Петя отчасти прав, у нас так не принято. Я лично не раз возглавляла комсомольские стройотряды, до двадцати семи лет состояла в ВЛКСМ, только потом вступила в Коммунистическую партию, — Бородулина с ожиданием посмотрела на меня.
— Так от меня что вам нужно, в следующий раз возглавить стройотряд? — спросила ректора.
— Да нет, мы просто хотели помочь вам встать на учёт, давайте свой комсомольский билет, я вас быстро оформлю, — плешивый протянул ко мне руку.
— По пятницам не подаю, говорят от этого денег не будет! А если серьезно, то у меня его нет, я не член комсомола.
Видели бы вы их лица, у Бородулиной стало удивленным, а у Грухина так и вовсе от ужаса перекосило.
— Я состою в КПСС, вот мой партийный билет, — достала из сумочки книжечку в красивой обложке.
Только после этого ректор выдохнула, чего не скажешь о комсорге, плешивый впал в ступор, смотрел на меня не мигая. За такой косяк его никогда не простят, хотя формально он не виноват, всё равно будет крайним.
— Мария Кузьминична, насчет своих обязательств скажу сразу, акредитация в конце ноября, я уже обо всем договорилась. До свидания товарищи, — я пожала руку ректору, кивнула комсоргу и вышла из кабинета. Времени убила почти час, не просто изображать из себя блондинку, теперь срочно домой, нужно готовится к завтрашней охоте.
Глава 16
За окном ещё темно, на будильнике ровно пять утра, пора вставать и собираться на охоту. Вчера опять засиделись с Настей, смотрели видюшник, потом говорили о будущем. У меня впереди довольно насыщенный месяц, на две-три недели придется с Катей улететь в Карелию, там предстоят съемки натуры, остальное в павильоне Мосфильма. Здесь тоже скучать не придется, нужно выпустить в эфир несколько передач о милиции. Через неделю выступление на фестивале в Киргизии, неплохо бы там зарисоваться со своей группой, вопрос только в репетициях, успеем или нет.
Вчера, до прихода Насти, разбиралась со своим ружьем: чистила, смазывала, набивала патронташ патронами и регулировала оружейный ремень. Что ни говори, а мне здорово повезло, найти такой подходящий экспонат довольно сложно, тем более чтобы в нем всё подходило. Кинжал княгини пришлось немного править, зато сейчас он как бритва, не стыдно доставать из ножен. На предстоящей охоте роль пустоголовой блондинки не катит, только потом, за столом можно немного поиграть, иначе никакого уважения не будет. Сложно всё, как будто идешь по минному полю, с таким количеством политических интриганов мне общаться ещё не приходилось.
— Оль, ты уже встала? — услышала голос сестры.
" Ты уже встала", это как понимать: встала или уже? В чём здесь разница? Не понимаете, я тоже!
— Встала… уже! — крикнула в ответ.
После потащилась в ванную, вода более-менее привела меня в чувство, зевая уселась завтракать. Сегодня Настя расстаралась, напекла целую кучу блинчиков, которые я почти все стрескала.
— Оль, не вздумай там выпрашивать себе ордена и звания, ты меня поняла? — строго посмотрела на меня старшая.
От этого взгляда я чуть не подавилась, вот вредина, как будто я только для себя стараюсь.
— Что я дура по твоему? Там не до этого будет, если только к слову придется, — не подумавши ляпнула ей.
Не буду описывать что было дальше, Настя минут десять разорялась, пришлось дать честное слово что о наградах не заикнусь, только после этого она успокоилась.
Внизу бибикнула машина, это за мной, пришлось чуть ли не бегом одеваться. Когда я вышла из своей комнаты, Настя пораженно замерла, наверное не ожидала увидеть такую… охотницу.
— Оль, ну ты даешь, мужики глядя на тебя про всю охоту забудут! — всплеснула она руками.
В прихожей еще раз на себя посмотрела, вид у меня действительно классный: женский охотничий костюм «Амазонка», австрийская шапочка с пером «А-ля Тироль», красивый кожаный патронташ и конечно дорогой кинжал с полудрагоценными камнями. В ягдташ (это такая сумочка охотника, для ношения дичи и необходимых на охоте припасов и приспособлений), положила документы и пару бутеров, вдруг перекусить захочется.
