Еще этот следователь. Тот самый, что приезжал на разбой — неудачное совпадение.
Она чувствовала, что он ей ни капли не поверил. Или это ей только показалось, и она сама себя накручивает?
Домой она возвращалась в подавленном состоянии. Еще и снег валил, залепляя лобовое стекло, что не прибавляло ей настроения. Когда уже подъезжала к дому, ей показалось что впереди мелькнула какая-то тень.
«Это не тень!» — пришла догадка.
Фоминых вдавила педаль газа, боясь, что тот ужасный человек ее опять нашел. Машина из-за скользкой дороги завиляла, и чтобы не во что ни врезаться, Фоминых была вынуждена затормозить.
И тут ей в боковое окно постучали. Она взвизгнула, попыталась запереть дверцу. Но та распахнулась.
— Отчего-то местные дамы предпочитают меня исключительно давить, — эту странную фразу задумчиво произнес тот самый молодой следователь, о котором она совсем недавно вспоминала.
Сейчас он был не в форме, а в кожаной куртке, черной вязанной шапке на голове, а на его шею был намотан модный кашемировый шарф.
— Ах, это вы, — облегченно выдохнула Фоминых,
— Вы ожидали кого-то другого? — светским тоном поинтересовался следователь.
— Я? Нет, что вы, — женщина почувствовала, как сильно вспотела. — Просто испугалась, думала сбила пешехода, — отговорилась она.
— Я цел и готов к разговору, — улыбнулся он.
Правда от его улыбки ей стало еще больше не по себе.
От пережитого шока Фоминых все никак не могла вспомнить ни его имени, ни фамилии.
Следователь захлопнул водительскую дверь и спустя минуту открыл переднюю пассажирскую, после чего без спроса забрался в салон.
— Рассказывайте! — велел он ей.
— Я вам уже все рассказала, что знала, — демонстрируя уверенность заявила Фоминых.
— У меня другое мнение на этот счет, — следователь перестал улыбаться.
— Я ничего не знаю! — крикнула она ему в лицо.
Ее уверенность в своих силах сильно пошатнулась после всех этих событий, начиная с той злополучной ночи, заканчивая этой встречей со следователем. Но Фоминых была сильной женщиной. Не будь она такой, никогда бы не заняла должность заведующей специализированного комиссионного магазина.
Она посмотрела в глаза этому настырному молодому следователю. Спросила себя, почему он пришел к ней сам, а не вызвал ее к себе повесткой? Прикинула про себя, сумеет ли использовать его в своих целях, и решилась.
— Я расскажу вам, кто украл драгоценности, если вы пообещаете вернуть мне половину.
— И кто их украл? — поторопил ее следователь.
— Я не услышала от вас согласия на мое предложение, — показала она решимость.
— Хорошо, договорились, — пожал тот плечами.
Женщина буквально ощупала его взглядом, прикидывая, лжет ли он.
— Бандиты? Высокопоставленные чиновники? — следователь принялся ее поторапливать.
— Еврей, — выплюнула она.
— Кто? — с заминкой переспросил Чапыра. Фоминых, наконец, вспомнила его фамилию.
— Вы что ничего не знаете? — в свою очередь удивилась она его неосведомленности.
— Об еврейской мафии? — уточнил он, и голос его при этом сочился сарказмом.
— Что? — не поняла она вопроса.
— Причем здесь евреи? — бросив на часы взгляд, спросил Чапыра, явно теряя интерес к разговору.
Женщина поняла, что он ей не верит.
— Евреи эмигрируют на свою историческую родину, а с собой вывозят драгоценности, — принялась она ему втолковывать.
— Вы хотите сказать, что в ваш дом забрались евреи? — скептически спросил следователь.
— Да, — Фоминых решительно кивнула. Теперь она точно уверилась, что и тогда в доме одним из трех бандитов был заказчик. Решил обмануть ее, подлец.
— Двое, участвующих в разбое, не были евреями, — о чем-то задумавшись сообщил следователь.
— Про двоих не знаю, но третий точно был евреем, — ухмыльнулась она зло. — Он же пытался меня сегодня убить! — мстительно заявила женщина.
— За что?
— За то, что я его узнала!
— А чего сразу не убил? — последовал вопрос.
Женщина задумалась. Врать заранее не подготовившись выходило плохо.
— Ладно. Он пришел меня не убивать, а вымогать драгоценности, — пришлось сказать правду.
— Опять?
— Да, он ведь знает, где я работаю! Вот и решил меня выдоить по полной. Требовал, чтобы я инсценировала кражу в магазине! — Фоминых заставила себя зареветь.
— Почему вы об этом утром не рассказали?
— Я его боюсь! У него везде связи. И в милиции, и в прокуратуре! Вы ведь никому не расскажите о нашем разговоре? Вы поможете мне? — женщина смотрела на следователя умоляюще.
— Вы мне его имя назовете? Или я его должен по приметам искать? — раздраженно спросил Чапыра.
Женщина удовлетворенно констатировала, что следователь клюнул. Осталось надеяться, что дело выгорит.
Глава 19
В отдел я вернулся уже после десяти вечера. В дежурке обрадовали, что следователя пока никто не искал и я, поблагодарив за то, что прикрыли, поднялся к себе в кабинет. С дежурной частью у меня после той истории с побегом Овсянникова полное взаимопонимание. Так что пользуюсь.
Откладывать разговор с Фоминых до выходных, а с двумя дежурствами подряд освободиться у меня раньше не получится, я не стал. Решил закрыть вопрос как можно быстрее. И сейчас сидел в кабинете, сшивал материалы уголовных дел, что мне натащили из всех подразделений за день, и прикидывал, успеет ли Михаил Олейник свалить в Израиль раньше, чем я его найду. По всему выходило, к нему надо было ехать завтра, сразу после дежурства.
Сперва, казалось, что обстоятельства мне благоволят. До утра меня никто больше на выезд не дергал, и я всю ночь проспал в кабинете. Сдал уголовные дела следующему дежурному следователю, переоделся в гражданку и рванул в адрес Олейника.
Вроде бы в девять утра все советские граждане должны быть на работе, но автобус оказался переполнен. В салон пришлось буквально протискиваться.
— Молодой человек, не толкайтесь! Вы здесь не один! — одна из бабулек меня сразу же поставила на место. И я застыл, держась за верхний поручень, окруженный со всех сторон пассажирами.
На остановках народ оживал, начинал усиленно работать локтями, чтобы успеть выйти или залезть в автобус. Доставалось и мне, но в этом времени я уже научился относиться к ударам судьбы философски.
В какой-то момент я что-то толи почувствовал, толи зацепил боковым зрением и дернул руку к внутреннему карману. Тот оказался пуст, а куртка наполовину расстегнутой.
Оглянулся на выходящих из автобуса и заметил молодого парня. Чем-то привлек он мое внимание, и, не тратя время на размышления, я ломанулся за ним. На посыпающиеся мне в спину проклятия не реагировал и успел втиснуться в закрывающиеся двери.
— Стоять! — в пару шагов я догнал карманника, развернул его за плечо и вломил кулаком в солнечное сплетение. — Удостоверение вернул! — процедил я, одновременно шмоная его карманы.
— Э-э, ты чего творишь?! Какое удостоверение? — просипел он, строя из себя ни в чем не повинного гражданина.
Шмон ничего не дал, это меня еще больше разозлило. Но я сдержался и как можно миролюбивее пообещал:
— Верни ксиву и ничего не будет, слово даю.
— Да не брал я у тебя ничего! — гнул свое карманник.
Хотел ему еще добавить для ускорения работы мысли, но заведенную для удара руку бесцеремонно перехватили.
— Ну-ка охолони! — какой-то мужик оттеснил меня от карманника. Я было дернулся, но мне тут же был продемонстрирован пудовый кулак пролетария.
Веский довод, еще и народ возле нас собрался.
— Хулиганье! Куда только милиция смотрит?! — посыпались гневные возгласы неравнодушных граждан.
— Он меня обокрал, — начал я объяснять.
— Врет он все! — в свою очередь возмутился карманник. — Товарищи, смотрите, нет у меня ничего, — и он вывернул перед людьми свои карманы.
Ему верили больше. Ведь именно я на их глазах напал на этого приличного, по их мнению, парня. А он, действительно, не походил на уркагана, по виду, студент, как студент.
