— А это Николай, — указала Маша на второго «рабочего».
Николай был выше своего товарища, но было заметно, что не он здесь главный. Это был высокий крепкий парень с голубыми глазами.
— А это товарищи из Цюриха, о которых я говорила, — сказала девушка, повернувшись к прибывшим и указывая на оперативников. — Это товарищ Кирилл, он старший, а это Ваня.
Мужчины обменялись рукопожатиями; все уселись за стол.
— Значит, из-за границы прибыли? — начал беседу Арсений. — Прям-таки решили Зимний взорвать?
— Да, такое задание дала организация, — ответил Углов. Ответил совершенно спокойно, твердо глядя в глаза Арсения.
— И где же у вас взрывчатка? Для такого дела динамита много надо, двумя фунтами не обойдешься. Тут нужен пуд, а то и два…
Этот момент они с Машей не обговаривали; надо было импровизировать. Но Углова трудно было сбить с толку, он умел быстро соображать.
— Взрывчатка уже на месте, во дворце, — сказал он. — Собственно, у нас уже почти все готово для подрыва. То и обидно, что нас взяли, когда мы большую часть работы сделали. А что касается пуда-двух, то тут вы ошибаетесь. У нас не динамит, а меленит. У него взрывная сила больше, так что нужно его меньше.
— И кто же вам дал такое задание?
— Савинков, — веско ответил Углов.
— А, это такой пожилой, с бородкой? — кивнул Арсений.
Углов почувствовал в вопросе подвох. Но не успел все хорошенько обдумать, как Ваня ответил:
— Нет, товарищ, вы его с кем-то путаете. Борис Викторович человек еще молодой, немногим старше вас. И бороды у него никакой нет. Раньше он усы носил, когда у нас в Киеве акции устраивал. А сейчас вообще все сбрил, и так ему больше идет. А вы его спутали, скорее всего, с Черновым или с Пешехоновым.
— Но они нам такое задание никогда бы не дали, — сказал Углов, поддерживая товарища.
Арсений кивнул. Как видно, ответы оперативников его удовлетворили. Проверка была закончена, можно было переходить к делу.
— Мария сказала, что вашему товарищу угрожает «столыпинский галстук», — сказал вожак эсеров. — И если они знают о вашем задании и найдут взрывчатку во дворце, так и будет. Так что мы вмешаемся, поможем вам его выручить. План будет такой. Надо, чтобы ваш товарищ — как его зовут?
— Игорь, — ответил Углов.
— Надо, чтобы Игорь сделал признание. Что он, дескать, раскаивается и, чтобы избежать смертной казни, готов всех выдать и показать место, где спрятана взрывчатка.
— Но место назовет другое, не дворец? — догадался Ваня.
— Нет, не дворец, — подтвердил Арсений. — Он скажет, что зарыл взрывчатку на Аптекарском острове. Сейчас объясню, почему там. Место там дачное, остров еще не везде застроен. Так что спрятать там что-то секретное вполне можно, и эти слова не вызовут у охранки недоверия. А с другой стороны, место все же известное, охраняемое — это им тоже понравится. Но для нашего плана важно и другое. На Аптекарском есть дачи очень важных царских сановников — того же покойного Столыпина, а также губернатора, министра внутренних дел Макарова… Когда Игорь сделает такое признание, он уточнит, что место это трудно описать, он должен показать его сам. Значит, полиция организует его выезд на место.
— Ага, вот тут мы его и сможем освободить! — воскликнул Ваня. — Но ведь они нагонят туда охраны видимо-невидимо! Что же нам, целый бой с ними устраивать?
— Да, охраны будет много, — кивнул Арсений. — Тем более поедут мимо Охранного отделения на Александровском проспекте. Но сражаться со всей этой охраной мы не станем. Мы ее отвлечем. Для этого нам и пригодятся дачи сановников. Как раз в то время, когда карета с вашим товарищем будет проезжать мимо одной из дач, наши люди организуют на нее нападение. Этим как раз будет заниматься Николай.
И Арсений кивнул на своего спутника.
— Но погодите, ведь напасть на дачу тоже трудно! — удивленно сказал Ваня. — Опять целый бой получится!
— Не получится, — заверил его Николай; голос у него был густой, низкий. — Мы ж не серьезно на нее нападем, а вроде понарошку. Стрельбы будет много, а дела — чуть.
— А, так вы будете обозначать нападение! — догадался Ваня.
— Ну да, — снова вступил в разговор Арсений. — У полиции имеется инструкция: если они видят угрозу жизни государя императора или высших сановников, должны немедленно прийти на помощь. Поэтому большая часть охраны кинется туда, где будет Николай и его люди. А мы в это время отобьем вашего Игоря.
— А потом? — спросил Углов.
— А потом катим в условленное место на берег Большой Невки. Там заранее будет приготовлена лодка. На ней переправимся на Выборгскую сторону, к Черной речке. Оттуда выходим на железку, товарищи сажают нас на паровоз, и катим в Финляндию. Там отсидимся. Ну как, годится такой план?
— План просто отличный, — сказал Углов. — Нам бы хотелось участвовать в нападении на тюремную карету, самим отбить нашего товарища.
— Законное желание, — сказал эсер. — Стрелять умеете?
— Я пулю в пулю сажаю, — отвечал Углов. — Ваня стрелок не такой меткий, но оружие держать умеет.
— Оружие есть?
— Да, у обоих, только патроны кончились.
— Патроны мы дадим, — заверил эсер. — С этим затруднений не будет.
— Тогда у меня вот какой вопрос, — сказал Углов. — А почему Игорь должен решить, что ему пора делать признание? И насчет взрывчатки, где она зарыта?
— Так у Марии связной в «Крестах» имеется, — ответил Арсений. — Вы напишете записку, он передаст. Сами своему товарищу все объясните. Вот прямо сейчас садитесь и пишите, а Мария отнесет. А мы пойдем акцию готовить. Тут большая работа нужна. Если никаких осложнений не будет, за два дня все подготовим. Тогда пришлем связного, он скажет, когда, где встречаемся. И тогда вы пошлете Игорю вторую записку, чтобы он был полностью готов.
— Хорошо, — кивнул Углов.
Эсеры поднялись и ушли тем же путем, как появились, — через огород. А оперативники сели сочинять записку Дружинину. Это было делом нелегким — надо было изложить весь план, объяснить насчет взрывчатки, и все это уместить на одном листке бумаги — Маша сказала, что послание в «Кресты» не должно занимать много места.
Наконец, после долгих упорных трудов, текст был составлен и записан убористым почерком Вани на клочке бумаги. Маша взяла послание и ушла, друзья остались одни. Углов сел делать то, что делал обычно, когда не было других занятий и требовалось чем-то заполнить время, — чистить пистолет. Ваня же принялся ходить по домику из комнаты в комнату, нигде не находя себе места.
Когда он, наверное, в двадцатый раз прошел мимо Углова, тот не выдержал и спросил:
— Ты чего маячишь, места себе не найдешь? Может, опять, как в прошлый раз, предчувствие плохое? Ты не скрывай, скажи. А то, может, и не надо нам соглашаться на эту операцию. Может, там что-то не так пойдет?
— Нет, это не из-за операции, — отвечал Ваня. — Про нее я пока ничего не знаю, рано еще. Меня мысль одна мучает. Она мне еще тогда пришла, когда Арсений свой план рассказывал.
— Ну, и что за мысль?
— Я вдруг почувствовал, что у нас есть другой способ освободить Игоря. Без всякого риска, без операций и стрельбы. Этот способ связан с тем, как мы здесь появились. Я чувствую, что есть какая-то возможность. Только никак не пойму, какая…
— Что, предлагаешь прилететь к нему в камеру с помощью временного генератора? А потом взять его обратно? — спросил Углов, откладывая в сторону пистолет. — А что, это возможно! Надо только вернуться в наше время, объяснить руководству ситуацию и перетащить всю аппаратуру в Питер, в «Кресты»…
— Нет, так не пойдет, — покачал головой Ваня. — Я уже думал. Слишком много времени потребует. Помнишь, перед нашей отправкой сколько времени они в оперном все монтировали, а потом отлаживали? За это время Игоря могут казнить. Или на каторгу отправить. Нужно что-то другое…
— Как же ты говоришь, что у нас не хватит времени? — возразил Углов. — Ведь все время у нас в руках! Захотим — и вернемся прямо в сегодняшний день!
— Да, верно! — воскликнул Ваня. — Надо воспользоваться временем. И даже в «Кресты» переносить аппаратуру не нужно! Надо нам ехать в Киев, вернуться в наше время, а потом перенестись опять в Киев — но только позавчера или еще раньше. Вернуться в Питер накануне того дня, когда полиция на нас напала, и предупредить Игоря. Тогда позавчера вечером нас бы в квартире на Лиговском уже не было. И Игорь был бы с нами! Ну, как план?
Углов задумался. Видно было, что отнесся он к Ваниному предложению с предельной серьезностью. Наконец, после долгих размышлений, руководитель группы отрицательно покачал головой.
— Нет, так не пойдет, — медленно произнес он. — В таком случае мы нарушим заповедь, про которую нам говорил Григорий Соломонович. Образуем петлю времени. Помнишь, что он говорил? Мы не можем встречаться в прошлом с самими собой, не должны «стирать», подчищать собственные поступки. Потому что в таком случае мы меняем действия других людей, и могут образоваться разрывы, или наслоения, когда одни и те же сцены могут повториться дважды, или какой-то день может вдруг исчезнуть. Ученые не знают, к каким последствиям это может привести, но они могут быть пострашней атомного взрыва. Нет, вернуться в день накануне ареста и предупредить самих себя мы не можем. Лучше выглядит моя идея — перетащить аппаратуру в камеру «Крестов» и изъять оттуда Игоря. В этом случае петля времени не образуется. Но и тут есть опасность: пока мы будем этим заниматься в XXI веке, здесь, в XX, события уйдут вперед. Скажем, Игоря отправят на каторгу. Если мы его спасем, мы зачеркнем этот вариант развития событий, то есть нарушим другую заповедь — вмешаемся в ход истории. Нет уж, давай действовать без парадоксов и петель, с помощью револьверов и верных товарищей!
