Всадники выглядели особенно грозно, поскольку носили блестящие доспехи и длинные пики. У некоторых были луки и ружья.
За линией пехоты я заметил самые настоящие пушки, ничуть не хуже, чем у нас, по крайней мере, на первый взгляд.
Гусары поскакали к левому, более близкому к реке флангу врага. Казаки тоже перестроились и направились к правому флангу. На фоне огромной вражеской армии они выглядели маленькой горсточкой, будто ложка чая, готовая раствориться в огромном самоваре.
Пехота врага начала быстро разворачиваться, готовя луки и ружья. Еще они покатили вперед пушки, готовясь угостить нас дружным залпом в упор, когда мы подъедем поближе.
Кавалерия противника тем временем медленно двинулась навстречу, постепенно набирая ход. Я не скажу, что они были защищены, как древние сакские катаракты, но выглядели довольно устрашающе в блестящих на солнце доспехах и копьях наперевес. Я ожидал, что во время рукопашной они, особо не напрягаясь, втопчут нас в землю.
Не доходя до пехоты, гусары свернули, огибая войско противника по большой дуге. Кавалерия продолжала нестись к нам.
— Готовься! — крикнул Яковлев и я увидел, как гусары остановились и сдернули с плеч ружья с длинными стволами.
На мгновение их закрыли клубы пыли, а когда пыль рассеялась, я увидел, что они уже прицелились в приближающихся всадников врага.
Раз такое дело, я тоже решил не оставаться в стороне, тем более, что у меня было целых два штуцера, один за спиной, мой старый проверенный товарищ, поразивший Буринова, а второй в седельной сумке на Дикаре, я его получил только вчера.
Я остановил Смирного и достал свое оружие. За эти дни я уже достаточно наловчился готовить его к бою и вскоре я уже тоже прицелился в скачущих к нам врагов, ожидая команды полковника.
Сидеть в седле и целиться в надвигающуюся конную волну было, признаюсь, довольно волнующим занятием. От топота копыт вражеских коней в буквальном смысле сотрясалась земля и я с тревогой думал о том, что нам не успеть поразить их всех, они вскоре настигнут нас, даже после успешного залпа и положат всех мордой в землю.
— Пли! — прозвучала команда Яковлева и сразу же загрохотали выстрелы.
— Уходим! — крикнул он затем и гусары сорвались с места, не оглядываясь даже посмотреть на результаты своего залпа.
Я не ожидал этой команды и чуток застрял на месте.
— Ты чего стоишь? — закричал Рутников, проезжая мимо. — Застыл, что ли? Быстрее, сейчас они нас сомнут.
И помчался прочь. Я опомнился и поскакал следом за всеми. Оказывается, бесшабашные гусары вовсе и не планировали терять свои головы в безрассудной атаке на превосходящего числом врага. Они хотели атаковать его на расстоянии.
Разворачивая Смирного и Дикаря, я успел заметить, что после наших выстрелов из седла вылетело много противников. Атака кавалерии захлебнулась, враги теряли время, чтобы объехать других всадников, корчившихся от боли на земле.
А затем они тоже начали стрелять. Я к тому времени уже мчался вслед за гусарами, в последних рядах и слышал, как грохот копыт снова нарастает за спиной. Затем послышался свист и вокруг полетели стрелы. Большая часть не достигла моих коллег, но некоторые даже перелетели наши ряды и упали рядом с гусарами, скакавшими в середине строя. Особого урона стрелы не нанесли, кажется, задели пару коней.
Гусары продолжали скакать назад и я радовался такому повороту событий. Хорошо, что у командования полка еще остались мозги и оно не стало бросаться в самоубийственную атаку на врага. Теперь мы отойдем за холмы, отдохнем, перезарядим ружья для новой атаки и будем дожидаться наконец подкреплений. Я поблагодарил Всевышнего за избавление от опасности, когда Яковлев закричал:
— Готовься!
Гусары на ходу достали сабли. Что это такое, черт возьми? Кого они собрались атаковать?
Полковник снова выкрикнул приказ и затрубили горны. Я узнал звук сигнала к атаке. Гусары разделились на две части и развернулись на ходу к вражеской кавалерии, которая к тому времени замедлила ход, собираясь возвратиться к основным силам. Я в отчаянии наблюдал, как гусары ускорили бег коней и помчались во весь опор на врага, обнажив сабли.
Я лихорадочно достал второй штуцер и принялся готовить его к выстрелу. Гусары на ходу выровняли строй и приготовились к конной рубке.
Я прицелился в огромного кокандцев с копьем в руке и выстрелил. Пуля попала ему в плечо и он откинулся назад в седле, выронив оружие. Ладно, хоть не упал, но зато на время вышел из строя.
Кокандцы мрачно уплотнили строй, готовясь к битве. Я вытащил саблю и тоже послал Смирного в атаку вслед за гусарами, почти достигшими врага.
Пока я тяжело мчался за своими товарищами, гусары уже добрались до них и оба отряда на полном скаку встретились друг с другом.
Почти сразу место схватки накрыло облако пыли и я слышал сквозь него отчаянное ржание коней, звон сабель и крики сражающихся людей. А затем настал мой черед и я тоже прискакал к вражескому строю, немного обойдя его со стороны, чтобы не попасть в основную схватку.
Передо мной тоже выскочили вражеские всадники, готовящиеся обойти наших воинов с флангов. На какое-то мгновение я оказался наедине перед, по меньшей мере, сотней противников. Зажмурившись и проклиная себя за глупость, я послал Смирного прямо на них.
Когда я открыл глаза, то увидел, что черная волна вражеских всадников скачет прямо на меня и заметил, как солнце блестит на их шлемах, клинках и наконечниках копий. Я закричал дурным голосом, почти не слыша себя из-за шума вокруг и ударил Смирного ногами, чтобы он мчался еще быстрее. Затем поднял саблю, готовясь зацепить хотя бы одного врага перед смертью.
Перед самой стеной врагов я замахнулся, готовясь ударить воина впереди меня. Гусары отчаянно рубились сбоку от меня.
В это самое мгновение с другой стороны, там, где я никого не ожидал, раздалось громовое «Ура!». Я успел заметить краем глаза конную лаву, набегающую на моих врагов с фланга и разглядел в них казаков. Видимо, Платов отправил их на помощь гусарам.
В общем, все получилось как нельзя лучше. Как раз, когда я ворвался в строй несколько опешивших врагов, с другой стороны на них обрушились казаки. Кроме того, пока я с остервенением рубил врагов, с тыла на них, оказывается, напал сам Платов. Он к тому времени ушел от кавалерии правого фланга и успел прямо через весь фронт домчаться до нас, чтобы вовремя прийти на помощь. Такого объединенного тройного удара, гусаров и двух казачьих полков, тем более, неожиданного, всадники левого фланга не выдержали и вскоре начали разбегаться.
Я всего этого, разумеется, не знал, потому что вскоре после попадания во вражеский строй вылетел из седла от удара палицей по многострадальному плечу. Боль была дичайшая, я чуть не потерял сознание, но выдержал и даже тут же вскочил на ноги.
Вражеские всадники не стали меня добивать. Я услышал звуки далекого боя, это нам на помощь как раз пришли казаки. Вражеская кавалерия дрогнула, я ощутил это каким-то звериным чутьем, будто по рядам всадников пробежала невидимая волна паники.
Уворачиваясь от ударов, я схватил Дикаря за седло, а конь тем временем стоял спокойно и ждал, когда кутерьма вокруг наконец уляжется. Вскоре мне удалось взять его за уздцы, а затем и перехватить Смирного. Этот конь, напротив, лягался и кусал всех подряд со страшной силой.
Вскоре, однако, пространство вокруг нас освободилось. Исчезли все вражеские всадники, будто испарились. Я огляделся и увидел, что они поспешно отступили к своей армии у стен Туркестана, а над ними дрожат в зыбком мареве синие куполы городских мечетей.
Я взобрался на Дикаря и поехал за гусарами, преследующих врагов и выбивающих из седел. Плечо болело немилосердно и мешало управлять конями.
Когда вражеская кавалерия отступила под защиту пехоты, гусары и казаки подались назад и выстроились за холмами у города. На песке, там где произошла недавняя схватка, остались лежать трупы людей и коней.
