Пальцем сделал знак Петру, чтобы подошел.
– Пикировщиков я тебе дам, все, что остались. Беречь как зеницу ока. Им тут другое приказание было дано, так я его отменил. Сейчас подъедут командир 73-го, Герой Союза полковник Крохалев, и его начштаба. Ну, и распланируете работу. План – мне на стол на утверждение. Базируются они вот здесь, скорректируйте карту, полосу закончили удлинять три дня назад. Груз там тяжелый и секретный. Но аэродромы – важнее, это ты заруби у себя на носу. Но помни, что это задание на них висит, и проводи все так, чтобы машины были целы. Государственной важности вопрос.
Самохин уже понял, что прямой как палка Петр режет правду-матку прямо в глаза, и тем опасен. Лучше ему потакать, быстрее сам голову сломает, потому что противник его и его людей будет караулить, так как опасны они и сами лезут к теще на блины, туда, куда Макар телят не гонял. Они, немцы, и не таких обламывали. А если все пойдет хорошо, то действиями этих людей руководил он, поддерживал их начинания, и это буксиром выведет его на более высокую ступень в сложной иерархии флота.
Было уже половина третьего, когда в штабе появились «пикировщики». В кавычках, потому сразу заявили, что делать это даже днем они не умеют. Машин у них двенадцать осталось. Из них два Пе-2р, которые в бомболюках имели стационарный АФА, и для бомбежки не годились. Итого – десять, РРАБов всего шесть, для остальных нет 2,5-килограммовок. Будут использованы сотки в мотогондолах и 25-килограммовки в люках и пакетах под крыльями. Маршрут проложили аж через Ополье, чтобы сбить противника с толку. После атаки отход на восток, потом через Колпино домой.
Так как разработка маршрута прошла без Крохалева и Кондаурова, и уже на плане стояла подпись Самохина, тем ничего не оставалось делать, как надиктовать координаты поворотов в свой штаб и дать команду на вылет. Сопровождать отправили Сашу Хабарова в составе третьего звена. Какой-то урон аэродрому был нанесен. Бомбили курсом 90 просеку в лесу, которой до войны не было. Я-то знал конфигурацию этого аэродрома, который два года был для нас домом родным. И где немцы прятались от бомбежек и выставляли нелетающие самолеты, мне было хорошо известно. С детства! На фотографиях отмечались пожары и взрывы. Там же в лесу был склад боепитания и ГСМ. Хабаров удачно провел штурмовку прожекторов ПВО и фактически сорвал постановку заградительного огня. Эскадрилья «пешек» шла на большой высоте, бомбила с горизонтали и шумела здорово. Сопровождающее звено, наоборот, шло на малой и впереди бомбардировщиков, и заходили они со стороны Выры, правее и под углом к линии просеки. Немецкие батареи стояли до и после будущей улицы Куприянова. После атаки истребителей у немцев осталось только два прожектора на станции за железной дорогой. Пара немцев после атаки взлететь не смогла, ее тоже обстреляли, но поджечь не смогли. В тот же день оберст-лейтенант Траутлофт отправил в Берлин шифровку, что настоятельно требует прислать новейшие Fw-190, с ночными прицелами, так как «Große Ratte», действительно, появились в ночном небе Петербурга и проявляют активность.
Еще в пять утра стало понятно, что немцы не отказались от своих планов: стереть Балтфлот бомбами. Активизировалась работа радиостанций в Острове, Пскове, Тиле. Там базировались «большие» немцы. Петр позвонил Самохину, но за него ответил адъютант:
– Командующий отдыхает, разрешил вам действовать по обстановке.
Двенадцать самолетов взяли курс на Тарту. Погода, вежливо говоря, была не очень, низкие облака, правда, невысокой плотности с вытянутыми разрывами. Запасной целью были те же самые Торошковичи. Лишь на подходе к Гдову, когда прошли Сланцы, оператор обнаружил цели: над Чудским озером поднималась немецкая «свинья»: в растянутом строю находилось около 50–60 «юнкерсов-88».
Тяжелогруженные машины подходили к восточному берегу озера, когда их выставили на фон посветлевшего востока и взяли в прицелы двадцати четырех пушек и такого же количества пулеметов. Атака с 3/2 снизу. У этих машин это ахиллесова пята. Нижняя огневая точка сдвинута вправо и кабина стрелка тесная, с небольшим ходом пулемета. Работали в основном из пушек, на обратном возможен бой с истребителями. Весь экипаж у «юнкерса» находится в небольшой кабине с довольно высоким фонарем. Шесть замыкающих машин II/KG1 одновременно были атакованы из темноты. Строй не сомкнут, скорость в наборе маленькая, а облачность узкая и рваная. Канал связи забит помехами, и тут же последовала атака головных машин. Опять одновременно, но на этот раз вторая шестерка ушла вверх с переворотом, стремясь выйти из-под возможного обстрела на косой петле. Нервы и отсутствие команды ведущего, который получил снаряды по кабине слева, а штурвал у машины один, и его бомбардир нажал на сброс боезапаса, вызвали массовое сбрасывание бомб у остальных машин. Задача выполнена! Пусть летят куда хотят. Петр подал команду сбор и развернулся на обратный. Возвращение домой могло быть сложным.
До шести восемнадцати еще дважды атаковали группы бомбардировщиков, в последней группе были Ju-87, с большими тонными бомбами под фюзеляжем. У этих немного задержались, они наиболее опасны для кораблей. Затем отрывались от восьми истребителей, почти стелясь над лесом. Они отстали и потеряли эскадрилью, но Петр развернулся и атаковал их сзади снизу. Сбили четырех замыкающих и повернули на Кронштадт. Через полчаса выйдет солнце. Собраться для нанесения удара по флоту эскадрилья не дала. Это – главное, но счет – явно в нашу пользу, и будет учтен командованием, как нашим, так и немецким. Треугольник Лисий Нос – Тарту – Луга мы освоили. Пастись там никому не удастся. Жаль, силенок маловато, и те раздергивать на несколько целей приходится. Денис Степанович уже поднял остатки двух полков 61-й на «чайках», «ишаках» и «мигах» встречать остатки «армады» и подчищать небо от них. Хабарова он придержал, как резерв, до пополнения остальными запасов топлива и боекомплекта. Но немцы отвернули. Лишь несколько бомбардировщиков на малой высоте попытались прорваться, но не к Кронштадту, а к Пушкину. 71-й ИАП отлично по ним сработал, и без потерь.
Следующий вылет организовали уже на прикрытие действий 71-го и 73-го полков. «Чайки», «илы» и «пешки» работали по позициям немцев между Красногвардейском и Дудергофскими высотами, и на подходах к Пушкину. Целями для БШУ были артиллерийские батареи 105-мм, пытающиеся выбить наши войска из Тайцев, кирпичного завода Свердлова и высоты 94 у деревни Новой. Немцы здесь пытались задержаться на плацдармах на левом берегу Ижоры, для будущего штурма города. Это была «вотчина» Траутлофта, который уже поселился со своим штабом в царском дворце. Из Сивориц до Вайи и Вайялово всего 16 километров. Это – требование комфронта. Ведь налеты на Кронштадт помимо давления на флот, действовали, в первую очередь, на красноармейцев, морских пехотинцев и бойцов народного ополчения. Когда в воздухе черно от немецких самолетов, то руки начинают дрожать, прицелы сбиваются, и в сердца забивается страх, а в голове пульсирует одна мысль: «Всё, сходил за хлебушком».
Узнав, что у флота есть еще порох в пороховницах, генерал армии приказал все имеющиеся силы бросить на самое угрожающее направление. Приказы посыпались один за другим, часто взаимоисключающие. Какое-никакое взаимодействие с Левашовым, Бычьим Полем и ЛесАкадемией было установлено. Мы, втроем, Петр и Степаныч, проработали чисто тактику, ведь остатки флотских машин бросали прямо в пасть «пятьдесят четвертой». А у нас только 16 летчиков, Степаныч на боевом посту и на вылет не пойдет. Его дело – дирижировать этим оркестром. Первыми пошли «чайки» 71-го полка, их подхватят у выхода из-за дамб Морканала «ишачки» непосредственного прикрытия. Выше пойдут «пешки», с задачей быть над целями через пять минут после «чаек», их прикроют три МиГа и два наших ЛаГГа. Все машины – высотные, и вниз не пойдут. А между ними в серединке будут работать семь пар «свободных охотников» на ЛаГГ-3м.
