Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

— В смысле?

— Стараются попасть в фаворитки, — пояснила она, — как к королю, так и к вам, загадочный чело­век. Приходится бегать через площадь, ха-ха! И еще не сообразили, дуры такие, где перспективнее.

— А где?

Она улыбнулась.

— У Кейдана, конечно. Ты имения и титулы за по­стель не раздариваешь.

Я пожал плечами.

— Кейдан пусть берет всех вирландовых. Уступаю.

— Вирланд — верный супруг, — напомнила она. — Всю жизнь ждал герцогиню Изабеллу. Так что все остаются вам с Кейданом.

— И ты тоже? — спросил я. — Бабетта? Одна на двоих?.. Или еще и каких-то герцогов примем в ваш... кружок?

Она расхохоталась.

— Как вы изъясняетесь мило! Не сразу и сообра­зишь... разве что по интонации. Нет уж, Кейдан не был членом моего кружка, можешь поверить.

— Только я и Кейдан?.. В смысле, здесь?

— Хорошее уточнение, — ответила она мило. — Нет, Кейдан прост, таких и без постели вижу насквозь. Это тебя, дорогой Рич, все не удается понять, потому я, как всякая любопытная женщина, просто влюблена в та­кого человека-загадку. Мы же такие любопытные-е-е...

— Постараюсь, — сказал я напыщенно и подкру­тил несуществующий ус, — оставаться ею и дальше. Чтобы безвозмездно пользоваться и дальше вашими ланитами, персями и кружком.

Она от смеха запрокинула голову, показывая свое сочное красное горло, вдруг да забыл ее возможности, а я сделал вид, что заглянул, измеряя взглядом глу­бину, иначе зря старалась, а мы обязаны замечать все женские прелести и давать им понять, что заметили и оценили.

— Бабетта, — сказал я с любопытством, — а с какой целью ты всякий раз затаскиваешь меня в постель?

Она посмотрела хитренько.

— Честно? Все еще не могу поверить, что с тобой это ничего не дает. Ты встаешь таким же точно, ни­чуть не меняя своего отношения.

— Обыдно? — спросил я.

— Непонятно, — ответила она честно.

— А по-твоему, — спросил я, — ты что, отдаешь что-то весьма ценное?

Она засмеялась.

— Дело же не в том, что думаю я!

— Тогда представь, — ответил я, — что я думаю, как и ты. Наши системы ценностей совпадают. Во всяком случае, в этой области.

— Ах ты свинья, — сказала она ласково, — так оби­деть женщину, что и не придраться... Рич, а в самом деле... не пришло ли время посетить императора?

— А что, пора?

— А ты как думаешь? Начинает выражать недоуме­ние.

— Ах, — сказал я, — пока только недоумение?

— Этого мало? Учти, это дипломатический язык. Он всегда очень сдержан, однако многозначителен.

— Подожду, — ответил я, — когда выразит сдер­жанное недовольство. Это, как я понимаю, следую­щая ступень выказывания раздражения.

— Ох, не рискуй...

— Вообще-то, — сказал я, — если честно, мне и самому хочется... как бы тебе это сказать...

— Да так и скажи.

— В общем, — произнес я, — ты можешь передать как бы неофициально, выуженное у меня в постели, что я весьма заинтересован. Только в связи с прибли­жением Маркуса было бы безответственно затевать далекое путешествие на Юг через безбрежный океан, если Маркус все равно застанет на полпути.

Она усмехнулась, но, как мне показалось, несколь­ко напряженно.

— Да? А мне казалось...

— Ну-ну, не тяни.

— Что умеешь передвигаться быстрее, — договори­ла она, — чем тратить на поездки недели и месяцы.

— Да, — согласился я, — у меня Зайчик хорош, хо­рош... Увы, он не может по морю.

Она поинтересовалась с недоверием в голосе:

— И до сих пор еще ничего не придумал? Мне ка­залось, этим нужно озаботиться в первую очередь.

— Это ты озаботилась, — ответил я, — или, ско­рее всего, другие озаботились. А я все сам, сам! Сво­ими ручками. Золотыми руками. И своим невероятно мощным умом, который...

Она рассмеялась.

— Который ты так умело прячешь, знаю-знаю.

— Бабетта, — поинтересовался я, — у меня один вопрос насчет Юга. Нет-нет, он не касается ваших тайн...

Она поощряюще улыбнулась.

— Рич, у меня от тебя нет тайн.

— Как на южном материке готовятся к Марку­су? — спросил я. — У вас о нем могут знать больше. Тоже лезут в пещеры?.. Уходят в подводные города на морском дне?..

Она заметно помрачнела, из груди вырвался тяже­лый вздох...

— Рич, мы стараемся об этом не думать.

— Почему?

— Зачем думать о неизбежном? — ответила она с горечью. — Да, у нас есть записи о Маркусе, но все говорят, что после него все начинается заново. К сча­стью, баггеры находятся на таких глубинах, что вся мощь Маркусов их не достает...

— Или баггеры неуязвимы для Маркуса, — буркнул я. — Возможно, его разрушительный луч в состоянии крушить земную кору и сжигать города и леса... но не высокопрочную сталь?

Она умолкла и рассматривала меня с напряженным вниманием.

— Рич...

— Слушаю?

— Кто ты? — повторила она. — Ты знаешь немало о Юге, хотя там не бывал, ты употребляешь такие сло­ва, каких даже мы там не знаем, я могу только смутно догадываться, что ты имеешь в виду... Кто ты?

Я усмехнулся.

— Я мужчина, который старается тебя заинтересо­вать такими вот не самыми достойными приемчиками и намеками. На самом деле, конечно, я никогда не летал на баггерах или грандбаггерах и даже не знаю, в какой стороне Юг, если ты не покажешь своим хоро­шеньким пальчиком, да и то завтра уже забуду.

— Но ты знаешь не только слово «баггер», — ска­зал она, — но и то, что на нем летают!.. Рич, что пере­дать его императорскому величеству Герману?

Я ответил подчеркнуто гордо:

— Передай, что Его Величество король Ричард... нет, не так. Никаких титулов! Мое величество выше ти­тулов. Передай, Ричард Строитель навестит его вскоре после того, как разделается с Маркусом. Как и на чем изволит прибыть... пока не решено, но пусть импера­торское величество не переживает, я найду способ.

Она грустно улыбнулась.

— Знаешь, я почти верю. Ты настолько наглый...

— А наглость, — добавил я, — второе счастье. Ба­бетта, я говорю не для того, чтобы отмазаться. Я в самом деле хочу побывать во дворце императора. По­смотреть Юг и его... особенности.

Она покачала головой.

— Ты хотел сказать «чудеса».

— Хотел, — признался я, — ты в самом деле такая чуткая?

— А почему не сказал? — поинтересовалась она.

— Чудес не бывает, — ответил я. — Вообще. Чу­деса — это нечто необъяснимое, но объяснение есть всему.

Она посмотрела исподлобья.

— Не дождусь дня, когда вы встретитесь с импе­ратором. Посмотрю, какое объяснение найдешь чу­десам, которые так скучно называешь особенностями.

Она довыскребала ложечкой остатки мороженого,я взглядом показал, что могу заполнить снова, она улыбнулась и покачала головой.

— Спасибо, а то в самом деле растолстею. И во­обще мне пора...

— Уходишь, — сказал я с сожалением. — Вот так всегда.

— Но я и прихожу, — сообщила она.

Я повернулся на бок и смотрел, как она быстро сдернула со спинки кресла платье и влезает в него лов­ко и умело, придворные дамы так никогда не смогут.

— Я по тебе начинаю скучать, — сказал я вдруг.

— А я по тебе скучаю всегда, — ответила она.

Я смолчал, а она улыбнулась, вышла в коридор, но, судя по тишине за дверью, там ее, похоже, не за­метили вовсе, хотя сэр Торрекс снабдил внутреннюю стражу всеми доступными амулетами.

Выждав чуть, я быстро собрался, скользнул в ли­чину исчезника и прошел на высокую башню, а там на верхней площадке поспешно всматривался и вню­хивался, перейдя на запаховое зрение.

Не знаю, то ли интуиция подсказала направление полета, то ли нюх уловил рассеянные молекулы за­паха, но я понесся, держа ноздри распахнутыми и все еще не уверенный, в ту ли сторону меня несет чутье.

Мир в ночи серый, но вообше-то для большинства совсем черный, это я не вижу цвета и уже бурчу, а для других кромешная тьма, так что не ворчи и не жалуйся, маши крыльями вот так же мерно и ровно, не привлекая внимания...

Впереди далеко внизу за черным лесом поднялись башни замка. Я всмотрелся, что-то знакомое, хотя ни­

когда здесь не был, или же знакомого тоже нет, а есть след, какие-то молекулы запаха Бабетты...

Я сделал круг, крыша высокая и покрыта чере­пицей, я снижался медленно, всматриваясь в окна и выступы. Один показался достаточным для того, чтобы поставить ступни. Я плюхнулся на него, рас­пластав крылья по стене, поспешно перетек в личину человека и, повернув кольцо Хиксаны Дейт, вдавил­ся в стену.

Никогда не привыкну к этому отвратительному чувству зависания в глубине болота, когда нет при­вычной опоры под ногами, не видишь, что впереди, сбоку, внизу или вверху.

Старательно отсчитывая шаги, я проламывался сквозь вязкую массу, ставя ноги так, будто поднима­юсь по лестнице, и через полминуты осторожно вы­двинул полморды из стены, осмотрел пустую комнату, выбрался в нее и перевел дыхание.

Тихо, настороженный слух уловил очень далеко звук шагов, но он отдалился и затих раньше, чем я успел ринуться искать убежище.

По ту сторону двери тихо, я укрылся личиной не- зримности, как можно тише выглянул в коридор. Длинный, узкий, освещен плохо, что для меня весьма.