— Тогда граф узнает!
— Я надеюсь, что мы встретим его раньше, чем крестьяне успеют доложить его людям об арбалетах… И если всё пойдёт так, как я задумал, то это не станет проблемой.
— А если нет??
— Тогда нам вырвут языки, поломают пальцы и выколют глаза.
— Знаешь, я всё чаще жалею, что ты спас меня от людей Ворона…
— Ну, таков путь, — хмыкнул я. — Сбавь ход ещё немного.
Нашу суперсовременную повозку почему-то забыли оборудовать амортизаторами и поэтому, чем выше была скорость, тем больше нас подбрасывало на каждой, даже самой незаметной кочке. А это, разумеется, могло весьма плачевным образом повлиять на точность выстрела…
Альб бежал уже в десяти шагах позади нас, и расстояние между нами постепенно сокращалось. Уверен, он мог бы бежать ещё быстрее, но завихрения в голове требовали не спешить, чтобы по полной насладиться такой желанной победой.
Как-то даже неловко его обламывать…
Глава 17
Телега наконец-то поехала с нужной скоростью, и неровности дороги перестали ощущаться всеми клетками тела. Я вскинул арбалет.
В глазах Альба на мгновение мелькнул страх, который сменился удивлением, а затем неподдельной радостью.
— Тебе… конец… — он говорил отрывисто, чтобы не сбить дыхание. — Теперь… тебя… точно… убьют…
Вместо ответа, я быстро прицелился и нажал на спусковую скобу. Тетива глухо стукнула, а болт преодолел смешное расстояние до мишени за доли секунды. Костяной наконечник скользнул по черепу Альба, сделав его причёску чуть более эксклюзивной, чем у остальных — остриженные под горшок волосы разделил кровавый «пробор» из разодранной кожи.
Я натянул тетиву и вложил новый болт.
Мы двигались почти шагом, и товарищи Альба уже догнали своего предводителя, но вперёд лезть не решались. Они придерживали здоровяка, который на автомате перебирал ногами, с недоумением ощупывая собственную макушку.
Я специально выстрелил именно так. Раны на голове очень болезненны, и боль должна была немного отрезвить Альба, привести его в чувство. Кроме того, подобные раны исключительно кровавы, а запах собственной крови — это лучший стимул для пробуждения инстинкта самосохранения.
При этом реальная опасность не так уж и высока. Вот если попасть в корпус — другое дело. Застрявший болт способен повредить органы и вызвать внутреннее кровотечение, что при здешнем уровне медицины, фактически, приговор. А череп взрослого мужчины весьма крепок, и плохонькому костяному наконечнику никак его не пробить, поэтому жизни здоровяка вряд ли что-то всерьёз угрожало.
Всего один удачный выстрел решил сразу несколько задач — во-первых, помог Альбу осознать, что он сам смертен, а во-вторых, показал преследователям серьёзность моих намерений, не озлобив их смертью земляка. Правда, теперь в глазах крестьян я стал преступником, но лучше распрощаться с репутацией, чем законопослушно помереть под ударами грабель и лопат.
— Стой, — шепнул я. — Но будь готов…
— К чему?
— Ко всему.
Фольки недовольно сморщился, но натянул поводья, вынуждая Занозу замереть на месте.
Я молча направил арбалет в сторону столпившихся преследователей — первыми заговорить должны именно они. Это сразу поставит их в подчинённое положение, поскольку разговор обычно начинают те, кто не уверен в собственных силах. Те, кто уверен — не болтают, а действуют.
— Ты чего творишь-то, Феликс? — через пару мгновений произнёс с укором один из крестьян. Круглолицый и розовощёкий, он сжимал в руках двузубые вилы. — Зачем так?
Да уж, человеческое лицемерие не знает границ. В голосе парня слышалось неподдельная обида, словно это не он со своими дружками преследовал меня с явно недружелюбными намерениями, а я напрыгнул на бедолаг из кустов…
— А ты зачем за мной с вилами бежал? — я направил арбалет прямо на него. — Неужели хотел показать, как мастерски ими владеешь?
— Н-е-е-т… — проблеял круглолицый и сразу спрятался за спины товарищей.
Те почему-то не захотели стоять стеной на пути возможного выстрела и стали выталкивать хитреца вперёд. Он, разумеется, был не в восторге от такой идеи, и всё мероприятие мигом превратилось в кучу малу.
— Да хватит, остолопы! — гаркнул Альб.
Он слегка отошёл после ранения и сидел на корточках, опираясь окровавленными ладонями о землю.
— Хватит! — повторил здоровяк. — У него есть только один выстрел… Ему никак не успеть зарядить самострел по новой… Держите его…
Я ухмыльнулся. Альб был совершенно прав и вместе с тем серьёзно заблуждался.
Нас разделяло всего несколько метров, которые можно преодолеть за полсекунды, а этого времени действительно не хватит, чтобы перезарядить арбалет. Глупо отрицать очевидное.
Однако никто из людей Альба не решится на рывок. Это читалось в их смущённых взглядах и ощущалось в неуверенных позах — каждый из крестьян сейчас отчётливо представлял, как острие болта режет его собственную шкуру, как кровь хлещет из его головы… А в таком случае, какая разница, что выстрел будет всего один, если этот выстрел может прервать именно твою драгоценную жизнь?
Поэтому-то, услышав приказ предводителя, крестьяне не только не бросились на меня, а наоборот — стали пятиться назад, стараясь отойти подальше. Вполне предсказуемое поведение для неподготовленных к настоящей схватке людей.
Тем более, переть в лобовую атаку — это вообще не лучшая идея. Им следовало разойтись в разные стороны и попробовать зайти с флангов и тыла, чтобы реализовать численное превосходство. Тогда у них появлялся хоть какой-то шанс. Пусть и небольшой, ведь я знал, как действовать при таком развитии событий.
— Да стойте, трусы! — не унимался Альб. — Куда прётесь??
— Давай-ка ты сам, — ответил кто-то из мужиков. — Не хотим мы на рожон лезть… Не дело споры дракой решать!
Остальные поддержали неожиданный пацифистский настрой одобрительными криками. Похоже, сейчас они боялись меня куда больше, чем Альба, раз были готовы ослушаться прямого приказа своего придурковатого командира.
Здоровяк уже встал на ноги и, кажется, действительно решил напасть на меня в одиночку. Пошатываясь, он побрёл к повозке, размазывая по лбу стекавшую с макушки кровь.
Когда Альбу осталось преодолеть последние пару шагов, я направил арбалет ему в голову и положил пальцы на спуск. Это не осталось незамеченным — Альб плотно сжал губы и стал двигаться ещё медленнее, чем раньше. Не удивительно, одно дело красоваться перед товарищами, и совсем другое — реально получить очередной болт в башку.
Такая безрадостная перспектива окончательно охладила боевой пыл парня — через мгновение он остановился и, посмотрев полным ненависти взглядом, произнёс:
— Тебе отрежут язык… Сломают пальцы… Один за другим… А потом…
— Знаю, — я перебил его. — И ты, наверное, хочешь насладиться этим моментом?
— Да!
В голосе Альба слышалась такая звериная ярость и такое безумное предвкушение, что у меня на мгновение появилась мысль: «А не лучше ли пристрелить его прямо сейчас?». И я бы, наверное, так и сделал, но мешал десяток свидетелей — крестьяне не ушли совсем, а лишь встали поодаль и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.
— Тогда, — произнёс я, — стой там, где стоишь. Сделаешь ещё шаг, и моих мучений уже точно не увидишь.
— Убьёшь меня на глазах людей?
— Убью.
— И не забоишься? — губы Альба скривились в улыбке. — Знаешь, что с тобой потом сделают?
— Дай угадаю: сломают пальцы, вырвут язык и как-нибудь нехорошо поступят с глазами? Если так, то чего мне бояться? Хуже уже не будет.
Судя по пропавшей улыбке, этот аргумент показался Альбу весьма убедительным. Он отшатнулся от меня как чёрт от ладана, сплюнул и зашагал в сторону деревни, гневно сверкнув напоследок глазами. Даже не попрощался, подлец — никаких понятий о вежливости.
Крестьяне тоже не стали задерживаться, и всей толпой поплелись за своим неудачливым предводителем. Они явно не хотели попасть под горячую руку, поэтому держались от Альба на некотором расстоянии — разумно, а то мало ли что взбредёт в его не самую крепкую голову.
