Несколько пушек одна за другой грохнули на стене, выкашивая картечью наступающие ряды. Несколько могильников возле стены разорвало на куски, но на их место уже карабкались новые твари, норовя выстроиться в живую лестницу. Было ясно, что надо спешить.
Ксай пронеслась над предместьями, затопленными потоком нежити, и только глядя с высоты я осознал, какая колоссальная армия пришла по наши души. И насколько наивно было и со стороны герцога, и с моей надеяться на то, что пара десятков тысяч воинов, обычных смертных людей, сумеют устоять перед этим потоком. Это был настоящий конец света, без малейшего преувеличения.
Грязно-серая волна простиралась почти до горизонта. То и дело в ней, словно боевые слоны, вздымались громады могильников, и еще каких-то гигантских бесформенных чудищ, которым даже в Энциклопедии не было названия. Где-то у самой земли суетились, напротив, очень мелкие твари, которых, кажется, то и дело давили, но основной массе не было до этого дела. Воздух за нашими спинами гудел от крыльев горгулий и гигантских инсектоидов. Ксай поднялась выше, чтобы эти твари нас не достали.
Едва мы оторвались от земли я, отчаянно вцепившись в Ксай ногами, открыл меню и стал одну за другой доставать из него белые сферы. Невесомые, они лежали на моей ладони, вложенные одна в другую, словно матрешки. Десятки, сотни белых огоньков. Сотни людей.
Я совершенно не был уверен в том, что то, что я задумал, сработает и спасет ситуацию. Но и ничего другого предложить тоже не мог. У меня будет всего один шанс, и я должен был хотя бы попытаться.
— Рома, он говорит со мной, — сказала вдруг Ксай. — Я его слышу.
— Кто, Ник? Что он говорит⁈
— Он… он говорит, что любит меня… что мы вместе вернемся домой… что все будет хорошо… что осталось совсем немного…
— Ты же понимаешь, что…
— Да, — голос Ксай звучал твердо. — Я знаю, кто он, и я ни за что не сверну. Но… я же все помню… Господи, Рома, он действительно близок к своей цели, даже если не осознает ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, Андерс говорил о том, что множество смертей пробьет барьер и создаст новое Чернолесье уже в нашем мире? Мы сейчас буквально на волосок от этого. Я буквально чувствую, само пространство вибрирует вокруг. Это ужасно. Еще несколько тысяч убитых в Карнаре, и этот нарыв лопнет.
Мои пальцы сжались, горло перехватил спазм. Я бы убил его немедленно, если бы мог. Но я не мог, и то, что я собирался сделать, не было убийством. Хотя, пожалуй, умирать не столь мучительно. К этому относишься проще, когда пережил смерть сотни раз.
Мы поднялись еще выше, и я увидел на горизонте изогнутую ленту реки. Уже близко. Там, где река изгибалась, она полукольцом охватывала небольшую деревню. Если присмотреться, можно было разглядеть беспорядочную россыпь домишек, за ними — мельницу. Еще немного, и я увижу.
— Рома, он снова говорит, — сообщила Ксай. — Он говорит, что дальше нам лететь нельзя. Если мы подойдем ближе, он говорит, что будет вынужден…
Я посмотрел на белые сферы, мерцавшие на моей ладони. Вложенные друг в друга, они то и дело расходились в разные стороны, превращаясь в подобие невиданного цветка. Жизни… сотни жизней…
По телу пробежала дрожь, и я словно своими глазами увидел, как сейчас такие же люди один за другими погибают внизу, в Карнаре.
Прачка, не успевшая добежать до цитадели, падает, настигнутая двумя баркерами, и те отрывают куски ее плоти, заливая кровью мостовую.
Мушкетер на стене, ужаленный зудящей тварью размером с кошку, ревет от боли, прижавшись к каменному парапету. Матеус Бажан в залитом кровью мундире зажимает ладонями рану в животе. Тим закрывает собой Вику, потерявшую сознание, вложив всю силу в магию. Прижатый к стене Макс отчаянно отбивается от наседающих баркеров.
Что это было? Не передались ли мне способности Киры вместе с ее образом? Я тряхнул головой, а затем бросил все образы вперед, в сторону деревни.
Ничего не произошло. Я все еще не видел цель броска.
— Нам нужно подлететь ближе, — сказал я. — Без этого никак.
— Но он…
— Я знаю, что он сделает, — отрезал я. Догадаться, в самом деле, было нетрудно. Ник, будучи рядом, мог контролировать те способности, которые он нам дал. Когда-то он без труда заблокировал мою способность к телекинезу, и точно так же он может лишить Ксай ее драконьей формы. Если это произойдет, она превратится в человека, и мы оба просто упадем вниз.
Но мне нужно было быть ближе. Еще хотя бы немножко ближе.
Среди утреннего тумана проступила покатая крыша мельницы, и стало видно массивное колесо. И где-то там, на дощатом скате, маячила небольшая черная точка — человек. Я сосредоточил все свое внимание на этой точке и снова выбросил руку вперед. Ничего. Сферы остались со мной, словно приклеенные к моей ладони.
— Рома! — раздался в моей голове возглас Ксай. — Он не на шутку испуган. Он…
Договорить она не успела. Раздался звук, похожий на звон порванной струны, и опора под моими ногами исчезла. Перед глазами мгновенно оказалось серое небо, затем — окрашенная алым полоска на востоке, потом покрытая снегом с проталинами земля, потом — снова небо. Поток встречного воздуха ударил мне в лицо и закружил, перемешав верх с низом.
На секунду перед глазами появилась Ксай в полощущемся на ветру плаще и тут же пропала. А затем возникла все та же мельница, которая была сейчас ближе ко мне. Совсем чуть-чуть. И на крыше все так же виднелась черная точка, лишь слегка увеличившаяся в размерах.
Сконцентрироваться на ней было уже невозможно, и я просто махнул рукой, куда-то в ее сторону, ни на что уже не надеясь. И с удивлением увидел, как белые сферы сорвались с моей ладони и, превратившись в небольшое клубящееся облако, устремились в сторону мельницы.
Я падал. Падал с такой огромной высоты, что городские стены Карнары — высочайшие в Монланде — казались отсюда игрушечным замком, сделанным из кубиков «Лего». Ветер отчаянно свистел в ушах, вертя мое тело во все стороны, словно мальчишка — беспомощного жука. Внизу суетилась огромная масса людей — живых и мертвых — с высоты представлявшихся двумя стаями копошащихся муравьев, почти неотличимых друг от друга.
Я знал, что сделал все правильно. Ничего лучше я сделать не мог. Но достиг ли я цели? Победил ли я или просто плюнул в лицо врагу перед смертью? Мне не суждено это узнать. Пусть это узнают другие — и делают с этим знанием что захотят.
Земля приближалась стремительно и неумолимо. Сколько раз я, всю жизнь боявшийся высоты, видел подобную картину в кошмарных снах! И всегда за секунду до того, как встретиться с земной твердью, я просыпался, дрожащий от избытка адреналина и счастливый от того, что это был лишь сон.
Я знал, что в этот раз так не будет. В этот раз мне предстояло встретиться с землей.
Время сжалось, словно пружина. Перед глазами одна за другой мелькали картины, словно кадры фильма, пущенного на перемотке.
Нежить, прорвавшаяся на стены и захлестывающая цитадель.
Черный разрыв в небе, втягивающий в себя все новые и новые образы гибнущих под небом людей. Взгляд хищных, недобрых глаз из этого провала. Кривая улыбка Мефодия Исаевича. Дрожь самой ткани мира, о которой говорила Ксай, и которую я теперь чувствовал всем телом. Ткань прорвана, и зло течет сквозь нее.Я чувствую, все те смерти, что оно принесет. Мор, брань, глад… Всего этого уже не избежать.
Белые сферы, несущиеся над разоренной деревней, и врывающиеся в тело человека на крыше, безуспешно пытающегося увернуться. Его бледное лицо и раскрытые от ужаса глаза. Пальцы, царапающие в беспамятстве собственное горло. Замершая, словно в нерешительности, мертвая армия. Твари секунду водят головами из стороны в сторону, а затем набрасываются друг на друга, жаля и разрывая на куски.
Заснеженное поле внизу, несущееся мне навстречу. Приближающийся с огромной скоростью валун, поросший мхом. Мои ладони, выставленные вперед в смешной попытке защититься от неизбежного.
