Ильмера стегнула несколько раз бугая по заднице.
— Слезь с меня, бешеная! — надсадно вздохнув, прохрипел тот.
— Что здесь происходит? — спросил Рус, наконец решив вмешаться, ибо видел, что соплеменники бугая вот-вот могут перейти к более активным действиям, вплоть до того, что возьмутся за ножи, а это кровь, которую просто так уже будет не смыть.
«Где отец кстати?» — подумал он, не увидев Пана и его людей.
Но потом вспомнил, что сегодня должен состояться смотр ополчения собственно антского племенного союза. Ведь совсем скоро поход на восток для парирования вторжение кутригурской орды.
— О, брат, ты наконец проснулся! А я коняшку объезжаю! Н-но!
— Рус, угомони свою сестру! — с требованием подошел к нему, по всей видимости один из племенных вождей если судить по вышивке на рубахе, поясу и прочим регалиям.
— С чего бы это?
— Она позорит моего сына! И я требую виру за поругание чести!
— Вот так вот просто взяла и принялась позорить? — делано удивился Рус. — Раньше я за ней подобного не замечал. Или все-таки была причина для подобных действий со стороны моей сестры? Может проведем разбирательство у моего отца?
— Финист, о чем говорит этот плешивый пень?! Этот отрок сам предложил мне на нем покататься! Вот я и катаюсь! Но он плохо меня катает! Плохая коняшка! Но!!! Катай лучше!
— Вот как? Сам обещал покатать?
— Ну да! Подошел ко мне и говорит, давай мол прокатимся до одного укромного местечка… Я согласилась! Вскочила на него, и говорю, давай поехали, он вдруг почему-то не захотел меня везти! Начал брыкаться!
Собравшаяся толпа ржала не хуже коней. А Ильмера продолжила стебаться, морально смешивая бугая и его папашу с грязью.
— Но слово было сказано и его надо выполнять, а то что это за муж, что не держит слово?! Н-но!!!
В общем ситуация была ясна как день и чего уж говорить — не нова. Не раз и не два к Ильмере подкатывали с подобными непристойными предложениями, отчего-то решив, что раз девица пошла по пути охотницы-воительницы, то она, как бы это помягче сказать, доступная девка.
Ильмера научилась давать таким жаждущим ее юного тела жесткий отпор, так что потом сделавшим предложение парням приходилось ходить в раскоряку с отбитыми ногой бубенцами.
В общем, она быстро себя поставила, заслужив репутацию неприступной боевитой девы и больше с ней связываться никто не хотел. Но, время от времени случались подобные ситуации, либо кто-то из новеньких не успевал узнать все подробности местной жизни, либо наоборот те, кто в курсе подговаривали новичка подкатить к Ильмере, чтобы потом поржать над недотёпой.
Не важно, какой вариант случился сейчас, сам полез или навел кто, важно то, что Ильмера отошла от привычного метода отшива ударом коленом по яйцам, а решила изобразить из себя всадницу.
«Ага, эти ребята из партии союза с аварами, — понял Рус более внимательно вглядевшись в знаки принадлежности к племенному союзу. — Молодец сестренка!»
Дело даже не в сторонниках союза с аварами, а в той толпе что собралась. Сейчас они просто смеются, потому что им смешно, но чуть позже вспомнят все слова Ильмеры и еще раз призадумаются, а стоит ли связываться с аварами, что практикуют такие забавы. Ну и Ильмера не станет сидеть сложа руки и продолжит капать на мозги женской части населения, а те выедать мозги уже своим мужьям…
Бугай хотел что-то сказать в свое оправдание или наоборот обвинить, но Ильмера не дала, крепко пережав тому горло, так что парень захрипел и стал задыхаться, а потом и вовсе упал на колени с выпученными глазами и раззявленным в попытке вдохнуть ртом.
В последний момент жертва Ильмеры решила сделать финт ушами, то бишь рванулся вверх с падением на спину.
Но это он зря, только себе хуже сделал. Ильмера ловко соскочила, а бугай со всей дури грохнулся на спину и громко застонал от боли.
Ильмера подойдя, поставила ногу ему на шею.
— Плохой коник! С виду большой и сильный, но какой-то не очень выносливый. Такие аварам не нужны. Ты его аварам не отдавай, они плохих коников убивают, — сказала она, глядя на полыхающего гневом вождя. — Или может его сразу удавить, чтобы аварам работы меньше было и нас не позорил?
— Хр-р… — захрипел «коник» из-за чуть сильнее сдавившей горло ноги.
— Итак, — Рус повернулся к пыхтящему как чайник вождю, — будем просить суда у Пана?
— Н-нет, я прошу прощения за своего сына…
Он уже понял, что ничего ему не светит на таком суде, где его сын пристал к дочке кагана с непристойным предложением. Мораль в эти времена конечно не ханжеская, до домостроя как до Луны пешком, но дочь кагана, это дочь кагана, не селянка какая.
Ильмера склонившись над бугаем вынула из его ножен нож.
— Спасибо за подарок, — улыбнулась она ему. — Это так мило с твоей стороны! Ты ведь в том укромном местечке хотел мне свой нож показать? Большой! Но не сказать, что впечатлена, гнется легко… но все же какой-никакой, а ножик… может чего и получится им сделать. Деревяшку там обстругать…
Толпа на эту неказистую, но с явным подтекстом шутку снова грохнула смехом.
Бугай, красный как рак от злости, вскочил, пару секунд пометался, соображая, как поступить, может даже хотел наброситься, но волкопес с угрозой зарычал, встав между ним и хозяйкой, и в итоге незадачливый ухажер, просто кинулся прочь, под смех и свист.
— Так и быть, раз в качестве извинения твой сын дал подарок, то обойдемся без виры с вашей стороны. Не задерживаю.
Вспыхнув, вождь, резко развернувшись, последовал за своим сыном, тоже осыпаемый смехом и обидными шуточками, дескать вырастил же громилу, а силы «скакуна» в нем ни на грош.
Доводить дело до суда Русу и сестре тоже было не выгодно. Пан, когда Ильмера решила посвятить себя Деване, понимая, что в мужском коллективе женщине будет непросто, объяснил этот момент с приставаниями и сразу сказал, чтобы его по таким вопросам не донимали лишний раз. Он может и осудит наглеца, но и Ильмере потом достанется.
Наконец ситуация разрешилась и половина народа рассосалась кто куда ибо на представление чуть ли не все городище сбежалась ибо со зрелищами туго.
Остались лишь вожди и их дружинники, часть из которых собственно хотели перейти к Русу.
Начался отбор претендентов.
— Ты. Как зовут? Сколько лет? Сколько в дружинниках? Чей доспех? — подошел к первому претенденту Рус.
— Юша. Двадцать восемь лет. В дружинниках семь лет. Доспех мой.
— Один из лучших моих воинов! — влез вождь, нахваливая с целью повышения цены.
— Славян, проверь его.
Брат с готовностью выхватил меч.
Вышли в круг и по команде Руса сошлись на мечах. Три секунды и меч из рук Юши вылетел.
Все с удивлением ахнули.
— Не впечатлен твоим одним из лучших воинов, — усмехнулся Рус вождю. — Даже боюсь представить, какие остальные, не столь хорошие, в деле. Сдается мне, что твои люди полные неумехи если их на раз раскладывает мой младший брат, которому нет и двадцати.
— Еще раз! Пусть они сойдутся еще раз! Это была случайность, Юша просто опасался повредить твоему брату!
— Ну, один раз — не пидарас, пусть сойдутся во второй.
Юша во второй сходки вел себя гораздо осторожнее и схватка затянулась.
— Достаточно, — остановил бой Рус.
Оценил доспех Юши. Ничего особенного, обычная кольчуга-футболка, латанная перелатанная если судить по не всегда одинаковым кольцам, и шлем-шишак без дополнительного обвеса.
— Следующий. Ты…
— Халява…
Дальше Рус уже не слышал, сложившись пополам от хохота.
С трудом прекратив ржать, Рус попросил:
— Повтори…
— Халява… — начал проговаривать повторно свои данные воин, искоса-настороженно поглядывая на Руса из-за странной на него реакции. — Тридцать три года в дружине десять лет, доспех мой.
Рус стиснув зубы, через которые то и дело прорывались смешинки, только махнул брату рукой, дескать проверь, сам для надежности еще и рукой придавив рот.
