— Понятно.
— Я тебе заранее звоню, потому что знаю, музыканты постоянно гастролируют. Укатишь куда-нибудь и жди тебя потом месяц. А Леонид Ильич с тобой хочет встретиться до Нового года. И кстати, Саша, он сейчас передаёт тебе привет и желает тебе здоровья и вдохновения.
— Как? Он сейчас там? — ещё больше обалдел я.
— Да и внимательно слушает о чём мы с тобой беседуем.
— Ну тогда передайте пожалуйста большой привет Леониду Ильичу от меня, моей мамы и моей бабушки. А также от нашего ВИА «Импульс».
— Обязательно передам. Да, собственно, считай, что привет уже передан. Давай теперь о главном. В общем в среду, это будет 28-ое декабря, мы за тобой с утра заедем. Можешь не завтракать, позавтракаешь в гостях. Оденься поприличней. Есть что надеть?
— Да, — задумчиво произнёс я, не понимая, как о такой тайной встрече можно договариваться заранее. С другой стороны, а какая им разница? Генсек же за мной лично не приедет. Будет у себя на даче отдыхать. А за мной приедут совершенно другие товарищи — сотрудники из девятого управления КГБ СССР. Это их прерогатива, ибо они охраняют сильных мира сего.
— Ну, значит договорились, — произнесли на том конце провода.
— Да, — сам себе кивнул я и задал терзающий меня вопрос: — Извините, товарищ Кошкин, а Вы не скажите, как Вы меня нашли?
— Очень просто. Министр культуры рассказал, что сейчас ты на комсомольском собрании.
— Понял…
— Ну тогда всё. Договорились. В среду мы за тобой заедем. Так что готовься. Если что-то изменится, то позвоним.
— Хорошо,
— Отбой связи.
— До свидания, — попрощался я в ответ и передал трубку, взмокшему в очередной раз за сегодня, хозяину кабинета.
В комнате стояла мёртвая тишина.
Потёр себе подбородок, пытаясь осознать всю необычность и фантастичность ситуации.
— Поговорили? — елейным голосом произнёс Таран.
— Поговорили. Теперь буду думать, что мне со всеми вами делать, — вздохнул я, пытаясь вспомнить, какие дела у меня намечены на среду?
Все застыли, открыв рты и медленно перевели взгляд с парторга на меня.
Чуть постоял в задумчивости, а затем без спроса снял трубку местного телефона и не говоря ни слова набрал номер, который помнил.
— Евсеев? Ты? Это Васин тебя беспокоит. Помнишь такого? Вот и хорошо. Слушай, браток, у тебя печатная машинка там есть? Великолепно. А напечатай-ка ты мне, браток, на этой машинке на чистом белом листе бумаги кое-чего… Прям в шапке листа надо написать. По центру. Что писать, говоришь? Пиши, я диктую. Значиться так, пиши, всё-всё заглавными — большими, самыми жирными буквами… Готов? Пиши, я по буквам диктовать буду. Пишешь? Значить, э-э, первые четыре буквы — «РАСС-»… Записал? Пиши дальше — «-ТРЕЛЬ-»… Успеваешь? Далее — «-НЫЙ»… И ещё одно слово — «СПИСОК». А в конце, браток, поставь-ка два, нет — лучше три… три жирнющих восклицательных знака. Всё записал? Прочти-ка, что у тебя получилось? Должно было — «РАССТРЕЛЬНЫЙ СПИСОК!!!»… Да… Всё правильно. Очень хорошо, что получилось именно это. Тогда всё. Как напечатаешь, то ждём тебя у, вероятно, уже бывшего парторга в его, вероятно, бывшем кабинете. Бывай, браток…
* * *
Всё… На сегодня товарищи — это всё.) Надеюсь заседание Вам понравилось.)
Глава 25
Банкет в здании Минкульт, посвящённый нашему приезду, начался в 17:00. Александр Васин пришёл туда в 19:02, а посему не был удивлён, что торжественная часть, включающая в себя доклады некоторых министров и замов, уже подошла к концу и собравшиеся стали перемещаться из актового зала в зал банкетный. Что ж, это было к лучшему. Попросил спутницу обождать, а сам зашёл в туалет и вновь переоделся в нормальную одежду — брюки, клетчатая рубашка и светло-бежевый пуловер, причесался, умылся и посмотрел на себя в зеркало.
Взгляду предстал причёсанный, практически безусый, милый ребёнок, который хоть и становится юношей, но происходит это не так быстро. А всё почему? А потому что нужно волосы аккуратно причесать на бок и сделать идиотско-добродушное лицо типа мягкого «вау». Разумеется, на собрании комсомольского актива я был другим — злобная рожа, не застёгнутая рубаха, на голове беспорядок. А потому что нефиг надо мной издеваться. Пусть вообще радуются, что под конец я их не стал добивать в прямом и переносном смысле.
А ведь хотел… Как только вбежал Евсеев и принёс список, мне было противно смотреть на такое жалкое зрелище, как 10 человек из девятнадцати, словно нашкодившие дети, трясутся от страха, пряча глаза в пол.
В тот миг было желание заорать на весь этаж: «Ну, б**!! Кто тут против нас с дядей Лёней вякал?! А ну становись к расстрельной стене!», но обвёл упавших в моих глазах людей, встретился с лучистым и полным надеждой и радости глазами Маши, заявил:
— Считаю, что все вопросы с вами мы решили. Любой, кто попробует ещё раз встать у меня на пути и обвинит мою скромную персону чёрт знает в чём, будет считаться моим врагом на всю оставшуюся жизнь! Я работаю на благо страны, и не смейте мне мешать! На этом объявляю заседание закрытым! Вопросы есть? Нет? Тогда пошли, Маша, нас с тобой ждут на банкете.
Вышли из кабинета и, махнув Зиночке, мол, сиди, переместились в коридор, плотно закрыв за собой дверь в приёмную.
— Ну что пошли? — сказал я девушке.
— Куда? — не поняла та.
— Ну, я ж сказал — на банкет.
— А я подумала, ты пошутил.
— Нет. Не шутил. Тут сейчас банкет, в честь нашей музыкальной группы, идёт, мне там надо обязательно быть. Пойдёшь со мной?
— Сейчас? Но меня, наверное, не пропустят.
— Со мной пропустят, — заверил кавалер.
— Но… Но… Но я не одета, — запаниковала та.
— А ты, что, раздета что ль? — хмыкнул я и обвёл взглядом, ладную фигуру девушки, одетой в белую блузку и синюю длинную юбку. Представив, как бы она выглядела без этого, замурлыкал, облизнулся и как истинный Вася-кот произнёс: — Ты очень хорошо выглядишь. Так что не отпирайся. Пошли. Имей в виду, такой шанс бывает раз в жизни, ибо там будут такие люди, которых ты до этого видела только по телевизору.
Аргументы были железобетонные, поэтому староста, мгновенно сломавшись, спросила лишь одно:
— А там певица Катя из ВИА «Импульс» будет? Мне очень нравится, как она поёт!
— Гм, не знаю. Но, вполне возможно, будет, — замялся я, прикидывая, не совершаю ли я ошибку, знакомя любовницу с потенциальной любовницей, но потом вспомнив: чему быть того не миновать, взял девушку за руку, и мы выдвинулись разыскивать, где в этом огромном корпусе есть банкетный зал.
Через пятнадцать минут блужданий, я додумался-таки спуститься в низ и узнать о месте проведения банкета у вахтёра. Оказалось, что актовый зал, где проходит мероприятие, находится в соседнем здании.
«Жесть…»
* * *
Увидев длинные празднично накрытые столы, вынужден был констатировать:
— Это мы удачно зашли.
Бесцеремонно взяв два бутерброда с красной рыбой, один протянул обалдевающей Маше, а другой начал есть сам.
Пропустили нас внутрь не без проблем и с задержкой. Швейцарам-охранникам, что охраняли вход в зал, очень не понравилось, что у Маши нет приглашения. Пришлось звать их начальника, а тому, в свою очередь, приглашать главного организатора — второго заместителя министра — товарища Мячикова.
— Ты где ходишь? — тут же набросился он на меня. — Почему не был на торжественной части?
— Некоторые дела задержали, — пожал плечами я и представил свою спутницу.
— Так Вы собираетесь петь в группе Александра? — спросил замминистра, тоже представившись, и посмотрел на меня. — У тебя же и так есть четыре певицы. Разве этого не достаточно?
— Нужно пять. И тогда будет в самый раз.
— Интересно, где ты найдешь для них столько репертуара?
