за номером сорок два гласит — все что происходит в клубе, остается в клубе.
— Ну, мы это знаем — разочарованно вздыхает Томоко: — это понятно.
— Правило тридцать гласит — каждый член клуба должен по мере возможности помогать свои товарищам в осуществлении своей миссии на этой планете.
— А какая у меня миссия? — тихо говорит себе под нос Шизука и прижимает к груди портфель.
— Этим мы еще займемся, не переживай. И еще — пока меня не будет, у вас всех полный запрет на сексуальные связи вне клуба. Зеро. Ноль. Тотальный запрет.
— Не то, чтобы я прямо уж хотела… но почему? — спрашивает Наоми: — нет, вы не поймите неправильно, у меня и парня то нет, но вот у Шизуки есть же? Или вон к Томоко второй день как Дзинтаро подходит на перемене…
— Дурак он! — говорит Томоко: — думает, что ему все простилось! Ничего подобного!
— Я могу его для тебя порезать — предлагает Шизука: — знаю как он домой ходит и где камер нет. Сейчас темнеет рано, я быстро… раз и все.
— Ты знаешь где нет камер на его пути следования? — мне становится интересно. Шизука кивает. Объясняет, что по дороге домой Дзинтаро проходит под аркой, с одной стороны арки камера наблюдения за дорожным движением сломана вторую неделю, когда стемнеет — можно там неподалеку устроится в засаде. Потом — следовать за ним, поравняться и ножом в почку.
— Почему в почку? — спрашиваю я. Шизука вздыхает и объясняет, что она знает, что я учил в горло сзади втыкать и вперед лезвие проводить, вскрывая вены, артерии и разрезая трахею, но у нее роста не хватит, потом он борец и всегда голову в плечи втягивает… а почки всегда на виду. Боль от такого удара парализует его, а там уже можно и глотку перерезать. Если не оставлять следов, то можно с телом и не заморачиваться — пусть потом находят. Конечно, было бы лучше выманить его на городскую свалку там, или в подвал какой, но это уже лишние хлопоты.
— А покажи, как бить будешь? — встаю я, поворачиваюсь спиной. Шизука скользит ко мне за спину, левая рука хватает меня за шиворот, а палец правой больно упирается в то место, где у меня находится правая почка. Задумываюсь. Не идеально, но весьма действенно. Если нигде не прокосячит, то своего добьется. Единственное слабое место — это связь между нами и Дзинтаро, все-таки одноклассники, полиция обязательно будет нас всех опрашивать, а история с Томоко еще и забыться не успела. Такое вот убийство показывает на персональные отношения с убийцей, будут искать в ближайшем круге общения. И Томоко тут как первая подозреваемая будет.
— Как? — спрашивает Шизука.
— Отлично. Ты молодец — говорю я. Нельзя разрушать вновь обретенную уверенность. Маленькими победами, помните? С точки зрения технической она все правильно решила. Просто у нее нет опыта допросов в полиции, она не знает насколько следователи в убойном отделе зубры и монстры прикладной психологии, что если возьмутся за дело серьезно, то все, о чем в классе шепчутся — будет известно им в течении получаса. Плюс — содержимое телефонов, плюс — геолокация этих самых телефонов, камеры на близлежащих улицах… найти не так трудно, если знаешь где искать. На ее месте я бы скорее планировал что-то похожее на несчастный случай, тем более и причина есть. Однако критиковать результат у неофита — значит подрезать ему крылья в самом начале. Сейчас похвалю, а потом расскажу, как бы я сделал это сам — она поймет. И, конечно, никто не собирается убивать беднягу Энергичного и Мускулистого, это у нас упражнения для ума такие.
— Не надо его резать! — торопится Томоко: — то есть он болван конечно и все такое, но ты же его уже поколотил, правда?
— Вроде бы… — отвечаю я, пытаясь вспомнить, колотил я Дзинту или нет. Столько всего за последнее время на меня навалилось, что я и позабывал какие у меня сложные отношения с моим одноклассником.
— У него сейчас неприятности — говорит Наоми: — я слышала, что Мико говорила, что его собираются парни из параллельного класса поколотить. Этот, как его, вихрастый такой, с чубом… Рокеро его зовут, кажется. И его друзья, толстый Шиджо и мелкий такой, в блондина крашенный…
— А, я его знаю. — говорит Томоко: — он одно время пытался за мной ухаживать, в кино приглашал.
— И как его зовут? — спрашивает Наоми: — а из головы вылетело…
— Да не помню я как его звать — пожимает плечами Томоко: — беленький такой и нервный весь, дергается постоянно. Я про себя его Дергунчиком называла.
— И это… вчера ко мне Мико с подружкой подошла — добавляет Наоми: — просят их в клуб принять. Всех троих. — она кидает на меня быстрый взгляд: — что им тут, медом намазано что ли?
— Надеюсь ты их отшила? — спрашивает Томоко: — а то нам тут таких не надо…
— Да как я могу им отказать? Я сказала, что ответственный за прием у нас Кента, растерялась… но уж Кента что-нибудь придумает, да? — и староста с надеждой посмотрела на меня.
— Конечно — уверенно говорю я, внутри вовсе не испытывая такой уверенности. Вот чего нашим черно-белым вдруг понадобилось в нашем скромном клубе? Уверен что это «ж-ж-ж» неспроста и эти неправильные пчелы наверняка и мед делают какой-то не сертифицированный и лицензии у них на производство этого меда нет и вообще лучше подальше держаться. Однако и убегать от них в закат с криками ну никак нельзя — потому как только лишнее внимание привлечешь. Тут надо наоборот — идти навстречу опасности… например придумать очень суровый обряд инициации, не пройдут — ну и все, тема закрыта. А пройдут — станут полноценными членами общества, потому как чем суровей обряд инициации, тем больше ценится то, что получили в результате. Так формируется сознание элитных частей войск специального назначения… или клубов Лиги Плюща. Да даже кружка библиотекарей — если
