вертикальное положение приняли.
Каждая из оставшихся четырех лапок сжимала по дубинке размером примерно с метр. Толщиной где-то в районе десяти сантиметров.
Ни глаз, ни ушей, ни рта у огурцов не наблюдалось.
Так, так, так... Где же у них мозг, сердце или какие другие жизненно важные органы? Куда рубить или колоть? Как их из строя-то выводить?
Никаких предварительных данных нам о противнике не предоставили. На месте де разберётесь, по ходу дела сориентируетесь.
Одно было доведено — оружие не огнестрельное, холодное. Сила горюче-взрывчатых веществ, сжатого газа или электричества в нем не используется.
Рубящее?
Режущее?
Колющее?
Колюще-рубящее?
Колюще-режущее?
Дробящее?
Хрен знает...
Как, хрен знает? К чему нам готовиться? Защиту какую брать? Чем вооружаться?
Всё на месте, всё на месте...
Да, не метательное.
Ну, хоть что-то.
Оказалось, по прибытию — ударно-раздробляющее. Металлическое. В четырёх экземплярах у каждого противника.
Почему раньше ничего не было известно? Ну, так игра новая, противник уже прибыл. Так было нам полковником сказано.
Тут я в осадок выпадать и начал...
Игра? Новая? А, с шарами, что — старая была?
Ни себе хрена игра! Может, полковник оговорился? Так играть, до плохого доиграться можно! Многие уже и доигрались, я — в том числе. Правая рука у меня отращенная, сам — модифицирован как не знаю кто.
Ладно, сами бы мы играли. Тут, скорее всего, нами играют, с квадратика на квадратик не спрашивая переставляют, а если какая фигурка сломается и починке не подлежит, её с поля в сторонку сметают как бытовые отходы.
От такой игры кровь по сторонам брызжет и мозги во все стороны летят.
Пол ночи после получения такой информации я проворочался, уснуть не мог. Куда я попал? За что людям в этой реальности такое наказание?
Тут, уже в Париже, я понял, что всё ещё хуже. Не отдельные фигурки в ходе игры походя утилизируются, а даже целые страны. Проиграли и всё, конец, обратно на поле уже не выставляются. Были и нет их, осталось на географической карте только серым заштрихованное место.
Бам-бам-бам-бам-бам-бам...
На мой щит со всех сторон, сверху и снизу удары сыплются. Какой тут самому кольнуть или рубануть, защититься бы успевать.
— Отрубайте конечности, — пропищало в ухе.
Ну, хоть какая-то вводная по ходу дела...
Я перешел на режим ускорения. Врубил свой турборежим на максимум.
Смотри, огурец, как я умею!
Мой противник одной конечности лишился, затем — другой. Мишка, а он рядом со мной, своему огурцу уже последнюю ловко отчекрыживает. Раз-два и лишает зеленого так же тех, на которых он стоит.
Я следую его примеру. Не надо дать овощу-фрукту убежать, я его после боя препарировать буду, уязвимые места выискивать.
Двадцать четыре — их, двое — наших. Это, потери сторон. Ну, и победа за нами.
До того, как огурцы потрошить, я ещё раненых из отряда обиходил. Регенерационной пены у меня здорово поубавилось. Даже на ушибы я её не жалел, не говоря уж про раны. С переломами пришлось дольше повозиться.
Двое убитых, пятеро — не бойцы по состоянию здоровья в ближайшие дни. Итого в отряде семнадцать активных боевых единиц осталось.
Ну, приступим...
Внутри зеленых тел органов в нашем понимании не имелось. Только опять же зеленый студень какой-то с разного цвета вкраплениями.
— Где хоть у них тут сердце или мозги?
Из-за моего плеча за проводимой вивисекцией внимательно наблюдал Коромыслов. Он и поинтересовался результатами исследования. Надо же ему знать, как противников из строя выводить.
— Ничего, Миш, непонятно. Эволюция у них по совершенно другому пути идёт.
— Дарвина на них нет... — буркнул Коромыслов.
У меня даже рука со скальпелем дрогнула.
Дарвина! Мишка, что — мой сон видел?
Неловкое движение дрогнувшей руки и дало искомый результат. Кончик хирургического инструмента кольнул скопище красненьких пятнышек, тело огурца дернулось и стало на глазах... гнить. Другим словом описать этот процесс у меня не получалось.
— Давай на целом попробуем. Вот, примерно тут они у него внутри находятся.
Коромыслов на глазок прикинул, где у другого огурца под шкуркой эти красные пятнышки в студне находятся и ткнул туда копьем. Процесс гниения не заставил себя ждать.
— Во, теперь другое дело... — естествоиспытатель и воин в одном флаконе был крайне доволен результатом проведенного эксперимента. Он ещё и крестик на одном пока целом теле противника, лишенном конечностей, нарисовал. Обозначил убойное место.
— Все сюда подойдите! — Мишка жестами подозвал к себе бойцов из отряда. — Вот тут колоть их надо.
Слова свои он подкрепил и действием. После этого ещё одно зеленое тело начало разлагаться.
До самого вечера я и Коромыслов с телами огурцов провозились, но, к сожалению, с нулевым результатом. Больше нам не повезло, но и то, что мы узнали, давало каждому из нас определенные возможности.
— Завтра легче будет. Сам увидишь, — уверял меня в очевидном Михаил. — Сегодня мы их умыли и завтра тоже умоем...
По действующим правилам, так полковник сказал, нам предстояло три раунда. В одном мы уже победили.
Глава 61 Магический дождь
Огурцы, они совсем даже и не огурцы. Это так наших противников за их цвет и форму тел Коромыслов назвал.
А, как? Нет, можно было их обозначить как «удлиненные овоиды» или «вытянутые эллипсоиды». Так было бы правильнее, но вот Мишка Коромыслов проассоциировал их с огурцами и это прижилось. Причем, сразу.
Кстати, там, дома, тоже так было. Травматолог Коромыслов если кому-то в нашей больнице прозвище давал, оно к человеку как прирастало.
Черные шары, они тоже, если с точки зрения пространственной геометрии посмотреть, не совсем шары. Они — с верхнего и нижнего полюсов чуть-чуть, но сплюснуты. Однако, это никого никогда не напрягало и все их шарами называли.
Вот так я сидел, на свой меч остроту наводил и мыслями про термины и определения игрался. Скоро второй раунд, голову и руки надо было чем-то занять. Ну, хоть огурцами. Это — голову, а руки — мечом. Он у меня порядочно затупился после вчерашнего.
— Раз, два, три, пять... — вот и наши противники появились, Мишка на ноги поднялся и их считать начал.
— Э, э! Нечестно!
Что он там нечестного увидел?
— Чего, Миш?
— Двадцать четыре!
— Чего, двадцать четыре?
— Да их!
Коромыслов махнул рукой в сторону приближающихся
