«Так вот почему Руби оказалась в числе кандидатов, — подавляя волнение, подумал я. — Она сама и знать не знала, что относится к числу избранных в большей степени, чем могла мечтать».
Если в ней проявится сила Великого Воина, то Джонни утрётся и сгрызёт локти до плеч. Хотел бы я на это посмотреть.
— Мы попробуем разобраться, как так вышло, но, как бы то ни было, я уверен, что девушка не может быть преемницей. Кровь Воина действительно течёт в её венах, большинство маркеров это подтверждают, но я бы не сказал, что у неё есть шансы, мне кажется ваше волнение на этот счёт неоправдан… — собеседник оборвал его на полуслове. — Я понял, да. Закажу экспертизу, чтобы выяснить, кто из студентов может быть её дальним родственником. Но это займёт время. Придётся опять взять образцы у всех потенциальных Преемников… Конечно, это моя забота. Вы правы. Да, я для этого…
Он опять умолк, слушая собеседника, а я опять пожалел, что не обладаю суперслухом. Попробовал сосредоточиться, вдруг получится. Но попытки оказались тщетны, о чём бы ни шла речь — это оказалось вне моей досягаемости.
— Вы поставите то, о чём мы договаривались? — спросил ректор, что-то перебирая в бумагах. — Это нужно сделать как можно скорее, иначе мы окажемся не готовы.
Не готовы к чему? Что ещё затеял этот хлыщ?
— Это важно сделать сейчас. Герои крепнут, а монстров становится всё больше. Если мы хотим…
И не договорил. Как всегда, на самом интересном месте.
— Корпуса готовы, персонал нанят. Я контролирую процесс самым пристальным образом.
Возможно, они обсуждали что-то связанное с будущими экзаменами или испытаниями, но понять дословно не получалось. Единственное, что выхватил из их обсуждение это место — «долина пересохших рек». Потом они обсудили несколько рабочих моментов по снабжению кампуса, и тема свернула в новый острый вопрос.
Ректор опять поменялся в лице. Обретённая им уверенность вновь испарилась без следа.
— А о нём зачем говорить? — возмутился он. — Этот прохвост исключён из списка кандидатов на должность старосты!
«Опа… А вот это ещё интересней! Не обо мне ли толкуют?»
— У меня перед глазами анализ крови. Маркеров не выявлено, я же присылал вам отчёт. Что? В смысле не та кровь? Какие отличия?
Он уткнулся в распечатки, глубоко задумавшись.
— Хорошо, мы перепроверим. Но меня заверили, что кровь брали напрямую, затем сразу передали в лабораторию. Не знаю, как так вышло. Иногда у Героев наблюдаются изменения, в силу специфики раскрытия Печатей, но… Будет сделано. Конечно.
Сомнения развеялись, они не могли обсуждать отстранённого Саймона, он не привлекал особого внимания администрации, к тому же это именно у меня вчера взяли свежий анализ крови. Сомнений быть не могло.
— Не надо нагнетать… — продолжил ректор и умолк, слушая собеседника. — Да, но он каким-то образом вечно оказывается затычкой в каждой бочке. Он не должен был получить стипендию для бронзового сектора, не должен был так высокой подняться в рейтинге! Не с его способностями. Он мало что умеет, — ректор фыркнул. — Двигать предметы? Детский лепет. Даже карсноволосая умеет больше, отсоединяет части тела и выдаёт уровень крепкой хорошистки среди Героев при отсутствии нормального базового образования. Не говоря уже о том, что на отлично сдаёт письменные предметы. А он? Учится ни шатко ни валко, делать ничего не умеет, но зрители пищат от восторга. Даже при его отвратительной репутации и жестокости в прошлом. Толпа тупа! — он склонился ближе к монитору, разводя руками. — И мы тоже должны это использовать, чтобы манипулировать сознанием зрителей. Он лишь участник проекта, а не режиссёр.
В узкую щель между дверьми было достаточно хорошо видно, как шариковая ручка, которую он крутил, подавляя нервные порывы, справлялась с манипуляциями. А вот сам ректор, видимо, больше не в силах был сдерживаться, выслушивая, что вываливал на него собеседник. Корпус ручки треснул, чаша терпения переполнилась, и он взорвался.
— Конечно, я понимаю риски! Вы именно поэтому и выбрали меня для этих задач. И я, как никто, хорошо справляюсь с этим. Если они пойдут за ним… — он выдохнул, отбросив ручку к стопке бумаг, — за этим уголовником, — брезгливо поморщился, — они могут стать неуправляемы. Начнётся самоуправство. И только Бог ведает, к чему это приведёт. Я должен не дать этой заразе распространиться. Одно дело — дети из богатых семей, они и так проявят своё влияние на общество, даже без суперсил, потому что деньги это их основная супесила. А все эти техники, освоенные благодаря Печатям — баловство и бахвальство. Ни один не готов рисковать жизнью ради простого народа. Им весело, им приятно, что они звёзды. Они управляемы. А этому отребью нечего терять. И они будут готовы умереть за то, чтобы выгрызть свой кусок сладкого пирога. Но ими тоже можно легко управлять, когда они разрознены. Они не хотят возвращаться в трущобы и продадут потенциальную власть за тёплую постель, сладкий десерт и безопасность своей шкуры. А этот… он опасен. Непонятно, чего хочет. Власть нужна ему не потому, что приносит блага, вы сами видели по отчётам. Он умерен в еде, не покупает излишеств, лишь то, что помогает учиться или побеждать в соревнованиях. А его комната? Она больше похожа на хлев, чем на апартаменты студента бронзового сектора. Он не пытается впечатлить этим своих подружек, даже ту же красноволосую… — ректор взмахнул рукой, будто пытался нащупать уже выпавшее из памяти имя, хотя минутами ранее они обсуждали её кандидатуру на роль старосты и преемницы Великого Воина.
Это красноречивей всего отражало отношение ректора к студентам чёрного сектора. Они пешки и запоминать их имена нет смысла. Можно дать им еду, чтобы заткнуть рты, можно дать красивую форму, чтобы связать по рукам, но воспринимать их Героями или же даже просто людьми — выше его достоинства. Они никто, даже если могу стереть его в порошок щелчком пальцев. И именно поэтому он и тот, кто его сюда направил, хотят сдержать Героев и взять под контроль.
— Канто способен объединить их, — подтвердил ректор опасения собеседника. — Вы правы. Он может внушить им, что они чего-то стоят. И они пойдут за ним. А нам не нужна неуправляемая армия супергероев. Нам даже не особо нужны защитники. Нам нужны студенты, о которых говорит весь мир. Когда они выучатся, кто-то займёт посты в армии, кто-то рангом пониже — в частной охране. Кто-то даже в искусстве, например, в кино. И пока студенты чёрного сектора разрознены, они не представляют угрозы. Мы пообещаем им средненькие, но статусные должности, и им этого хватит. Хотя даже сейчас многие из них проявляют больше усилий, чем на золотом и серебряном секторах, ведь кроме дара у них ничего нет. И если они решат, что могут взять всё в свои руки и забрать большее, то, возможно, у нас пока хватит сил их сдержать, но что если нет? В отличие от монстров, которые хоть и агрессивны, но нападают больше от страха и непонимания, где оказались. Герои всё-таки люди, которые умеют планировать и могут жаждать власти. Так что я очень хорошо понимаю, в чём заключается моя задача и как её достичь. И вам не нужно напоминать мне об этом на каждом собрании.
Разговор опять перетёк в бюрократическое русло, а я расплылся в улыбке.
Ректор боится меня. Боится, что у меня хватит сил и таланта создать из ребят армию, с которой будет очень сложно бороться. Столь высокая оценка льстила мне, и не могу сказать, что на мгновение я не примерил мыль о захвате власти. Но становиться правителем чужого мира ценой всего… Это не так заманчиво, как может показаться на первый взгляд, так что идея не смогла пустить корни. У меня не было сведений, в каком состоянии находится армия, но суля по речам ректора, победить монстров они могут и без героев. И хочу ли я воспользоваться уязвимостью этого мира, когда им грозят многочисленные прорывы слоёв реальности и гибель невинных людей, чтобы потешить эго и стать… А кем собственно? Президентом? Правителем всего мира? Я даже не проверил свои силы в роли старосты, а тут — такие масштабы.
