своих богов.
— Здесь они присягали богам, — вновь встрял знаток Тени. — Я это видел. В Тени. Только благочестивым разрешалось ступать на эти земли, и только в состоянии священной отрешённости.
— Ну или, может, всё так, как считает эксперт по эльфам, — хмыкнула магесса, не проникнувшись опять пришедшим из ниоткуда озарением у её оппонента, но спорить не стала, поскольку и в её словах были лишь предположения.
— То есть вы предлагаете что-то доказывать богине, которой нет?! — вспылила Кассандра от всех этих не особо-то относящихся к делу разговоров, подумала, что умники ничего не знают и только впустую тратят время.
— Не ей, а храму. А если быть наиболее точным: магии, создавшей оберег, — заговорил Безумец, который нагулялся молчаливой тенью вдоль «наскальных» рисунков и теперь стоял напротив запертой двери, её изучая. — Оберег способен сам принять решение, следя за желающими войти. Но нет в нём сознания, потому что я не ощущаю присутствие духов, которых в других случаях подчиняли и заставляли выполнять нужную работу. Значит, он действует по какому-то ограниченному своду правил, ищет в умах паствы конкретные проявления, которые считались признаком искреннего раболепия и верности Митал. Но так было изначально — сейчас время ослабило не только силу оберега, но и его способность к анализу. Поэтому его можно обмануть: путём демонстрирования напрямую именно того, что он ожидает, мы вынудим его досрочно принять решение, что проверка по всем правилам была пройдена и нас можно впустить.
— И это не будет нарушением традиций? — справедливо усомнилась Лелиана, ведь на словах предлагаемое мужчиной действо такой же обман, как и обход венатори защиты запретным путём.
— Это просчёт архитекторов храма, что они возложили роль мерила лишь на ограниченную в своих суждениях магию. Оберег не будет ни сломан, ни искажён. Он сам решит нас пропустить — как и было задумано.
— Стражи с тобой, возможно, не согласятся, — заметил Солас, предполагая, что хоть магию-то они и обманут, но вот Часовые не будут в восторге, что их тут за дураков держат. — Однако это лучший способ наиболее быстро и правильно пройти испытание. Точно лучше осквернения древних могил.
— Что нам для этого нужно? — увидев, что их план сдвинулся, спросила Кассандра уже куда более терпимей к магам-умникам.
— То, что и хотят от просителей: решительности в мести и справедливости. А также совсем малого: понимания, как донести это до древней магии, — усмехнулась Морриган. Она хоть их план и не саботировала, но откровенно с насмешкой относилась к излишне оптимистичным словам мага, который, как ей казалось, рассуждал не по своим способностям.
Магистр на её выпад не обратил внимание, а уж тем более не собирался доказывать свои большие, как сновидца, способности.
— Действительно, эта магия за гранью наших понимания и возможностей: она связана с Тенью напрямую, как когда-то и сами эльфы. Однако на подобное способны духи, — предложил хромой маг, теперь встав рядом с отрядом.
— Духов поблизости в достатке. Можно найти подходящего, — подтвердил возможность Дориан, который по владению энтропией был даже ещё ближе к некромантии, чем Безумец.
— Именно так. И всё же это крайняя мера. По возможности стоит использовать духа, к вам уже лояльного, чтобы избежать избыточных эманаций от насильного подчинения.
— Вы говорите про Коула? — спросила Лелиана. Магистр ей кивнул в ответ.
Из всех присутствующих особо нахмурился Варрик, которому не понравилось, что о пареньке сомниари говорил, как о каком-то бездушном инструменте. Конечно, для всех магов энтропии духи — это лишь инструмент. Но, одно дело, говорить о бестелесных существах за Завесой, а, другое, о вполне живом человеке.
— Коул был в лагере. Я могу его позвать. Но высока вероятность, что защитные чары святилища его не пропустят, — опершись на посох, Солас с интересом следил за развитием идеи единомышленника. На фоне деструктивных примитивных решений венатори, такие хитрые манипуляции были очень любопытны.
Услышанная проблема Безумца не остановила и не расстроила, а заставила задуматься. И уже через несколько секунд у мужчины было решение.
— Сможет ли Сострадание пройти, если здесь будет создан прямой проход в Тень?
— Ты хочешь открыть разрыв? — удивлённым оказался даже эльф, конечно же, ахнули остальные.
— В худшем случае. Однако я предполагаю получить лишь небольшой ослабленный участок Завесы с дальнейшим его восстановлением.
— И ты когда-нибудь подобное проводил? — засомневалась Кассандра.
— Нет…
— Ну конечно, — фыркнула она, не став дослушивать.
— Но в ходе многократного и умышленного закрытия разрывов я исследовал этот процесс, — впрочем, Безумец продолжил, даже не обращая внимания, что его нетактично перебили. — И, используя эти знания, я хочу истощить Якорь, вернуть энергию, которую он на данный момент скопил, обратно в Тень. Теоретически, подобное воздействие и приведёт к точечному повреждению Завесы.
Разумеется, от человека, который обычно блещет рассудительностью и уже подтверждёнными выводами, эксперименты на ходу не оценил никто. Но маг не зря числился лишь союзником Инквизиции и мог себе позволить поступать вопреки мнению советников. Собственную идею он посчитал единственно оптимальной, поэтому не боялся и риска. В его понимании уж лучше получить разрыв, чем по руинам зала пытаться угадать, что за оды годами напевали здесь древние эльфы, чтобы, наконец, богиня снизошла к ним с милостью. Возможно, Солас придерживался той же позиции, или его просто завлекла идея единомышленника — и он, будучи единственным, чью помощь Безумец запросил, дал согласие, не дожидаясь вердикта Совета.
Чтобы их не отвлекали осуждающие за своеволие взгляды, сновидцы отошли в сторону. От знатока Тени требовалось не только позвать духа, но и проследить за течением эксперимента, и он, встав напротив второго мага и обхватив посох, кивнул в знак своей готовности. Магистр тем временем проследил, чтобы остальные оставались в роли молчаливых и безучастных зрителей, и только затем закрыл глаза. Вопреки своей дотошности, мужчина так и не разработал конкретного перечня действий для управления (лучше будет сказать — направления) меткой. Опыт в храме Думата показал, что жестикуляция рукой никак не влияет на результат, как и поддержка зрительного контакта с планируемым объектом воздействия — по большей части это лишь для удобства заклинателя. Поэтому сейчас сомниари решил просто отстраниться от мира и лучше сконцентрироваться на своих ощущениях, чем сверлить взглядом какое-то место в пространстве и попусту надеяться, что метка именно там захочет повредить Завесу.
Всё началось, как обычно: борьбой и болью — будто бы две магические сущности и не делили на протяжении уже двух лет одно смертное тело. Якорь выказывал недовольство от контакта с чужой магией, а маг всё больше терял контроль над рукой. В один момент он даже инстинктивно перехватил её правой, потому что
