— Ага, только воняет не пойми чем… — хмыкнул Рион.
— Ну и что ж, не отключать же комнату из-за такой ерунды! А с запахом разберемся, вероятно нужно дополнить фундаментальное полотно стабилизирующими витражами и внести армирующие плетения в 3й сектор сферы… — азартно начал техник.
— Ладно-ладно, давай уже информацию по 7й соте, заодно и выясним так ли хорошо экранирован ваш объект, — скривился Рион.
Техник отбил короткую комбинацию на устройстве похожем на печатную машинку, надавили на блестящий бронзой рычаг и машина выдала новый лист, испещренный буквами.
— Как я и говорил — всё в норме, — улыбнулся техник, изучив листок. — Парень каким-то чудом умудрился вбухать в «эгиду поглощения» весь свой резерв, но так и не смог переместить щит в область головы. Следом прилетела крио — игла от его противника и сработал эффект компенсации от Колыбели.
— Действительно, — задумчиво произнес Рион, изучая отчёт. — Впрочем, ничего удивительного — это ведь тот самый студент с самым маленьким резервом на потоке и самыми широкими энергетическими каналами! Доминанта взбрыкнула — вот и результат. Обычный неофит и не почувствовал бы ничего, а этому вот досталось… В конце концов не будет же Колыбель врать? — усмехнулся магистр.
— Исключено! Она на это не способна! — улыбнулся в ответ техник.
Глава 16. Безумие
… все мы полны скрытых сюрпризов. Жаль, что основная часть из них вряд ли доставит радость окружающим.
Алексей Пехов
Июль был в самом разгаре, жарило так, что пересыхали реки, а озера превращались в мелкие вонючие лужицы. Трава пожухла и пожелтела, домашний скот стал апатичным и ленивым. Даже горланистый петух-забияка спрятался в курятнике и непривычно помалкивал.
Людям в такое время хорошо сидеть в теньке и наслаждаться прохладным квасом или чаем, однако работу никто не отменял. Зерно требовало уборки: несмотря на пришедшую засуху, рожь и пшеница успели вырасти, и теперь радовали взгляд тяжелыми золотистыми колосьями.
Ранним утром, едва на траве выступила роса, крестьяне выбрались в поле и принялись за работу — в руках мужчин мерно двигались косы, женщины срезали колосья острыми серпами, а вездесущие дети собирали золото полей в объемные плетеные корзины.
Я наблюдал за их суетой стоя прямо посреди поля. На мне была ветхая соломенная шляпа, торс опутан цветастыми рваными тряпками, сверху накинут истрепанный до невозможности кожаный плащ, а вместо ног — гнилая палка, воткнутая в землю. Мысли текли вяло и размеренно, ни забот, ни желаний. Я созерцал происходящее, будто бы находясь в некоем ментальном вакууме.
Ближе к полудню у меня появились гости. Двое парней лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Загорелые до черноты, в серых льняных рубахах и штанах, босые. Они спрятались в тени, отбрасываемой моим нарядным костюмом и, разложив нехитрую снедь прямо на траве, принялись трапезничать.
— Ты где вчера пропадал-то? Нам одного игрока как раз не хватало… — спросил первый.
— К Ойше ходил, у нее домашние к родственникам в соседнее село укатили… — вальяжно сказал блондин.
— И что, чем занимались? — глаза первого загорелись интересом.
— Ох, Лайт! Ну, ты как ребёнок? Чем парень с девушкой может заниматься? — ухмыльнулся блондин.
— Правда что ли? А мне Ильза не даёт, — понуро произнёс Лайт. — Говорит — до свадьбы ни-ни!
— До свадьбы? — лицо блондина исказила ехидная улыбка. — Да она ж с Войтом-пастухом вовсю кувыркается! Охает так, что уши закладывает! — рассмеялся парень.
— Брешешь! Не может такого быть, к тому же старый он — двадцать пять весной исполнилось! Не верю, что такой старик может кого-то соблазнить! — разозлился Лайт.
— А вот и не брешу! Я собственными глазами видел, — горячо зашептал блондин. — Забрёл я давеча к дальней конюшне, что Пейтову семейству принадлежит, слышу стоны какие-то…Ну, думаю — может в беду попал кто, помощь нужна! Подбежал поближе, звук изнутри идёт. Глянул я в щель промеж досок, а там…
— Ну не томи… — Лайт приблизился к товарищу.
— Ильза нагишом на стоге сена раскинулась, а Войт на ней — и пашет во всю! И спереди и сзади, а та визжит от удовольствия и подмахивает! — неприятно рассмеялся блондин.
— Да врёшь ты всё, а ну признайся! — Лайт схватил блондина за грудки и принялся в ярости трясти.
— Шлюха твоя Ильза, так и знай! — не унимался светляк.
— Ах ты урод! — кулак Лайта влетел блондину в ухо. Тот немедленно ответил. Завертелась потешная драка. Два разгоряченных молодых тела принялись валять друг друга в пыли.
Нос Лайта хрустнул и яркие алые капли брызнули на серп, привязанный к моей палке-руке. Ржавчина мигом исчезла, обнажив хищно оскалившееся лезвие. Сознание прояснилось, внутри нечеловеческой головы медленно заворочались мысли: вкусно, хочу ещё…
Подростки продолжали драку, не заметив пробуждения огородного пугала. Они самозабвенно мутузили друг-друга, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. И зря! Стоило одному из них посмотреть наверх — всё могло бы сложиться иначе…
Выгадав удобный момент, я немного согнулся и ударил серпом в голову блондина — бритвенно острое лезвие прошло через середину его лица, точно горячий нож сквозь масло! Половина черепушки соскользнула с острого металла и, пролетев пару метров по воздуху, приземлилась на подушку из желтой сухой травы. Наружу, с неприятным хлюпом, вытекли серые склизкие мозги. Поток праны устремился в тело, всё больше и больше разгоняя сознание. Это чувство было подобно оргазму и на время отвлекло меня, погрузив в бездну экстаза.
Лайт, принявший душ из горячей терпкой крови, ошарашенно замер на месте, не в силах осознать произошедшее. Его глаза расширились от ужаса, в горле застрял немой крик. Он смотрел на окровавленный труп приятеля, на блаженно ухмыляющееся пугало, держащее в призрачной руке серп, и не мог сдвинуться с места. Через пару минут, со стороны дороги, до него донеслись звонкие женские голоса:
— Лайт, Ферни! Где вы? А ну за работу, черти ленивые!
— Мы что вас искать должны? Скажу отцу, так выпорет — неделю сесть не сможете!
Окрик привёл парня в чувство: он вскочил на ноги, намереваясь дать дёру. Но было поздно — я уже справился с нахлынувшей эйфорией. Рука с серпом дернулась второй раз, в мгновение ока перерубая тонкую шею подростка. Голова слетела с плеч и закувыркалась по выжженной земле. Тело осело, точно куль с мукой. Из горла ударили фонтанчики алой крови, пахнущие сладкой сладкой праной. Поток удовольствия вновь ударил мне в голову!
Ещё-о! Ещё-о! Хочу ещё!
Следом за голосами, из-за высокой травы показались две немолодых крестьянки в простых ситцевых платьях и белых платках. Увиденная картина привела их в шок, женщины немедленно завизжали, оглашая окрестности страшными криками.
Блеснуло лезвие, брызнула кровь, еще два тела упали на сухую землю. Сбор пшеницы закончился, и началась кровавая жатва!
На женские крики со всех сторон поля сбежались обозленные и растерянные мужчины, безумие затопило моё сознание, а руки завертелись со скоростью мельницы, превращая тела крестьян в жуткую мясную нарезку. Лезвие разрезало их тела словно масло. Никакого сопротивления, они даже не понимали, что происходит! До самого момента своей смерти они не могли осознать, что ветошь на палке — это и есть угроза. Пугало…страшилка для птиц! Один за другим они появлялись на моей полянке, и падали. Падали, лишаясь конечностей, голов и жизни.
Бойня продолжалась добрых десять минут, и закончилась только, когда передо мной упало последнее обезглавленное тело. Больше живых не осталось. Только мёртвая плоть, сырая земля и ржавое злато пшеницы. Я вдохнул море разлитой в воздухе праны и блаженно закрыл глаза. Как…хорошо…сознание растворялось в пряных волнах, даруя покой и забвение.
Моё блаженство прервал чей-то неуверенный окрик, заставивший меня обернуться.
— Ты…т-т-ы-ы! Что т-ты делаешь? — заикающийся голос звучал странно, будто шел из глухого колодца, но с каждой секундой становился всё отчетливее и яснее.
