совершенно неправильно. Может я слишком внимательно теперь слежу за женским полом, но внимания стало больше. Ну или это потому что я на них постоянно таращусь.
Перед указанной дверью я снова успокаивающе дышу и оглядываю себя с ног до головы. Не то чтобы мой внешний вид — моя единственная проблема. Но раз уж мне выдали форму нормального размера, то хотя бы выглядеть я буду прилично.
Стучу и получив с той стороны приглашение войти, тяну ручку на себя, неожиданно слишком сильно дергая. На вид дверь очень массивна и я не рассчитываю силу, дверь распахивается и бьется о стену с оглушительным треском.
Эффектно явился, ничего не скажешь.
Вопреки моим опасениям, внутри меня ждет не совет в полном составе, а только двое. Жрец стоит у окна, прислонившись к высокому подоконнику. В его руках чашка с дымящимся чаем, а на лице довольная улыбка.
У противоположной стены просторной комнаты за скромным небольшим столом восседает ректор императорской академии. Мужчина лет шестидесяти, без единого седого волоска в пышной шевелюре и не менее густой бороде. На крупном носе-картошке очки в золотой оправе и цепочкой, уходящей к кармашку мундира.
— Проходите, проходите, молодой человек, — он приветливо машет мне, сделав вид, что не обращает внимания на удар дверью.
Ну и хорошо, не надо сразу начинать с извинений. Аккуратно закрываю дверь и пересекаю комнату, останавливаясь перед столом. Не знаю почему, но он вызывает во мне самое натуральное ученическое смущение. Перед императором я так не тушевался, как перед ректором.
Анатолий Островский, вот уже два десятка лет занимающий этот почетный пост, происходит из великого рода. Но, как и служители богов, мужчина, должный стать главой рода, отказался от этого титула в пользу младшего брата.
Казалось бы что такой шаг должен был обеспечить беспристрастие к наследникам, несмотря на их происхождение и отношения с родом Островских. Но я не уверен в том, что на его убеждения не влияют дружественные отношения семьи с родом Эратских.
Хотя дед, отправляя меня в академию, и убеждал в объективности ректора. Но все могут ошибаться и поддаваться на эмоции. Поэтому и стою я перед ним, борясь с подозрениями и опасениями.
Да и непонятно, что ему рассказал Нармер. Оба выглядят спокойными и даже дружелюбными.
— Вы меня вызывали? — нарушаю я тишину, наступившую когда ректор принялся меня разглядывать.
— Да, молодой человек. Прошу вас, присаживайтесь, — Островский указывает на одно из кресел, расставленных полукругом за моей спиной.
Ну хоть о комфорте своих посетителей ректор заботится. Большие и удобные, кресла располагают к тому, чтобы расслабиться. Я сажусь, соседнее кресло занимает жрец и снова все молчат.
Какие-то они слишком уж неторопливые. Но дед меня уже приучил к тому, что сразу разговор начинать не принято. Даже в случае плохих новостей. Поэтому терпеливо жду, уставившись в темные, почти черные, глаза ректора.
— Итак, — мужчина довольно усмехается моей выдержке. — Мы поговорили с уважаемым Нармером по поводу вашего будущего. Он вас рекомендует как весьма благонадежного и перспективного юношу.
Вот ведь демоново отродье. Мне стоит огромных усилий не выдохнуть от души. Я уже было решил, что меня тут скрутят и отправят прямиком в казематы. Ну Нармер, ведь знает что я нервный. Нельзя же так…
— Благодарю, — сдержанно киваю я жрецу, невозмутимо пьющему свой чай.
— Так же уважаемый Нармер попросил меня официально назначить вас своим ассистентом с частичным сокращением боевой практики в пользу вашей совместной работы, — продолжает ректор, пристально следя за моей реакцией. — Помимо безусловных преимуществ, это большая ответственность.
Не выдерживаю и бросаю удивленный взгляд на жреца. Ну хоть бы намекнул или предупредил. И что это значит? Он хочет получить больший контроль надо мной? Или просто хочет помочь?
— Ваша боевая практика будет происходить в индивидуальном порядке и по усиленной программе, с учетом времени, уделяемом работе на факультете одержимых, — судя по тону Островского, его название нового факультета очень веселит. — Нармер также выразил желание взять вас в личные ученики. Этот статус подразумевает дополнительные занятия, в основном, как вы понимаете, по выходным. Если вкратце, то это означает, что у вас практически не останется свободного времени. Как и на большую часть занятий вне основной программы, так и на посещение родных.
Я хмурюсь, видя его ожидание моих эмоций по этому поводу. Одни боги знают, зачем он так нагнетает такое вкусное предложение. Пока звучит это все прекрасно. У меня и без того не было много свободного времени, учитывая наши ночные эксперименты.
Да и жрец меня предупреждал, что выходными придется пожертвовать. Просто теперь это все будет официально. Я получу статус ассистента и ученика жреца. Стоп, а последнее не означает, что я и сам должен буду стать жрецом?
Я опять смотрю на Нармера, теперь вопросительно. Он едва заметно кивает, сохраняя равнодушный вид. Зараза, и во что я теперь вписываюсь?
— Мне необходимо дать ответ прямо сейчас? — поворачиваюсь я к ректору.
Островский снимает очки, убирает их в нагрудный карман и потирает переносицу.
— Да, молодой человек. Ответ необходимо дать прямо сейчас. Через полчаса будет заседание совета академии, экстренно созванное по поводу произошедшего сегодня ночью. И на нем либо уважаемый Нармер расскажет о вашей совместной работе, либо нам придется выяснять виновного со всеми вытекающими последствиями…
А вот и кнут. Опять, показали пряник, вроде как свежий и красивый. И сразу щелкнули кнутом возможного наказания. Что решит дисциплинарный совет по вопросу неконтролируемого выброса хаоса, я не сомневаюсь.
И как это воспринимать? Помощь или ловушка? Впрочем, какой у меня выбор, либо я соглашаюсь и эта ночь станет всего лишь частью научной работы, либо меня выгонят.
— Благодарю за объяснение. Конечно же я согласен и Нармер окажет мне честь, беря в свои ученики. О большем я и мечтать не мог, — немного кисло говорю я положенные в таком случае слова.
— Отлично! — вдруг радуется ректор и тепло мне улыбается. — Тогда этот вопрос можем считать решенным и оформленным. Естественно, так как ваши договоренности неформально произошли еще несколько дней назад, то не вижу никаких препятствий тому, чтоб формально их дата была заверена соответствующей.
Он еще и бумаги задним числом оформит, вот хитрец. Подстраховывается по полной.
Что же, похоже что ректор на моей стороне. Как минимум на стороне жреца. И я, как его подопечный, буду в относительной безопасности. Хотя бы от проблем, связанных с одержимостью. Если не разочарую Нармера, академия меня трогать не станет.
— Чудесно, чудесно, — ректор только что руки не потирает от счастья, — Что же, не смею вас больше задерживать,
