Он задумчиво погладил бороду. Его лекцию, в этот раз, никто не прерывал.
— Теперь. Вот я знаю, что бурый медведь и белый медведь, два вида. И разделились они, вроде, миллион лет назад. Значит, для создания вида, нужен миллион лет. А у нас тут на лицо много видов. Гигару эти ваши, цверги. Гноллов я сам видел. Мы, мутанты, не в счет. Я так понимаю, мы что-то типо астральной проекции…
— Атсральной, — не упустил возможности блеснуть своим чувством юмора Рома.
— Кто как, — не стал спорить тезка. — Итак, у нас тут на лицо разные виды. Естественным путем они появиться не могли. Для этого нужны миллионы лет, изоляция и хрен знает что еще. Вон, мы даже неандертальцев немного в себя впитали. Не получилось бы естественно, вот так сильно чтобы разумные виды отличались. А общий предок, даже с гноллами, у нас просматривается. Поэтому, объяснение очевидное. Кто-то, с помощью магии, как хочется верить кому-то, или очень продвинутой технологии, как кажется мне, буквально создал искусственные разумные виды. Видимо, на основе человека. Конечно, у этого супер генетика больная фантазия, но в принципе, удивляться тут особо нечему. Если есть разумные гибриды с гиеной, почему бы и не быть гибридам с пауком?
— Семейства разные? — сказал Вячик.
— Не факт. Я поковырялся в трупешнике того пука, которого вы завалили. Помнишь, я ему лапу отчекрыжил? — Было такое. Копокоп тогда долго возился. Я думал он просто в паучью нору лезть не хотел. Надо сказать, что за пару дней нашего отсутствия, паукана знатно объели. Остались, в основном, кости со шматьями гнилого мяса. Я грешил на кроликов, но не стал высказывать свои предположения. Не хотел лишний раз пугать новичков. Тезка продолжил. — Так вот. У пауков лапы на гидравлике работают. Нагнетается кровь в пустотелую ногу из наружного скелета, нога сгибается. Естественно, для большого размера работать так не будет. И, как я понял, у нашего гигантского паука нога была с мышцами. И костями. Наружного сплошного хитинового скелета я не заметил. Так что, он только внешне на паука смахивает.
— Зачем? Зачем кому-то делать человека похожим на паука? — дрожащим голосом спросила Настя. Но уже хоть осмысленно заговорила.
— Я не знаю, — раздраженно ответил тезка. — Может, хотел привести в соответствие с личным представлением о прекрасном. А может, есть более рациональные причины, которых мы не понимаем.
— Дети один раз паука птицееда уговорили домой завести, — сказала Эделина. — Лучшее животное. Спокойное. Сидит у себя в террариуме. Раз в месяц покормить и все. Сначала жуть брала, а потом ничего, привыкаешь. Даже умилительно. Бегает по тебе такой лохматенький.
— Фуууу, — простонала Настя.
— Его потом кошка убила. Блин, до сих пор жалко, — вздохнула эта здоровенная, мускулистая орчиха. Даже голос дрогнул.
— Тихо, подходим к цвергам.
Как бы не истерила Настя, перед той истерикой, что устроил нам бас незнакомого цверга через рупор, это было просто мелочью.
— Что ты принес, чужак? Убери! Это не удильщик! Ты лжешь! Этого не может быть! Я не верю!
— Давайте отойдем на всякий случай. А то сейчас еще стрелять начнут, — скомандовал Вячик и, подавая пример, гордо отдалился от бойниц.
В спину ему летели нелепые обвинения и даже оскорбления. Но, к счастью обошлось без стрел и камней.
Мы уселись на груде битого камня с остатками стен дома. Именно с этой кучи нас обстреливал булыжниками гнолл с лампой на спине. Уселись и стали ждать. Умничка Хемчик без подсказки осторожно подлетел к бойнице, не попадаясь цвергам на глаза, и стал подслушивать.
— Они там даже подрались. Кто-то все ещё не верит. Говорят, мы обманываем, не может быть… Стоглавы. Этих тварей так называют, — вполголоса докладывал я разведданные. — Кто-то говорит, что издалека воина-стоглава можно спутать с удильщиком. Решили выйти проверить. Отправили одного. Теперь думают, что это просто охотничья партия стоглавов, и ничего страшного. Потому как только рабочие.
— Стадия отрицания пройдена. Теперь стадия торга, — хмыкнул Вячик. — Ты что-нибудь про этих… стоглавов, знаешь?
— Знал бы, вспомнил бы, когда увидел, — отрицательно мотнул головой я.
— Почему он знать должен? — небрежно поинтересовался копокоп. — Мы же все цвергский знаем? Я думал у нас одинаковый набор гипновнушения по поводу мира.
— Не факт, — ответил Вячик.
— Ну давайте проверим. Вот например эта штука, на которой мы сидим, родовое святилище. Место паломничества. Тут должен быть захоронен великий предок, основоположник целого клана, — выдал Копокоп
Мы изумленно уставились на него.
— Значит вы не в курсе. А у моего персонажа, знание легенд, истории и древних языков, — объяснил он.
— Ну, и где тогда моя магия! — взвилась Настя. Да, никакие первоначальные заклинания, положенные ей по D& D листу персонажа не работали. Зато, она довольно ловко орудовала мечом, по уверению Ромы. Я сам это как-то пропустил. Отвлекся. Но то, что она отбилась, уже о многом говорит.
— Амора, цесна! — крикнула Настя, сделала красивый пасс руками, воздух вокруг неё окутался темными всполохами и из них вырвались хищные черные росчерки, со свистом улетающие в даль. Она обескураженно смотрела им в след. — Я же уже сто раз до этого пробовала. Почему сейчас получилось?
— А в этом заходе пробовала? — быстро спросил Вячик.
— В этом нет, — она разглядывала змеящиеся вокруг нее иссиня черные ленты дыма.
— Значит в таверне прокачиваемся. Фуух, я уже испугался. А то прокачки нет! Зачем вообще жить, если прокачки нет! А тут просто интерфейс кривой!
— Да, честно сказать, говно а не интерфейс, ничего не понятно. Как будто никто и не предполагал, что интерфейс нужен будет, — хмыкнул тезка.
— Надо доработать. В следующий раз займемся, — потер когтистые лапы Вячик.
Неожиданно рядом с трупами пауканочеловеков появился цверг. Его появление заставило остальных моих коллег по опасной спелеологии замолчать и изумленно на него таращиться. Я уже на цвергов насмотрелся, поэтому меня удивило не то, что он цверг, а то, что он на костыле. Никогда еще не видел покалеченных цвергов.
— Вот это у него шнобель… Я шавуху такого размера на два раза делю, — потрясённо сказала Настя. Ладно, согласен, вот сейчас, когда есть возможность сравнивать, все её вариации на тему длинного носа, меркнут на фоне цвергских габаритов. Правда, у этого конкретного экземпляра цверга, нос размерами выделялся даже на фоне всех виденных мной раньше цвергских шнобелей. К тому же, он был седой. Не нос сам цверг, целиком. Возможно просто старый. А может, другой народ. Потому как этот цверг на костыле, мог бы поместиться в доспехи Хара раза два. Очень уж плюгавенький.
Хромой достал из сумки на поясе хитрую лампадку. Зажег её одним движением, как будто зажигалкой. И нацепил на лоб, прямо как шахтерский фонарик. Тусклое пламя осветило его лицо, окрасив в привычные краски, а не в черно белое изображение нашего ночного зрения.
— Он же черный! — выдал Рома.
— Ну, он же цверг, — хмыкнул Вячеслав.
— Я думал это дварф, только злобный. Почему мне никто не сказал, что цверги черные? — возмутился Роман.
— Скандинавские саги почитай. Цверги черные, это канон, — ответил Вячеслав. — Кури канон, чтобы потом не удивляться.
— Он не черный, а коричневый. И как пылью присыпанный, — сказала Настя.
— Похоже на оттенок кожи, как у австралийских аборигенов, скажи же? — подхватил я.
Тем временем седобородый цверг, со злобно-скорбным выражением лица, попинал трупы паукообразных. Выхватил здоровенный бронзовый нож из ножен на поясе и потыкал для верности им. Заглянул в пасть одному, ковырнул глаз второго. Тяжело вздохнул и крикнул своим:
— Да. Это правда. Сюда пришли стоглавы!
Я узнал этот глубокий бас. Именно этот цверг беседовал с нами через рупор. Сейчас было слышно, что ему трудно говорить громко, проскальзывали стариковские трещинки в голосе. Он повернулся к нам и поманил нас своей сухонькой лапкой.
