Крицин начал отвязывать вожжи, и проворчал:
— Значит, Боб, бумажки в Кремле перекладываешь? И как вы здесь оказались, товарищ Калинин? — он закинул вожжи на облучок и повернулся к нам.
Я уже прикинул, что кто то, рано или поздно, все равно узнает Калинина. И то, что это оказался Петрович, было не худшим раскладом. Но все же, попробовал отмахнуться:
— Какая тебе разница, Петрович? Товарищ Калинин решил прогуляться по Москве, инкогнито.
— Инкогнито? А взрывы недавно, где то в Охотном Ряду — это случайность?
— Петрович, ты чего от меня хочешь? — мне вдруг показалась ужасно нелепой вся эта ситуация.
— Я хотел бы понять, что происходит, и чем мне это грозит.
— На товарища Калинина сейчас покушались, с многочисленными жертвами. Мы скрылись места покушения. Сейчас нам нужно отсидеться и понять как быть. Так тебя устроит? — я начал злится.
— Погоди, Боб. — остановил меня Калинин, надев очки,и обращаясь к Крицину — меня вы знаете, а как вас зовут?
— Павел Петрович Крицин, извозчик.
— Очень рад, Павел Петрович. Нам нужна помощь. Мы можем на вас рассчитывать? Не буду скрывать. Люди, устроившие покушение, намерены закончить начатое.
— Вы — глава нашей страны, товарищ Калинин, можете просто приказать. Рома наводит тут тень на плетень, я и заволновался. Поехали.
— Я надеюсь, ты не повезешь нас в какой-нибудь подпольный бордель, Петрович? — пробурчал я, залезая вслед за Калининым в коляску.
Мне не очень понятно, что там у Михал Иваныча за магическая сила, но похоже, сработала именно она. Потому что вполне гонористый Крицин, уже молча поднял верх пролетки, достал из ящика под сиденьем фуражку железнодорожника с лаковым козырьком и протянул Калинину…
Коляска пересекла Пятницкую, выехала на Ордынку и свернула в сторону Полянки. С момента покушения прошло меньше получаса. Обстановка вокруг была обычно-бытовой, ничем не отличаясь от того, к чему я уже привык. А я пребывал в некоем раздрае и непонятках, совершенно не в силах собраться, и начать думать спокойно и последовательно. После взрывов в Хамовниках, у меня дома объявилась Воронцова. И привела меня в себя, одним своим присутствием. Думаю, так бы я еще долго ходил прифигевший.
Вспомнив, что Сашка, сопровождая Крупскую, должна была прийти в Большой, я совсем затосковал. Но, как ни странно, это помогло собраться. Тем более что мы, судя по всему, приехали.
Я совершенно точно вспомнил, что на месте небольшого дома, во двор которого мы въехали, в будущем будет каменная многоэтажка. Недалеко Болотная, и Серый Дом. Петрович, тем временем слез с козел, привязал вожжи к скобе в стене, и мотнул нам головой предлагая следовать за ним.
Из подъезда мы с пустились в полуподвал под домом. Он, как я понял, почти целиком, был отдельной квартирой. Видимо- Крицина. Что тот и подтвердил, предлагая устраиваться в большой комнате, а сам вышел. Вернувшись, впрочем, спустя мгновение. Только теперь у него в руках был пулемет. Ручной пулемет, с дырчатым кожухом ствола, и пристегнутой коробкой с летной. Как бы не MG. Но напрячься я не успел, потому что Петрович протянул Калинину Браунинг, а мне — потертный наган.
— Все страньше и страньше — хмыкнул я, принимая ствол.
— Чем ты опять недоволен?
— Ты, Пал Петрович, согласно дворянского происхождения, обязан мечтать товарища Калинина придушить, а я, его от тебя оборонять!
— А на самом деле, придушить меня хочешь ты, Боб?- невинно поинтересовался Калинин, вполне профессионально проверив патроны в магазине и поставив ствол на взвод. Ну, революционер, подполье, царские сатрапы, все дела. Освоил, понятно.
— У меня, Михаил Иванович, девушка из командировки вернулась, а я, вместо покупки охапки роз, должен думать как бы нам спрятаться получше. Сосватали мне, работу, понимаешь.
— Ближе к делу, — пресек пустые разговоры Петрович — Что нужно делать, Михаил Иванович?
— Мне нужно знать обстановку в городе… — начал было говорить Калинин, но я его остановил:
— Я, Роман Борисов, сотрудник НКВД. По должности, отвечаю за жизнь и здоровье товарища Калинина. В рамках инструкций, и положения об охране, товарищ Калинин обязан беспрекословно исполнять мои распоряжения и команды, до исчезновения опасности. Поэтому, Петрович, давай определимся, сразу, ты готов выполнять мои приказы?
— Я уже сказал- недовольно буркнул Петрович.
— Отлично, для начала, несколько вопросов.
— Чего стоим? — Крицин прошел за круглый стол по центру комнаты и уселся — присаживайтесь. Кажется, мы здесь долго пробудем, судя по твоему Рома, настрою.
Мы тоже уселись.
— Давай свои вопросы.
— Что за место? Мы случайно не засветимся? Есть черный ход?
— Это моя квартира- подтвердил мои предположения Петрович.- Здесь есть черный ход, во двор. И потайной подземный ход на набережную, на Болотной. Потому и не съезжаю.
Потом мы с пол-часа обсуждали, что и как нужно сделать, в основном споря. Пришли к выводу, что не помешает еще пара человек, присматривать вокруг, и что мне нужно съездить, попробовать связаться с начальством. Звонить из этого района я категорически отказался.
Тут в прихожей зателенькал колокольчик, что сейчас заменяет электрозвонок. Я было схватился за наган, но Крицин, попросил меня успокоиться, и вышел. Некоторое время было слышно, что он с кем то разговаривает. А потом он вошел в комнату в сопровождении двух мужиков. Тех самых кучеров, что нас уже возили сегодня. Петрович махнул рукой на мой направленный на них ствол:
— Знакомьтесь. Это Митяй — он кивнул на здоровенного молодого парня что увез нас от большого — а это дед Кандрат. Они нам помогут.
Мы встали, и честь- по чести, представились. Тот что Митяй, засмеялся и сообщил:
— А я вам сразу не поверил! Ну какие вы мужеложники? На этого- он кивнул на меня,- только глянешь, и сразу понятно, что у его мужика слишком много сисек, и совсем нет главного прибора.
— Тем не менее, что там в городе? И кто из вас отвезет меня на Парк Культуры, к телефону? — мне совсем не хотелось терпаться. Хотя, их понять можно, целый Калинин.
Извозчки уселись с нами за стол, и по очереди рассказали, что в городе шухер. В основном в центре, и вокруг Большого. Там — кареты скорой помощи, пожарники и жесткое оцепление. И Кремль, и Совнарком, оцеплены армейцами и армейскими курсантами.
— Не НКВД? — уточнил Калинин.
— Нет, — ответил дед Кандрат — армейцы из Ногинска, и курсанты Солнечногорские. Грузовики стоят на набережной и Манежной.
В самом городе пока спокойно. Разве что, у всех метро толкутся милиционеры. Но такое бывает. По радио никаких сообщений не было, обычные передачи.
В процессе энергичного обсуждения, решили, что я отправляюсь позвонить руководству. А парень Митяй, переговорит пока с местной шпаной, на предмет присмотреть вокруг. Мне не сильно это все нравилось, но таскать Калинина за собой по городу, нравилось еще меньше. Я злился, что не получилось приватно обсудить с Калининым, что же происходит. И совсем не радовался, что придется его, пусть ненадолго, оставить на Крицина. Но и тянуть со связью с Кремлем тоже не стоило.
Конная коляска, с дремлющим в ней мужиком, ни у милиции ни у бойцов НКВД интереса не вызывала. Пока мы ехали к Парку Культуры, я видел, что потихоньку, полегоньку, на мостах и основных перекрестках выставляются пикеты НКВД или милиции. Смысл моей поездки был прост. Телефоны и редкие таксофоны Замоскворечья обсуживались ручными телефонистами. В то время как те, что за Садовым, уже автоматической станцией.
Судя по всему, за товарища Калинина взялись всерьез. И вообще, происходящее тянет на полноценную попытку госпереворота. А мой звонок, мгновенно локализует поиск. Хотя бы потому, что и телефонов то я никаких не знал. Ни Берии, ни Поскребышева. В моем распоряжении был лишь номер телефона моего личного куратора Юрия Степановича. Но когда, после десятка гудков, тот не ответил, я плюнул на осторожность и набрал номер коммутатора Кремля. К чести сотрудников оного, с Поскребышевым меня соединили мгновенно, стоило мне лишь представиться.
