— А свинец?
— Со свинцом Ерофей Кузьмич, сложнее. Богатых свинцовых руд у нас нет, так с миру по нитке. Как собственно и медь — медь есть, он еще её не нашел, — и много еще и что. Выбора нет, придется выжимать из того что есть.
— Со свинцом разберемся как-нибудь. Наторгуем в конце концов. Ты вот Петр Сергеевич, лучше скажи, — я показал на рисунок, — реально нам переделать ружья и штуцера под откидной затвор?
Петр Сергеевич еще раз внимательно прочитал мои записи.
— Реально, особенно когда у станка появится паровой привод. А со временем я думаю, наши кузнецы смогут и стволы начать.
— А как говориться, с нуля сделать такую штуку? — я ткнул в нарисованную мною винтовку Ремингтона. В той жизни я неплохо рисовал, а после попадания мои художественные способности на мои взгляд улучшились.
— Завтра скажу, — пообещал господин инженер, — пообщаюсь с нашими мастеровыми, важно, что они скажут.
— Хорошо, теперь давайте еще об одном важном деле на сон грядущий, — я долго думал, когда начать развивать черную металлургия, ведь по большому счету ни нужного угля, ни железной руды нет. И решил не откладывать это в долгий ящик. — Яков Иванович и Фома Васильевич бывали в Европах и наверное что-то слышали об успехах английской металлургии. Слово кокс я думаю присутствующим знакомо. Еще лет сорок назад англичане в огромных количествах ввозили разное железо из России и Щвеции, то сейчас все меняется прямо на глазах и скоро именно Англия станет главной металлургической державой. И всё это благодаря коксу.
Целый час я рассказывал своим товарищам о развитии металлургии с древнейших времен до конца 18 века, естественно 18 века не нынешней реальности, а той, из которую я перенесся. Хотя я предполагал, что до поры до времени и в нынешней реальности все будет происходить также. Я рассказал о лорде Дадли, о семье знаменитых металлургов Дерби и несчастном Генри Корте, который через несколько лет усовершенствует технологию пудлингования. Тут я немного схитрил и события 1784 года в своем рассказе перенес лет на десять раньше.
Мои собеседники все понимали с полуслова, уральский завод был железоделательным, а Яков был хорошо с этим всем знаком.
— Ты, Григорий Иванович, предлагаешь нам научиться получать этот самый кокс. Так? — дедушка Фома посмотрел на меня своим хитрым прищуром.
— Так, Фома Васильевич.
— Англичане Дерби начинали с простых угольных куч, а потом придумали специальные печи. Мы сразу начнем работать с печами. Так? — тут же последовал новый вопрос.
— Уголь, который нашел Яков годится для получения кокса и у нас есть все для этого, — начал отвечать я рассуждая вслух, — и мы через какое-то время построим коксовую печь и я думаю кокс мы получим быстро. Руду надо плавить в доменной печи. Доменную печь мы тоже сможем построить. Нужно просто много кирпича наделать. Вот только домна это непрерывный процесс, а у нас для этого просто нет сырья.
— Эту проблему можно решить оригинальным способом, — подключился к разговору Петр Сергеевич. — Мы можем набрать сырья, сделать несколько плавок и заглушить печь. У нас на заводе домна была высотой две с половиной сажени, по новой шкале около пяти метров. И за сутки чуть ли не сто пудов получали. К примеру тысячу пудов нам хватит надолго. Когда понадобиться, печь отремонтируем и снова запустим её. В домне мы получим чугун. Для его переработки построим плавильный и кричный горны. А вообще-то можно начать не с домны, а с блауофена.
— Интересная идея, — я думал о домне и древние блауофены вообще не рассматривал, — в блауофенах насколько я знаю кокс не используется. Скорее всего мы в нем получим хороший чугун. Кокса и руды требуется меньше, чем для домны. Затем по необходимости фришевание в одном или двух горнах.
Яков не согласился с нами.
— Думаю, вы не правы, господа. Попробовать можно, но результат неизвестен. Потратим время, материал, сырье и может быть впустую. Идея с несколькими плавками в домне мне больше нравится. Да и построить хороший блауофен для нас не намного проще.
— Скорее всего, ты Яков, прав. И последнее, вишенка, так сказать, на торте. Воздуходувки, молот и прочее. Там где водяной привод, у нас должна работать паровая машина.
На этом наше совещание закончилось. Все это время Машенька и София, жена Ерофея, молча сидели в сторонке и внимательно слушали наши умные разговоры. Но когда все разошлись и мы отправились спать в наше вардо, юрты для нас на заводе еще не было, моя супруга просто забросала меня вопросами. И в итоге наша научная семейная беседа длилась почти целый час. Я просто был на седьмом небе, общие интересы всегда были для меня одним из главных в семейной жизни. Сейчас же в особенности. Машенька знала мою историю, я с ней был абсолютно откровенным и мне не надо было думать, как преподнести ей мое знание. Тем более что пару раз моя супруга дала ну очень ценные советы.
Вот и сейчас Машенька предложила мне очень интересную идею, когда я рассказывал ей о каучуконосах. На людях женам меня называла как все: светлостью или по имени отчеству, но наедине чаще всего Гришенькой.
— Гришенька, если я тебя правильно поняла, эта твоя резина очень нужная штука и получать мы её можем только из одуванчиков?
— Да милая, других вариантов пока нет.
— А фикусы?
— Да нет, реальнее наверное из Америке сок гивее привозить, там уже плантации есть, было бы чем за это платить. А фикусы растут в Индии, Сиаме, да на всяких Зондских островах. Там надо наладить добычу, потом доставка к нам. Это не реально.
— Не спеши делать выводы. Ты говорил, что у буддистов фикус священное растение, так?
— Машенька, но это другой фикус, их же много. Нам нужен фикус эластичный или каучуконосный, другие фикусы-каучуконосы растут, как и гевея, в Америке. Инжир к примеру то же фикус.
— Еще раз говорю тебе не спеши и выслушай меня, а сначала попробуй нарисовать этот фикус.
Просьба меня несколько удивила, но потратив минут десять я нарисовал нужный фикус, как я его помнил. В покинутом мною 21-ом веке он не был редким растением, одно время у нас он тоже был, сорта Робуста.
Машенька внимательно изучила мой рисунок и продолжила:
— Ты знаешь подробности нашего спасения в Китае?
— Подробности не знаю, знаю только, что вас спасло знание языков Тимофеем, да торговый гений Лонгина.
— Да, если бы не Лонгин, мы бы все погибли, начала свой рассказ моя супруга. — Год назад нас осталось в живых только семеро. И у нас почти закончилось золото и серебро, отбитое у главаря разбойников. И остались три каких-то разрисованных статуэтки. Они были тяжелые и всё, кто их видел, думали, что они золотые. Лонгин немного старше Тимофея, но с его мнением еще в Кяхте все считались. У него какое-то чутьё на выгоду есть, он никогда не прогорал еще с малолетства.
Машенька закрыла глаза, как бы мысленно представляя то, о чем рассказывала.
— Так вот, Лонгин как увидел эти статуэтки, сразу же сказал моему отцу, что бы он их спрятал и никому не показывал, особенно в Китае. Никто не знал о них. Мы к тому времени оказались в окрестностях города Хух-Хуто. Ты знаешь, где это? — я молча кивнул.
— Там мы подобрали буддистского монаха, он был один и просто умирал от жажды. Нашел его в песках Лонгин, дал ему воды и на себе притащил на нашу стоянку. К вечеру, когда село солнце, монах ожил и всю ночь они с Лонгином просидели у костра, — Машенька опять сделала паузу и я почти наяву представил Лонгина в песках.
— Лонгин уже неплохо говорил на китайском и понимал еще и монголов. Утром монах сказал, что нам надо идти в сам город Хух-Хуто. А когда мы пришли в этот город, то он сказал, что Лонгину и Тимофею надо идти в буддистский монастырь Да Чжао и он пойдет с ними, отец должен отдать Лонгину все три статуэтки. В сам монастырь Тимофея монахи не пустили. Лонгина не было три дня. Вечером мы все пришли к Тимофею. Монахи накормили нас и помогли найти крышу над головой. Лонгин же вернулся к нам вечером третьего дня, радостный и довольный.
