В палаты он вернулся ближе к полночи. Бездушный, бывший ранее колонтелем Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мехгином Ахгимагом, а затем бароном Гуглебом, известным также под кличкой Черный барон, продолжал аккуратно скрипеть пером о бумагу. У его правой руки уже высилась довольно заметная стопка листов, исписанных мелким, аккуратным почерком. Грон подошел к столу, взял верхний листок, пробежал глазами несколько строк и присвистнул. Да уж… силен был злодей – глубоко копал. Чтобы вывернуться из такой хватки, требуется иметь железную волю и… большую удачу.
Пожалуй, все выигрыши Грона в их предыдущих схватках до сих пор были связаны с тем, что он обладал знаниями и умениями не только в оперативной работе, но и в области войсковых и армейских операций. Именно в оперативной работе и в области тайных операций бывший колонтель его, скорее всего, серьезно превосходил. Не на голову, конечно, но в таком деле и, так сказать, на волосок уже серьезное преимущество. А вот там, где дело доходило до прямого войскового столкновения – Грон выигрывал вчистую. Что, впрочем, было немудрено, учитывая тот опыт, который он приобрел в своем предыдущем мире, когда создавал и обучал свой Корпус, а потом прошел с ним, почитай, всю цивилизованную часть того мира.
Грон положил листок на место и задумался. Следовало спланировать, что делать дальше – возвращаться в Агбер, поскольку основная опасность, исходящая из Запретной пущи, устранена, или задержаться в Башне. Сюда в любом случае придется возвращаться, это совершенно понятно – здесь слишком много не просто интересного, но жизненно важного, особенно в свете грядущей войны с Владетелями. Но как лучше – заняться исследованием этих богатств и хотя бы их, так сказать, виртуальной каталогизацией сразу, либо сначала успокоить своих и уж потом…
– Я закончил, господин, – послышался от стола голос бывшего колонтеля, бывшего барона и… по большому счету бывшего человека тоже.
– Хорошо, – отозвался Грон, а затем развернулся и упер в Бездушного задумчивый взгляд. А вот сейчас и решим… Бывший Владетель говорил, что этот каждую свободную минуту в библиотеке торчал. Значит, пусть делится «накопанным».
– Расскажи мне, что ты искал в библиотеке и что важного успел узнать в процессе этих поисков…
ЭПИЛОГГаруз ворвался в кабинет графа Эгерита, буквально отшвырнув секретаря, что-то отчаянно и визгливо блеящего ему в спину.
– Что случи… – раздраженно начал граф, сердито насупив брови.
– Во дворце Бездушные! – грубо оборвал его гость.
– Что?!! – граф вскочил на ноги, а потом побледнел и обессиленно опустился в кресло. – Значит, он не сумел…
Грон ушел в свой последний поход уже почти полтора года назад. И пока все признаки скорее подтверждали вывод о том, что его миссия в Запретной пуще окончилась успехом, чем наоборот. Пусть даже и ценой его собственной жизни. Мятеж в Насии удалось подавить, агентура барона Гуглеба в Агбере была выявлена и практически разгромлена, так что Эмальза с наследником престола смогли спокойно вернуться обратно в Агбер-порт. Да и ситуация вокруг Агбера так же стабилизировалась.
– Значит, нет, – мрачно отозвался Гаруз, а потом добавил: – И они идут к покоям Наследника. – После чего развернулся и быстрым шагом покинул кабинет. Граф некоторое время сидел, невидяще уставя взгляд в какую-то точку на правом косяке двери, а затем грустно улыбнулся и встал. Выйдя из-за стола, он ухватил перевязь со шпагой, уже Владетель знает сколько времени торчавшей в стойке в углу его кабинета, скорее просто напоминая ему о том, что он – воин и дворянин, чем потому, что могла ему действительно пригодиться, надел ее через плечо и вышел в коридор.
– Ваша свет… – испуганно начал секретарь. Но граф оборвал его небрежным жестом и широким, даже можно сказать торопливым шагом двинулся к выходу из приемной. Ну да, торопливым, если принимать во внимание его возраст.
Они там были все – Шуршан, Гаруз, барон Экарт, шейкарка, а кроме них здесь толпилось еще около полусотни различного народа, часть из которого он знал, а большинство из остальных, скорее всего, видел.
– Граф… – несколько недоуменно произнес барон Экарт, увидев его, – но зачем?
– Зачем? – граф подошел к барону и, развернувшись на каблуках привычным, но уже слегка подзабытым движением, выбросил из ножен ангилот. – Он был и моим другом, барон. Неужели вы считаете, что я вот так, без боя, отдам им его сына?
– Но… они же…
– А какая мне тогда уже будет разница? – усмехнулся граф Экарт и в следующее мгновение стиснул зубы. Потому что впереди уже слышались мерные шаги тех, под чьими клинками им предстояло сегодня умереть…
Они вошли в преддверную залу и… остановились. Несколько мгновений люди и Бездушные молча обменивались взглядами, с одной стороны – яростными, а с другой – абсолютно равнодушными. А затем одна из фигур, затянутых в известные всем шести королевствам доспехи Бездушных вышла вперед и… ехидно спросила:
– Ну и какого хрена вы вот так тупо полезли под клинки?
Несколько секунд в преддверной зале висела напряженная звенящая тишина, а затем Шуршан ошарашенно выдохнул:
– Онотьер?!.
– Нет, хрен с горы, – сварливо отозвалась фигура, а затем махнула рукой: – Ну ладно, раз уж все равно все собрались, давайте-ка двинем в зеленую залу и…
Закончить он не успел, потому что Шуршан заорал во все горло:
– ОНОТЬЕР!!! – и ринулся вперед, отшвырнув в сторону ангилот.
Семь свобо́дных иску́сств, или семь во́льных искусств – круг учебных наук, то есть дисциплин, в эллинистическую эпоху в Греции, Древнем Риме и средневековой Западной Европе. Подразделялись на «тривиум», включавший в себя грамматику, диалектику и риторику, и «квадривиум», состоящий из геометрии, арифметики, музыки и астрономии. При этом стоит помнить, что привычные названия школьных предметов в средневековье означали нечто куда более обширное, чем мы понимаем под этим сейчас. Например, средневековая геометрия включала в себя еще и начала архитектуры, а грамматика – логику и начала системного анализа. И т. д.
Архипелаговое море – часть Балтийского моря между Ботническим и Финским заливом. Отличается гигантским количеством островов, которые образуют известные финские шхеры.
Гео́ргий Фра́нцевич Милля́р (1903–1993) – советский, российский актёр театра и кино, по собственному определению, «вся нечистая сила нашего синематографа». Снимался в роли бабы-яги в фильмах-сказках «Василиса Прекрасная», «Морозко», черта в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», Квака в «Марье-искуснице» и т. п. Народный артист РСФСР.
