Кстати, насчет любителей и профи. Наблюдая за ходом боя, Суворов отправил всех трех своих адъютантов с указаниями. Теперь у него не осталось никого и он оглянулся по сторонам, ища порученца.
Мельком глянул на меня, оценил перебинтованную голову и искал дальше. Но не нашел никого, кроме раненых Милорадовича и его Гришки и вздохнул, хоть самому лезть в гущу боя.
Я похлопал Смирного по боку, достал штуцер, к которому уже загодя примкнул штык и подошел ближе к полководцу.
— Ваше сиятельство, совсем помощников не осталось? Что нужно сделать?
— Витенька, помилуй Бог, а вдруг тебя в капусту порубят? — спросил Суворов в ответ. — Как же ты там потом в свое столетие покалеченный вернешься? И так вона уже, как тебя потрепало.
— Ничего страшного, Александр Васильевич, — бодро заверил я. — Пробьюсь сквозь неприятеля.
— Виктор, не шали, — слабо крикнул сзади Гриша. — У тебя же нога проткнута, еле ходишь.
С упрямством, удивившим меня самого, я сказал Суворову:
— Это пустяковые царапины, ничего страшного. Что нужно сделать?
Князь с сомнением посмотрел на меня, но затем все-таки сказал:
— Витенька, друг мой, слетай в город и скажи Матвею, чтобы не слишком увлекался, а сначала ворота открыл. Самое главное, ворота. И Яковлеву скажи про ворота, если гусар увидишь. Здесь из Персии вино превосходное есть, пусть не слишком увлекаются.
— Будет выполнено, ваше сиятельство, — доблестно ответил я и направился к Смирному. Кажется, именно так должны отвечать своим командирам ревностные служаки.
Указание я получил несложное, все и так понятно. После того, как гренадеры и спешенные казаки с гусарами ворвутся в город, у них возникнет соблазн пробиться вглубь и гнать защитников куда подальше. А им первую же очередь, конечно же, надо открыть ворота и впустить остальные войска.
Подъехав ко рву, я, по примеру других верховых, слез с коня и побежал вперед. Несколько казаков и денщиков остались снаружи и смотрели за животными, чтобы не разбежались по широкой степи или, чего доброго, не свалились в овраг. Надеюсь, кто-нибудь из них справится с моим строптивцем.
Ров завалили фашинами, но после прохода здесь казаков и гусар большая часть связок опустилась на дно. Проход был зыбок и неустойчив. В детском возрасте пробраться через канаву, заполненную связками веток, для меня было пустяковым делом. А теперь, с раненой ногой, плечом и грудью, пробежать здесь оказалось нелегко.
Опасаясь свалиться с горы фашин в мутную воду на дне рва, в которой мелькали головастики и змеи, я осторожно пошел вперед, балансируя на весу. Перед каждым шагом я пробовал на прочность связки, лежащие впереди.
В городе, тем временем, отчаянно кричали сражающиеся люди, рвались взрывы и изредка звучали выстрелы. К тому же, видимо, загорелись дома и постройки, поскольку за стеной взошли столбы черного дыма. В общем, заварушка получилась знатная.
Пару раз я оступился и чуть не упал, но чудом удержался и перебрался на другую сторону рва. Все здесь засыпали обломки стены. Сухая глина лежала повсюду и мелкие обломки крошились под ногами.
Когда я пролез через пролом, от стены справа отвалились еще несколько кусков размером с барашка и рухнули прямо передо мной. Упади они мне на голову, я бы точно успокоился здесь навеки. Для переживаний времени было мало, я побежал дальше, приготовив штуцер к стрельбе, потому что впереди сражались и дико вопили люди.
Выйдя через проем в город, я обнаружил, что опасения Суворова и в самом деле обоснованы. Гренадеры отчаянно теснили защитников к центру города, работая штыками, как копьями. В узких улочках вооруженные копьями воины гарнизона почти ничего не могли противопоставить пулям и штыкам. К тому же гренадеры изредка кидали в толпу обороняющихся гранаты, которых, впрочем, осталось совсем мало. Взрывы посреди плотного строя защитников вызывали панику и наносили им немалый урон.
Увлекшись, гренадеры и в самом деле потеснили вражеских солдат вглубь городской улицы рядом с проемом. Как раз в это время на них из боковых улочек хлынули толпы ополченцев, вооруженных вообще чем попало: ножами, топорами, вилами и мотыгами. Лишь у немногих были сабли и копья. Они навалились на гренадер и чуть задержали их, ослабив натиск на гарнизон.
К этому моменту подоспели казаки и гусары и, в свою очередь, напали на вооруженных горожан с тыла. Теперь уже ополченцы оказались зажаты на узкой улице между гренадерами и спешенными всадниками. Казаки кололи их пиками, а гусары рубили саблями.
Я появился как раз в это время, когда горожане, не выдержав двойного натиска, побросали оружие и начали разбегаться через дворики и прятаться в глиняных строениях.
Гренадеры снова поворотились к солдатам гарнизона и напали на них с удвоенной силой.
Я нашел испачканного пылью и кровью Платова и сказал ему:
— Его сиятельство приказал открыть ворота.
— Да помню я, помню! — заорал атаман в ответ. — Видишь, что творится?!
Казаки ловили горожан и били тупыми концами пик, чтобы отвадить нападать из-за угла. Среди криков и треска рушащихся домов они не слышали звуки горна. Платов позвал есаулов и велел строить казаков колонной на улице, приготовившись штурмовать врага у ворот.
Я тем временем помчался искать Яковлева. Его гусары ушли вовсе не в правильном направлении. Если казаки еще помогали гренадерам, то гусары нашли затем еще один отряд копьеносцев врага и бросились на него.
Идти с саблями против копий не совсем хорошая идея, но гусары поддерживали атаку выстрелами из ружей и пистолетов.
Они стояли, пробивая себе дорогу на узкой улице. Я подошел ближе, разыскивая Яковлева. Я никак не мог его опознать, так как все гусары были одеты в одинаковые мундиры и стояли ко мне спиной.
Пока я подошел, из дворика с низким плетеным забором выскользнул приземистый человек в длинном халате и метнулся к ближайшему гусару. В руке его мелькнул кривой кинжал.
Ничего не подозревающий гусар стоял к нападающему спиной. Ассасин подбежал к нему, но я успел нацелить на него свое ружье и выстрелил. Попал в спину и человек упал на землю. Гусар обернулся на звук выстрела и я узнал Рутникова. Он увидел кинжал в руке скорчившегося убийцы и спросил пораженно:
— Он что, чуть не заколол меня? — а когда я подтвердил покушение, сказал: — Я твой вечный должник, Виктор.
— Мне повезло, что я вообще попал в него. Где полковник? — спросил я, тут же перезаряжая штуцер. Оказаться в пылу сражения с разряженным оружием все равно, что выйти голым на улицу. — У меня послание к нему от командующего.
Рутников указал на Яковлева, находившегося неподалеку, еще раз поблагодарил меня и повел двадцать солдат в обход улицы, чтобы напасть на врага с тыла.
Колонна гусар к тому времени почти вытеснила отступающих защитников с улицы. Они начали оглядываться по сторонам и потихоньку пятиться. Надо было только дожать немножко.
Наверное, они побежали бы уже давно, но сначала их было очень много, гораздо больше гусар. Под ногами сражающихся валялись окровавленные трупы, люди спотыкались о них и ходили по ним, как по бревнам.
Яковлев держался за бок, его шея и мундир заляпала кровь, своя и чужая. Когда он повернулся ко мне, я увидел искаженное от боли лицо.
— Князь приказал сначала заняться воротами, — сказал я. — Надо впустить остальные войска в город.
Яковлев кивнул.
— Сейчас, закончим здесь и пойдем к воротам. Мы думали, что… Ох!
Он запнулся и согнулся от боли. Мимо летели стрелы, а на соседней улице загорелся дом. Черный дым стлался по земле и застилал глаза. Я схватил Яковлева за руку и помог удержаться на месте.
— Вам надо к лекарю. В состоянии идти?
Яковлев покачал головой и выпрямился.
— Все в порядке, я останусь в строю. Передайте Александру Васильевичу, что скоро мы выступаем на ворота.
Я кивнул, поглядел на полковника испытующе, стараясь убедиться, что он не свалится прямо здесь от раны. Яковлев махнул мне и отправился еще ближе к своему полку.
