— Может это... Добычу поделим? — подал голос Жорж.
Похоже, вид золотых луидоров его не на шутку возбудил, и буканьер никак не мог забыть звон монет. Я бы не удивился, если бы он тайком заначил несколько, когда собирал, но обыскивать француза не хотелось. Мало того, что это было бы оскорблением, так и за укрытую долю добычи его бы следовало убить на месте, а нас и так осталось меньше, чем в начале пути.
— Сдурел? Выбраться надо сперва, — одёрнул его Робер.
— Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке, — философски заметил я.
Я и сам порой мог рискнуть собственной шкурой ради какой-то выгоды, но заниматься дележом добычи здесь и сейчас, в ночном лесу, кишащем испанцами, было попросту глупо. Да и зачем делить добычу сейчас, когда, может, далеко не все сумеют выбраться обратно на французскую сторону.
— Выберемся — нажрусь, — произнёс Шон, озвучивая общие мысли. — Ей богу, нажрусь как скотина.
Я бы, пожалуй, тоже не отказался. Предсмертный хрип Обонги так и преследовал меня, и я надеялся хотя бы попробовать залить это алкоголем. Я догадывался, что это не поможет, но попробовать стоило.
— Тем же путём пойдём? — спросил Эмильен. — Или вдоль побережья?
— Да как хочешь, лишь бы отсюда убраться, — сказал я.
— Тогда тем же путём. Может, выброшенное чего соберём, да и проще так будет, — сказал он.
— Да! Я такую статуэтку мраморную выкинул, такая краля там, просто цветок! — воскликнул Жорж. — Голая, в одной простыне!
— Не кричи ты, — снова одёрнул его Робер. — Да и зачем тебе мраморная? К Изабель сходишь, или, на худой конец, к Жанетт.
— Не, там не сравнится, — мечтательно протянул Жорж. — Там не баба была, а мечта!
— А зачем выкинул тогда? — спросил я.
— Тяжёлая, зараза, — вздохнул он.
Мы тихо рассмеялись и тут же замолкли, услышав неясные шорохи в глубине леса. Я вскинул руку, призывая всех остановиться, и мы замерли, вслушиваясь в темноту. В лесу хрустнула ветка, я потянул мушкет с плеча. Не хватало сейчас ещё напороться на какого-нибудь ночного хищника. Пусть даже Обонга и говорил, что у меня большая удача, но это, похоже, была удача такого рода, что я обязательно вляпаюсь в какое-нибудь дерьмо, чтобы потом выскочить из него сухим и чистым. А я предпочёл бы вовсе не влипать.
Ветка снова хрустнула в темноте, а вслед за этим звуком послышался звонкий шлепок и злобное шипение.
— Тише ходи, чернажопи! Тут кто-то рядом ходит!
Я рассмеялся и опустил мушкет.
— Адула, это вы там? — окликнул я.
— Вождь! Это вождь! — послышались голоса из леса.
К нам на обочину один за другим вывалились шесть негритосов. Вид у них был куда более бравый и воинственный, нежели тогда, на плантации. Все они немного откормились, язвы от колодок почти зажили. В руках у каждого было по мушкету, прямо на голое тело были надеты перевязи с боеприпасом, поверх набедренных повязок виднелись пояса с ножами.
— Вождь! Мы пришли! — бодро отрапортовал Адула.
— Ну, вообще-то, это я вас нашёл, до бухты вы не добрались, — хмыкнул я. — Но и так тоже неплохо.
Теперь нас была целая дюжина, и я подумал, что если бы негры добрались до бухты хотя бы на пару часов раньше, то всё могло бы пройти совсем иначе. Но в глубине души я всё равно был рад, что ниггеры сумели добраться до места без потерь. Люди лишними точно не будут.
— Себадуку язык бели училь! — произнёс Себадуку со странным свистящим акцентом. — Не научиль...
— Молодец, — похвалил я. — Главное, чтоб стрелять умел, остальное будет.
— Стрелять все могут, — доложил Адула. — Гром-палка страшни, но храброму воину послушни. Тут все храбри.
Я хмыкнул, заслышав удивительно точные слова дикаря. Мне вспомнились деньки на срочной службе, когда некоторые товарищи не могли освоить даже АК-74, затрудняясь снять его с предохранителя.
— Как дошли? — спросил я.
— Хорошо. Днём спи, ночью ходи, — сказал Адула. — Бели испанец злой, ночью нету. Днем драться хотят, ночью нету. Ну, почти.
Я удивлённо вскинул брови. Да, теперь ясно, откуда у них все эти ножи, мушкеты и прочее. Успели, значит, тоже с испанцами подраться, и даже не удивлюсь, если с теми, которые улепётывали из бухты.
— Молодцы, — сказал я. — Настоящие орлы. Теперь назад идём.
— А добыча? — спросил Адула.
— Будет добыча, — заверил я. — Но потом.
Шон легонько толкнул меня локтем в бок, и я покосился на него. Ирландец критически осматривал пополнение.
— Слушай, — протянул он. — А может, ну его, это возвращение?
— Не понял, — сказал я. — Поясни.
— Да я про этих чертей в бухте, — ухмыльнулся он. — Они нас не ждут, тем более с подкреплением.
— Предлагаешь у них кораблик отжать? — хмыкнул я.
Я с трудом представлял себе, как можно напасть на корабль, не пришвартованный к берегу, а стоящий на якоре в бухте, с учётом того, что никаких лодок у нас не было, а плавать многие явно не умели. Да даже будь среди нас взвод боевых пловцов морского спецназа, я бы не рискнул добираться до шхуны через всю бухту под огнём мушкетных залпов.
— Конечно! — воскликнул он.
— Мы пока вернёмся, они уже уплывут, — критически заметил я.
— Ты что! Там одного только пороха всю ночь грузить, — отмахнулся Шон, и парни поддержали его нестройным гулом.
Предложение выглядело заманчивым. Но если пираты опомнятся быстрее, чем мы доберёмся до их корыта, мы можем здорово влипнуть. Им достаточно будет одной, даже самой хилой, пушечки и полведра картечи, чтобы нафаршировать нас свинцом на подходе к кораблю. А пушки на шхуне наверняка были, я видел закрытые пушечные порты.
Я почесал щетину на подбородке, прикидывая все плюсы и минусы такой авантюры. Заиметь собственный корабль, хотя бы такой, и это будет значить не только полную свободу передвижения, но и уже некоторый вес в местном обществе. С его помощью можно будет не только сделать себе имя, но и сколотить состояние, тем более, несколько идей по этому поводу у меня уже было припасено. Минусы же были в том, что на борту могло находиться как пятнадцать, так и пятьдесят человек. Я высказал своё опасение.
— Это вряд ли, — хмыкнул Эмильен. — Де Валь мог бы одного-двух на борту оставить, а всех остальных бы на погрузку отправил.
— Да и пораненых много там, — сказал Жорж.
— Кто за то, чтобы вернуться и ещё немного подраться? — спросил я.
Все по очереди подняли руки, даже новоприбывшие негры, так что голосование оказалось чистой формальностью, и я коротко кивнул, подсчитывая стопроцентный результат со стопроцентной явкой.
— Значит, решено, — подвёл итоги я. — Возвращаемся в бухту. Всем проверить оружие и порох.
Мы сняли мушкеты, осмотрели замки и кремни, проверили порох на полке, Жорж даже на всякий случай насыпал туда свежего и сухого. Я проверил пистолеты и то, как из ножен выходит палаш. Меч сегодня уже напился крови, но я не сомневался, что он жаждет ещё.
Я осмотрел свою банду, заглядывая в лицо каждому. На лицах была написана мрачная решимость довести дело до конца, и я удовлетворённо кивнул. Настроение у всех было боевое, несмотря на очень долгий день и целый ворох свалившихся за сегодня событий. Нужно поднажать ещё немного, это будет последний рывок, после которого можно будет славно отдохнуть, и парни это понимали.
— Все готовы? — спросил я. — Выступаем.
Глава 50
Мы пошли обратно по своим же следам, пробираясь через опушку леса. Двигались цепочкой, стараясь идти тихо и скрытно, но двенадцать нетренированных человек скрытно идти почти не может. Кто-то наступит на ветку, которая обязательно хрустнет с громкостью пистолетного выстрела, кто-то будет покашливать и шмыгать носом, у кого-то будет греметь и звенеть обмундирование, так что скрытное перемещение группой возможно только после долгих тренировок, где инструктор будет несколько недель затирать бойцам про то, что ходить нужно тихо, а громко ходить не надо.
Но при всём этом я особо не переживал за возможное обнаружение. Пираты все заняты на погрузке, а выставлять охранение никто даже и не думал, ни Тристан, ни де Валь до него, мы с телегами-то пробрались почти до самого пляжа незамеченными, что уж говорить про пеших. Я вдруг подумал, какой конфуз мог произойти, если бы я не отправил своих архаровцев ждать меня в лесу. Испанцы могли бы подобраться тайком и перестрелять нас всех одним слитным залпом. Примерно так, как планировал сейчас сделать я.
