мы няньки какие. Все вылазки переставили. Чтобы ее императорскому высочеству, значит, удобнее было. Они уже вылетели, на боевом дежурстве следующий взвод, следом мы.
Мы озадаченно переглядываемся. Значит, принцесса выбила себе боевую вылазку. Честно говоря не думал, что ее пустят в пустыню. Хотя, кто с ней будет спорить…
— Бегом на завтрак и к взлетной! — он с удовольствием прикрикивает, улучшая свое настроение.
Только и успеваем, что набить животы, выйти из под шатра столовой и сыто потянуться. Мирный гул базы взрывается пронзительным воем боевой тревоги. И на учения это точно не похоже.
Мимо нас проносится старлей, размахивая руками:
— Боевая готовность! К вертушкам! Сокол один подбит!
Дружно срываемся с места и бежим к складу с оружием. Боевая — значит нам нужно взять дополнительные боеприпасы и оборудование. Одаренные в этом случае выступают и как дополнительные носильщики.
— Что за сокол один? — кричу я вслед убегающему командиру.
Из-за летного ангара один за другим срываются в небо вертолеты.
— Разумовская! Упала вертушка с императорской дочкой! — орет он уже у ворот ангара. — Несколько прорывов хаоса одновременно, демонов им в зад!
— Он что, сказал несколько прорывов? — пыхтит рядом со мной на бегу Покровский.
— Не уверен… — бросаю я и ускоряюсь.
Во время беготни и воя тревоги особо не до раздумий. Паники нет, но жара, крики и стоящий в воздухе песок сбивают с толку.
Мы плотно набиваемся в вертолет, пока проводят последнюю проверку и подготовку.
— Все в воздухе! Третий и пятый на ремонте, готовят! — орет в рацию командир, поторапливая жестом техников.
Старлей, оторавшись, забирается внутрь. В раскрытых и зафиксированных дверях, свесив ноги, сидят по пустыннику, у закрепленных на корпусе крупнокалиберных пулеметов. На подвесах пушки и ракеты. Я ни хрена не разбираюсь в этом, но понимаю — дело серьезное.
На лицах огромные очки, под ними платки, на головах каски. Я только и вижу, что корявые надписи над краями — фамилии или позывные. Лис, Реутский и Кострома. Вот и познакомились, как говорится.
Пока улетевшие вертолеты рассредотачиваются, а мы ожидаем команды на взлет, наш командир дает нам хоть какие-то объяснения:
— Сокол один доложил об атаке в полутора часах лету. Затем о том, что поднимается буря. После мы получили сигнал бедствия. Они были сбиты и упали.
— Как это возможно? Как их могли сбить? — ору я в ответ.
Ничего не понимаю. Да, есть и летающие твари, но, насколько я знаю, уйти от них несложно. И, при нападении с воздуха, защищает броня. А в лопасти, какими бы они не были агрессивными, демоны не кидаются. Инстинкт самосохранения у них сильный.
— Не знаю! Сигнал был очень плохой. Они, скорее всего, попали в бурю, а там может сбоить связь. Но связисты сказали, что четко слышали «сбит». Не упал, а сбит…
Нам раздают переговорные устройства с наушниками, пока все не охрипли, и разговаривать становится проще.
— Получены координаты, — слышится голос пилота. — Взлетаем.
После нескольких полетов все уже автоматически хватаются за ручки и выступы.
В желудке ухает и сжимается, когда вертушка поднимается вверх и резко уходит вперед, опуская нос. Ветер, через открытые двери, бьется в одежду и лицо. База, с бегающими людьми, остается позади, растворяясь в облаке поднятой пыли. Впереди — только бесконечная пустыня.
— Точные координаты падения неизвестны, — говорит нам старлей. — После атаки они успели уйти, предположительно, обратно на север. Если буря движется к нам, то приборы будут барахлить. Все птички ищут по квадратам.
Он обводит нас мрачным взглядом, задерживаясь на Игнате.
— Скажу честно. Дела обстоят хреново. Что бы там ни произошло, в любом случае ситуация нештатная. Прежде чем пропала связь, они успели доложить о пяти прорывах. Такого я припомнить не могу. Локаторы зафиксировали три и вырубились. Там, — он мотает головой в сторону носа, — сейчас происходит какая-то хрень. И я молю богов, чтобы вы были к этому готовы.
Мы переглядываемся с друзьями. Пять прорывов — это серьезно. Неизвестно сколько тварей успело оттуда выползти, но все равно больше, чем мы видели до этого. Но сейчас у нас есть огневая поддержка и вертушка. С воздуха можно многих уложить, не рискуя своими шкурами. И свои рядом.
Выражение лица командира мне очень не нравится. Он предельно собран и серьезен, но лицо осунулось, стало старше и заметно бледнее. На несколько тонов бледнее Вяземский. Ну с ним все понятно, первый вылет и сразу в самое пекло. Ну хоть не паникует, только сидит, уставившись в одну точку, кивая на слова старлея.
— Мы готовы, — спокойно отвечаю я, подняв большой палец вверх.
Командир смотрит пристально. Пытается поймать в моем взгляде что-то. Слабость, непонимание, страх, раздолбайство — не знаю. Ясно, что он нас толком не знает и доверять не может. Но сейчас нам придется положиться друг на друга.
А мне — на то, что силы действительно будут работать, как надо мне, а не им.
— Будь моя воля, не тащил бы вас, — отвечает командир, но на лице проскальзывает облегчение. — Не готовы. Да только к такому, похоже, никто не готов, — он поворачивается к кабине. — Что там?
— На канале тихо. Первый и четвертый зашли в бурю, связь пропала. Второй на подходе. На радарах чисто. Помех пока нет.
— Так, собрались, — он снова обращается в нам. — Мы скоро подойдем к буре. Видимость станет почти нулевая и трясти будет прилично, будьте готовы.
Я выглядываю чуть вперед и шокировано застываю. В нескольких километрах перед нами стена. Словно небо упало на землю клубящимися рыжими облаками. Отсюда кажется, что они стоят на месте. А их высота… Глаза просто не верят.
— Полторы тысячи метров, двадцать метров в секунду, растет! — докладывает пилот, стуча по одному из мониторов. — Двадцать пять.
Хтонь! Полтора километра вверх? И мы летим прямо туда? Командир мрачнеет еще больше и надевает очки. Мы следуем его примеру. В воздухе уже летают мельчайшие частицы колючего песка. Мы несемся на стену песка, а она на нас.
— Что за… — слышу удивленный голос пилота. — В зоне видимости вертушка! На два часа! Сигнал!
Я кручу головой, не сразу сообразив куда смотреть. И вижу чуть правее еле заметное темное пятно, скрывающееся в буре. Вертолет очень низко, почти у земли, и от него завирхяется красный дым.
Я судорожно пытаюсь вспомнить, что означает красная дымовая шашка. Подбит? Атакован? Пилот пытается связаться, но я даже сквозь шум винтов слышу ответное хрипение.
— На связь не выходит!
— Давай туда! — принимает решение командир.
Мы ныряем в бок и
