– Посмотрим раненых, – сказал Чадлер. – Завтра они будут в строю.
Гайдак кивнул нам молча, оба вышли, а Растер сказал с завистью:
– У них если кто не погиб сразу в бою, обязательно выживает!..
– И выздоравливают быстро, – подтвердил Норберт. – Хорошие воины.
– Какие хорошие, – уязвленно возразил Растер, – замечательные! Самые лучшие в мире!.. Да здравствует самый мудрый вождь Ричард Завоеватель, что поручил мне этих зеленых!
– Так выпьем за это, – сказал я. – Пить или не пить – третьего не дано.
– И не надо, – ответил Растер бодро, – будем пить вдвоем!
– Сэр Растер, – сказал я торжественно, и он сразу посерьезнел, – на вас возлагается великая и сложная задача!.. Пока армия Меганвэйла будет принуждать к миру отдельные несознательные королевства, вам поручаю самое трудное…
Он прорычал:
– Только прикажите!
– Приказываю, – сказал я, ибо Растер прост, в данном случае нужно именно приказать, – вы с вой-ском троллей при первой же возможности выступаете в сторону Сен-Мари. По дороге погостите в своем родном лесу в Турнедо, повидаетесь с родным племенем, отпразднуете, оставите женам и детям подарки…
Он хмыкнул.
– Это да, нужно. А то у нас уже и обоз завелся, которого раньше вообще не было. Колеса трещат, столько добра эти мунтвиговцы везли! На все племя хватит, и еще останется.
– Вот-вот, – сказал я, – тогда как бы приятное с полезным, а еще сверху и нужное.
Он довольно потер ладонь о ладонь, по шатру пронесся металлический скрежет, от которого Норберт и Альбрехт поморщились, а я ощутил, как заныли зубы.
– Хорошо, – сказал Растер довольно. – Поводов не выпивать становится все меньше!
Норберт с беспокойством поглядывал на багровеющее небо.
– Ваше высочество, если хотите вернуться до ночи, нужно сейчас…
– Кони устали, – ответил я. – Ночуем у друзей, а утром в обратный путь. А где Бобик?
Норберт ответил саркастически:
– Где Бобик? Где ему еще быть? Эти зеленые его обожают, сразу пошли с ним на охоту.
Я подумал, сказал задумчиво:
– Зеленые… Не звучит ли это несколько… не совсем как бы толерантно? Все-таки оттенок кожи… гм… У них он несколько альтернативный, потому, может быть, как-то звать их не по цвету?
– Желтожопыми? – предложил Альбрехт самым серьезным голосом.
Я посмотрел сердито.
– Разве они желтые?
– А это важно? – изумился Альбрехт.
– Очень, – отрезал я. – В общем, подумайте на досуге. Нужно такое, чтобы не задевало их достоинства и не отделяло от общества. Лет через тысячу это станет актуально.
Норберт охнул, посмотрел на меня сердито.
– Ваше высочество. А может быть… пусть через тысячу лет и решают свои проблемы? Нам бы свои решить.
– Свои труднее, – сообщил я ему потрясающую новость, – а вот чужие мы всегда готовы разрулить с легкостью. Мы ж такие умные!
Нам поставили отдельный шатер, на шелковых стенах фамильные гербы графа Томассона, одного из полководцев Мунтвига, но нам так даже интереснее. Нужно подсказать, чтобы Гайдак поставил и этот шатер у себя в племени, как боевой трофей.
Норберт сразу улегся и заснул, набираясь сил для завтрашнего дня, а я некоторое время ломал голову над этой новой проблемой. Как-то в голову не приходило, что могут быть и у троллей такие идиотские заморочки, как у людей. Хотя это я дурак, высшим общественным животным свойственно воевать друг с другом, хотя до этого я знал только муравьев и людей.
Первыми, конечно, начали муравьи, они бьются с себе подобными уже сотни миллионов лет, причем не только с теми, кто крупнее или другого цвета, но и своей родней, что отселилась из их семьи, а потом начинает охотиться слишком близко…
Альбрехт снял сапоги, давая отдохнуть ногам, но пока не ложился, то ли не слишком устал, то ли показывает мне, что у него еще есть запас сил и бодрости.
– Еще вина? – спросил я, зная, что он откажется. – Кстати, дорогой вице-канцлер, вы разглядели эту новую проблему?… Хотя не знаю, может быть, это и хорошо… Во всяком случае, для политика первого ранга точно хорошо, но я разве все еще первый?
– Ваше высочество?
– Тролли, – сказал я. – Я думал, тролли – это тролли…
– Оказались переодетыми эльфами? – спросил он деловито.
– Граф, – сказал я строго.
Он сказал виновато:
– Простите, ваше высочество, но я уже привык, что с вами могут быть любые неожиданности, удивляться нельзя, нужно принимать все, будто каждый день вижу. Что с троллями?
– А вы не заметили, – сказал я со злостью, – тролли тоже разные! С виду одинаковые, а внутри всякие. Зачем-то ненавидят друг друга, воюют друг с другом… Растер говорит что-то остервенело, ума не приложу… Но что хорошо для политика низшего уровня, неприемлемо для политика высшего класса, каким, естественно, являюсь я, такой умный, замечательный и даже временами мудрый.
– А как надо? – спросил он.
– Мир и дружба, – пояснил я. – И торжество гуманизма!.. Кто против гуманизма…
– Будем вешать, – подхватил он, – в нашем гуманном обществе взаимной любви и справедливости!
– А особо упорных сажать на кол, – подтвердил я. – На городской площади. Народ любит подобные увеселения, нужно только поставить там ряды скамей и предусмотреть места для продавцов пирожков. Так вот, насчет троллей… Граф, поручаю это вам! Не пугайтесь, не лично. У вас есть штат… Почему нет? Наберите!.. И всесторонне изучите проблему. Первый вопрос: выгоднее нам поддерживать их вражду и взаимное истребление или внедрять у них принципы терпимости и толерантности?
Он спросил опасливо:
– А в чем разница между терпимостью и толерантностью?
– Ни в чем, – огрызнулся я, – но звучит!.. Граф, вы же разговариваете с деятелем!
Он пробормотал:
– Да уже перестаю отличать, где сэр Ричард, а где этот самый деятель непонятного масштаба. Но я понял, ваше высочество. Надо искать пути примирения в их гуманном обществе. Другого не надо.
– Почему?
Он посмотрел на меня с ехидной улыбочкой.
– Иначе пришлось бы признать вас политиком рангом ниже, а как допустить такое? Это умалит достоинство всех наших рыцарей!
– Только вы не совсем поняли, – уточнил я. – Вернее, совсем не поняли. Рознь в обществе вполне нормальная и правильная вещь. Иначе какое развитие?..
– Ваше высочество?
– Я говорю, – сказал я, – есть наши тролли, а есть ненаши. Совсем не наши!.. С которыми наши воюют остервенело. Какие-то старые счеты, древняя вражда… наверное, еще не вникал. Это вам предстоит! Вникнуть, найти причину, отыскать решение. Все поняли? Все просто, как два пальца о дерево!
Он смотрел внимательно.
– А зачем вам их примирение? Не лучше ли, если наши перебьют ненаших?
Я поморщился.
– Хотите сказать, самая лучшая победа, это пиррова? Когда одним махом и от врагов и от своих?.. Нет, граф, эти ненаши могут стать более нашими, если подойти к ним нужным боком… Но сперва стоит выяснить, что за тролли, чего от них ожидать. И не лучше ли в самом деле истребить, пока идет война и все можно?
– А если не истребить, – сказал он, – то троллям серьезно грозит объединение?
– Пока только сосуществование, – уточнил я. – С оружием в руках и сном вполглаза.
– Гм, это существенно…
– Некоторую рознь, – пояснил я деловито, – будем поддерживать сами. Так управлять проще, да и не будет для нас потенциальной угрозы.
Он вздохнул с подчеркнутым облегчением.
– Слава Господу! А то уж подумал, что вы в самом деле стали миротворцем.
– Ага, – сказал я, – так и подумали, граф!
Он ответил хитрой усмешкой, отодвинул пустую кружку и пошел в свой угол на роскошную постель из настеленных веток.
Утром мы вернулись в лагерь, где Норберт сразу принял на себя руководство всей разведкой. Я предложил ему возглавить всю легкую конницу, но он вежливо уклонился, объяснив, что есть и более достойные полководцы, а вот правильно организовать охрану огромной армии могут далеко не все.
Альбрехт тоже, примерно так же увильнув от вице-канцлерства, с удовольствием окунулся с головой в мир быстро меняющегося, точнее, меняемого нами мира, где как нигде хорош его аналитический склад ума, все мгновенно схватывающий, понимающий мотивы поступков и умеющий предугадывать, что и когда последует после наших каких-то действий.
Ветер наконец подсушил землю, а мелкий дождичек, что дважды сыпался с почти ясного неба, почти не увлажняет землю. Правда, в колеях везде вода, часть полей тоже еще подтоплена, но уже подснежники цветут вовсю, а птицы ликующе горланят, чирикают, ссорятся за места для гнезд, в болотах цветет не только вода, но и болотные растения.
Весна вытеснила зиму, но не торопится уступать права лету, а разлившиеся реки сильно затрудняют победное шествие к столице.
Армии борющихся за трон называют себя красиво и возвышенно единственными благородными наследниками великого королевства, но мы всех именуем одним кратким словом «мятежники», и в этом случае уже неважно, за кого проливают кровь: за Хенгеста, Меревальда, Хродульфа или Торстейна.
