Меганвэйл покосился в мою сторону.
– Что вы им такое велели? Нет, не говорите, даже не хочу знать.
– Умиротворение, – ответил я. – Счастье для всего королевства. Это самое важное… настолько важное, что на людей можно и наплевать. Нет-нет, герцог, вы не так поняли, по вашему честному лицу военного человека вижу и зрю!.. Я имею в виду, на некоторых людей, что тормозят прогресс. Эти мелкие камешки в жерновах прогресса должны превратиться в пыль, прах. Во славу Улагорнии!
Он вздохнул, расправил плечи.
– Во славу!
Армии продолжали сближаться уже всей массой. Конные отряды, вырвавшиеся далеко вперед перед основными войсками, постепенно оказались зажаты, как между молотом и наковальней, и потому постепенно исчезали в щелях между отрядами, зато на открытое место начали выезжать сильнейшие из рыцарей, гарцевали на прекрасных конях, поднимали копья, вызывая на поединок.
Один из них бесстрашно подъехал к ровной линии нашей панцирной конницы, потряс копьем, красиво и уверенно улыбнулся из-под поднятого забрала.
Выглядит, на мой взгляд, умелым бойцом, если судить по уверенным движениям и хищной грации, красив, глубоко запавшие глаза из-под толстых надбровных дуг смотрят с холодной уверенностью, волосы подстрижены коротко, такие люди не отпускают ни бороды, ни усов, презирая тех, кто это делает, мужчина не должен слишком уж заботиться о своей внешности.
Я оглядел его оценивающе, оглянулся на Меганвэйла.
– Не нравится мне этот камнеморд, – сказал я.
Он улыбнулся.
– И мне. Это же сам Грейхардинг! Победитель прошлого рыцарского турнира. Но, может быть, когда покувыркается по земле, хватая в обе пригоршни грязь, станет чуточку приятнее?
– Он силен, – сказал я со вздохом. – Видно же! Даже не знаю, насколько силен. Не люблю таких.
Он улыбнулся еще шире.
– Ваше высочество! Вы сами такой, вот и не нравится.
– Правда? – удивился я. – Что, во мне все еще нет королевского величия?
Он оглядел меня скептически, покачал головой.
– Увы. Пока еще полевой вождь.
С той стороны протрубил рожок. С нашей стороны выехал на середину пространства, разделяющего наши войска, барон Хельмут, вскинул копье в воинском приветствии.
– Этот сильнейший, – сказал Меганвэйл, – ничего, справится с ним быстро.
– Хельмут тоже турнирный?
– Один из лучших, – подтвердил он. – А в сражениях ему еще не встречался равный.
К нам на быстрых ришаровских конях подъехали Норберт и Альбрехт, оба не отрывают взглядов от неспешно и красиво разъезжающихся в стороны бойцов.
Оба повернулись разом, словно услышали некую команду, так же красиво погарцевали, вызывая одобрительные возгласы с обеих сторон, виртуозное управление лошадью тут у всех вызывает восторг.
Герольда нет, но для опытных бойцов не нужно сигнала, оба разом опустили забрала, пригнулись и, выставив копья для удара, понеслись навстречу друг другу.
Я невольно задержал дыхание, этот быстрый горячечный стук копыт, ожидание жестокого удара двух бронированных тел заставляет чаще стучать сердце и вскипать кровь…
Они сшиблись с ужасающе громким лязгом, треском, заржали кони, а в воздух взлетели белые щепки разломанных копий. Земля еще достаточно влажная, никакой пыли, и все с обеих сторон поля видели, как рыцарь от нашей армии вылетел из седла, грянулся о землю и, трижды перевернувшись, с трудом приподнялся на четвереньки, но застыл в такой позе, не решаясь воздеть себя всего на обе ноги.
В гробовом молчании Норберт сказал одобрительно:
– Вот это я называю твердо стоять на земле!
Меганвэйл сказал с досадой:
– Эх, не надо было соглашаться на этот поединок…
– Почему? – спросил я. – Барон Хельмут галантен до предела. Он знает, что в армии Леофрига едут и дамы, там обязательно есть те, что благоволят этому Грейхардингу и с трепетом следят за поединком. И поступил, как может поступить только самый благороднейший из рыцарей!.. Ну, а теперь… пора подавать сигнал к атаке.
Меганвэйл сказал со злобной усмешкой:
– Даже если они в самом деле сильнее в забавах, посмотрим насчет серьезного дела.
Я повернулся, вскинул руку. Горнист, что неотрывно наблюдает за мной, поспешно вскинул сверкающее на солнце медное чудо и приложил раструбом ко рту.
Звонко и страшно пропела труба. Некоторое время рыцарский строй оставался неподвижным, затем кони пошли шагом, рыцари поглядывают друг на друга и сдерживают коней, не давая пойти даже рысью, а скорость наращивают постепенно, чтобы не ломать строй, сперва грунь, потом мелкая рысь, затем крупная и наконец-то галоп, от которого земля задрожала и, казалось, начала прогибаться, как молодой лед, под тяжестью огромных коней, укрытых кольчужными сетками и даже доспехами, и закованных в сталь всадников…
Поднятые к небу копья опустились за мгновения до встречного удара. Раздался сухой треск ломаемого железа, громовой удар от столкновения металлических тел, донеслись крики ярости и боли.
Сердце мое все равно учащает удары, мысленно я там сражаюсь и наношу смертельные удары, но сейчас я особенно должен находиться в стороне и не обагрять меч кровью вартгенцев, моих будущих подданных.
Наконец-то я увидел Леофрига, этот верховный лорд ринулся в бой с диким кличем: «За честь рода!» За ним понеслась его многочисленная родня, как братья, так и дяди, все такие же здоровенные быки, врубились в ряды наших войск, наносили удары вперед и в стороны, и после каждого такого богатырского взмаха всадник либо вылетал из седла, словно выбитый гигантской палицей, либо склонялся на конскую гриву, пачкая ее кровью, и медленно сползал на землю уже бездыханным.
Но рядовые воины, обученные сражаться в команде, постепенно окружали их, отсекая бросающихся на выручку, стискивали все больше и больше, я видел, как то один родич Леофрига, то другой исчезают в этой железной реке, а кольцо вокруг них смыкается все туже.
Альбрехт поглядывает на меня понимающе, видел, как я отдаю особые приказы отдельным командирам, которые точно за успешное выполнение получат титулы и награды.
Вообще, как отметил с горечью, люди Леофрига сражаются отважно и умело, однако личная отвага и воинская выучка все же терпят поражение в столкновении с холодным профессионализмом. Тяжеловооруженные всадники Меганвэйла, отточив умение командного взаимодействия, без особого труда сминают вдвоем-втроем даже признанных турнирных бойцов Варт Генца. Здесь война, а не турнир, противника нужно сбить с ног и обезоружить, а если не сдается сразу, то и прирезать, турнирные правила в бою не работают, а нападать вдвоем-втроем на одного – очень удобно и практично.
И все-таки я любовался той безумной отвагой, с которой леофриговцы даже поодиночке бросаются в бой на целые отряды. Правда, многие уверены, что с ними будут драться поодиночке, однако я вышколил своих воинов не обращать внимание на эти глупости, нам нужна победа, а историю пишут победители, мы все равно будем в белом и победим самое черное Зло на свете…
Сражение затянулось на полдня, и хотя уже было видно, что Леофриг побежден, однако его люди сражались яростно, оставаясь даже в одиночестве и окруженные противниками.
После того как все закончилось, Меганвэйл подъехал ко мне мрачный и невеселый.
– Леофриг погиб, – сообщил он мрачно. – Как и все его трое сыновей… Я не думал, что получится так кроваво.
Я сказал с сочувствием:
– Они сами избрали этот путь.
Он вздохнул.
– Понимаю. Но все равно жаль. Мы были знакомы давно. И в хороших отношениях.
– Недельный отдых, – сказал я, – потом продолжим марш на столицу. Наша цель вообще-то Торстейн, а эти могли бы и не вмешиваться.
Недельный отдых пролетел быстрее, чем хотелось, часть раненых пришлось оставить в ближайших селах, а панцирная конница выступила по дороге, ведущей в сторону столицы.
Мы с Меганвэйлом, Арнубернузом и Фродвином поднялись на небольшой холм возле дороги и наблюдали, как показался передний отряд во главе с бароном Хельмутом, а за ним с небольшим отрывом двигается блестящий под ярким весенним солнцем стальной поток конной армии, вооруженной по рыцарскому образцу.
– Хорошо идут, – сказал Меганвэйл, – не скажу, что мы застоялись на границе с Бриттией, но основной накал, полагаю, уже ушел. И, как вы заверили, больше армий с севера ждать не стоит…
Арнубернуз проговорил благодушно:
– На наш век сражений хватит. Господь сотворил мир для рыцарства! И для подвигов во славу Девы Марии.
Я краем глаза уловил присутствие постороннего, одновременно предостерегающе фыркнул арбогастр. На холм к нам поднимается высокий худой мужчина в длинном темно-синем халате и широкополой шляпе с высоким верхом. Как я понимаю, это зимой и летом одним цветом – униформа магов, от холода они не страдают, как и от жары. Наверное, комары их тоже не достают…
Он небрежно приложил кончики пальцев к шляпе в коротком приветствии, маг Карл-Антон Земмельвейс, как о нем говорили, сильнейший маг не только Сакранта, но и всего севера. Мы с ним однажды очень сильно поцапались, потом он меня даже подлечил, но мою власть признавать отказался, маги такого уровня никому не служат и не присягают.
