Софья часами просиживала над картой, ужасаясь ее бедности и убогости. Видимо, царь всея Белыя Руси — это из-за количества белых пятен на карте. Ну, очень белых.
Про масштабную линейку и вообще молчим.
Оставался один выход. Формировать артели, обещать награду за интересные образцы, искать ученых, которые определят металл… сама Софья четко знала, что золото растворяется в царской водке, а вот остальная химия была за пределами ее знаний.
Ордин-Нащокин по мере сил помог девочке. А еще — познакомил ее с Демидом Антуфьевым.
Тут как получилось… Софья, вспоминая все, что она знала о производстве и добыче металла, вспомнила Урал. И — сказки Бажова, которые читала когда-то. А там как раз упоминались Демидовы.
А потом речь зашла о хороших специалистах по металлу. И Ордин-Нащокин упомянул Демидку, кузнеца тульского…
Софья заинтересовалась — и не пожалела.
Кузнец был… молодец! Косая сажень в плечах, а мышцы такие… стальные шары перекатываются. Но бог с ними, с мышцами, мозги были золотые. Такие люди наверх и карабкаются, им бы только в начале помочь. Софья подумала, поговорила с Алексеем — и — почему нет?
Кузнецу было предложено поработать на корону. Точнее — на царевича. Чтобы он с рудой разбирался, где какая, а ему за это приятные плюшки. Помощь в развитии дела. А еще…
У кузнеца оказалось три сына — Никита, Григорий и Семен. Вот старшего, Никиту, вполне можно было взять и в царевичеву школу. Кузнец не возражал, Алексей Алексеевич — тоже.
Школа потихоньку развивалась и крепла.
Мальчишки учились, причем всю программу Софья рассчитала на четыре года. За это время они взрослели, более-менее крепли, получали нужные навыки… первое поколение, конечно, придется учить дольше всего, но овчинка стоила выделки. Второй класс пошел уже боярских детей, третий и четвертый — Софья планировала взять купеческих и стрелецких, а потом уже принимать с большим разбором. Как обеспечить поступление в твой ВУЗ? Сделай его престижным и недоступным.
Софья отлично знала ситуацию в России, которая уже вспоминалась сном. Там образование стало общедоступным, но снизилась его ценность. Здесь так еще долго не будет, здесь любой образованный человек — ценность. И потому Софья вовсе не собиралась отдавать бывших беспризорников в солдаты — слишком грубый расход ценного материала.
О, нет.
Ее дети будут учиться четыре-пять лет, чтобы на выходе получились специалисты, умеющие читать, писать, свободно считать, говорящие на нескольких языках, ну и общая физическая подготовка.
Владение оружием, опять же, верховая езда, борьба — да много всего. Трудно?
О, нет. Трудно с дубами, у которых мама-папа и они абсолютно не понимают для чего им учиться? Родители ж все купят, правда? То, что родители не вечны, до них просто не доходит и в результате балованные домашние детки попадают в руки небалованным волчатам. Обычно их судьба складывается достаточно печально.
Хотя и для «мажоров» есть методика перевоспитания. После того, как один молодой князь несколько раз помыл нужники, спеси у него поубавилось, а когда сына боярина, несмотря на все протесты родителей, выставили за дверь школы и заявили, что к обучению не гож, потому как голова дубовая — ситуация резко поменялась.
Никому не хотелось опозорить свою семью. Да и наказания штука такая… неприятная…
А люди Ордина-Нащокина старались вовсю, распуская по столице слухи от правдивых, что царевич будет лично принимать участие в судьбе каждого выпускника до вовсе уж фантастических, что каждому, окончившему царевичеву школу чуть ли не посольский приказ под начало дадут. Во все подряд люди не верили, но…
Этот выезд Софья запланировала давно.
Проблема была в другом — где найти столько коней? Да и научить ребят строевому шагу… ну не принято сейчас это было, не пришла еще на Русь настолько жесткая муштра. Хотя… иноземцы в помощь.
Тот же Патрик Гордон, с которым достаточно близко сошелся Воин Афанасьевич, стал часто бывать в царевичевой школе — и с удовольствием отрядил нескольких подчиненных в помощь наставникам. В том числе и шотландца Джона Кеннона, который обладал трубным голосом, мерзким характером — и был неоценим при дрессировке новобранцев.
И в итоге…
* * *
«Зеленою весной, под старою сосной…»
Мотив сам собой лез на ум. Софья и Анна маялись в возке, не показываясь наружу. Алексей же вел колонну.
По итогам второго года обучения, лучшим ученикам разрешили повидать царя-батюшку и принести ему клятву на верность. То есть — целовать крест.
Алексей Алексеевич, разумеется, командовал парадом. А вчерашние беспризорники…
Было их всего три десятка — самых лучших. Из тех, кто и с конем справлялся, и с письмом, и в схватке не плошал… все в красных кафтанах, все в новых сапогах и при новом оружии, все робкие и бледные, но храбрые той отчаянной храбростью, которая всю жизнь заставляет мальчишек вскидывать голову — и шагать навстречу опасности.
Все они выстроились в три ряда перед царским крыльцом, все не раз отрепетировали, что и как делать, но когда с крыльца шагнул вперед Алексей Михайлович…
Софья прикусила губу, сжала кулачки.
Если сейчас все пройдет красиво — люди потянутся. Намного больше, чем было до того. А ее мальчишки приобретут легальность. Можно даже сказать — легитимность.
Только бы все прошло хорошо, только бы…
* * *
Васька отчаянно трусил, но старался этого не показывать. Сидел, гордо развернув плечи, улыбался, а рука, словно обретя свою волю, крепко сжимала рукоять сабли, слишком большой для подростка. Драться он ей бы не смог, но для показухи — самое то.
Сидел, смотрел на маковки Кремля, на бесконечно прекрасный в своей яркости собор Василия Блаженного — и сердце сжималось.
Он — здесь.
А видел бы он себя со стороны лет пять тому назад, когда как волчонок, жил впроголодь и питался объедками?
В жизни бы не поверил!
А ведь и такое бывает.
Васька был одним из лучших учеников царевичевой школы. Физическая подготовка постепенно начала ему даваться, а там и остальное подтянулось. И, незаметно для себя, стал Васька одним из первых. А то ж… когда все приходится другому объяснять да показывать и за промахи этого человека и с тебя спрашивают — поневоле учиться станешь. А ближе к весне и объявил царевич, что лучшие будут крест целовать самому государю-батюшке!
Тут уж Васька и вовсе из кожи вон вылез, лишь бы попасть в число счастливчиков. Да и друзья его — Митроха и Тришка сюда попали. Петруха — тот нет, хоть и не слишком расстроился по этому поводу. Ну не давалась ему цифирь, что ж теперь. Зато из лука он вороне в глаз попадал…
А уж как Мишка иззавидовался, даром, что княжич…
Да, вот так вот, за год мальчишки настолько сдружились, что никто из них и не помнил, кто здесь княжич, а кто грязь деревенская, подзаборная…
Да и наставники старались, гоняли новичков. Куда тут ругаться — поесть иногда силенок не хватало, кое-кто за столом засыпал. Что ж, по труду и награда.
Когда на крыльцо вышел сам царь, Васька аж задохнулся от восторга. Хорошо хоть верхом был. А потом прозвучала знакомая команда.
— Спешиться!
Руки-ноги двигались без участия головы. Васька спрыгнул на землю, привычно отдал поводья подбежавшему конюху.
— Стройся! Равняйсь! Смирно!
Три ряда по десять мальчишек застыли в строю. Выпрямленные, серьезные, невероятно трогательные в своей решимости. На глаза царя — Васька видел это сам — на миг даже слезы навернулись.
Алексей Михайлович чуть кашлянул.
— Ребята… Воины земли Русской!
О чем он говорил — Васька бы и в жизни не запомнил. У него за спиной словно крылья росли. Помнил что-то о будущих защитниках, о том, что вся земля православная на них надеется, что они первые и им будет сложнее всего…
А потом все они синхронно, по команде, опустились на одно колено и коснулись губами нательных крестов, повторяя присягу, выученную не далее, как вчера. Текст присяги Софья взяла из труда боярина Морозова, да-да, того самого Бориса. И от него польза была. Только переделать чуть…[23]
«Я (имя рек) обещаюсь Христом богом нашим служить (титул царя) верно и предано. Его царского величества государства и земель его врагам, телом и кровью, всегда сопротивление чинить. Командирам повиноваться и приказы их исполнять беспрекословно. Беречь родину свою и товарищей своих. Не отступать и не сдаваться в бою и в строю. Не предавать честь свою и знамя свое. В чем да поможет мне господь бог всемогущий. Пусть покарает он меня и потомков моих до седьмого колена, если я изменю своей клятве…»
Васька произносил заученные слова, подносил к губам крест. Говорил ответную речь царь-батюшка мол, за такими удальцами Русь, как за каменной стеной, а в душе звенели серебряные крылья радости.
