Да, сама Софья не поимеет какой-то доли прибыли, но разве это важно?
Это в двадцать первом веке она была бизнес-леди. А сейчас…
Сейчас она старалась изо всех сил переключить тип мышления и с ужасом понимала, что вместо разорения конкурентов — их же поддерживать и растить придется!
Что с ними потом будет — это большой вопрос. Но пока — если можно часть проблемы свалить на кого-то, так мы ее и свалим! Обязательно!
Матвеев?
Кто нам мешает — тот нам поможет! И да здравствует мудрый тов. Саахов!
Второй проблемой для Софьи стал… ее дед!
Или скорее вехой?
Илья Милославский был как раз тем человеком, который переключил ее с частного на целое. Он-то как раз старался замкнуть на свой клан как можно больше всего, и все равно ему было, страна там, не страна…
Частное, а не общее. Вот я сопру, оно у меня в углу пылью покрываться будет, но оно мое будет! А что без этой деталюшки вся машина встанет — это все равно, это по фиг… зато — МОЁ!
Приказы, торговля, должности при царе…
Выбешивало Софью кумовство. То есть если Илья — царский тесть, то он за собой тащит Ивана, Иван — Степана, Степан — Семена, а Семен… сказка про репку, одним словом. И она, в своем порыве, едва не превратилась в такого же Милославского. А не надо…
У него — клан, у нее — Русь.
Вот этого дед понять никак не мог — и лез.
А чего?
Мария — Милославская?
Значит, зять должен помогать Милославским, дочь должна помогать Милославским, внук должен помогать Милославским, внучка должна… ну, вы поняли. Милославским должны все. Оптом и побольше…. И этой чертовой клановой системы придерживались все!
Постановить, что ли, что царица должна быть сиротой? Надо намекнуть Алешке, что эта осиная свора все растащит, до чего доберется. И ведь все воровали…
Алексей Михайлович, хоть и бесился, но пятьдесят процентов отводил на мздоимство и казнокрадство на каждом проекте. Даже если и не знал таких слов.
А где взять тех, кто не ворует?
Софья растила, но ведь время нужно, время! Даже на то, чтобы записать сказку о мальчише-кибальчише (и пусть простит ее Гайдар), но ведь идея-то какая! Просто буржуинов переименовать в иноземцев, внести немного правки — и читай!
А как еще воспитывается патриотизм?
С детских сказок и песен. И Софья воспитывала, понимая, что без команды она ничего не потянет. И Алексей, случись что с ней — тоже.
Сейчас она прежней ошибки не совершит. Ее брат будет знать и о целях, и о средствах.
Так что когда Милославский принялся подкатываться к Алексею, то с подарками, то еще с чем… палками его гнать было нельзя. А вот перенаправить…
До паровозов и рельсов тут додуматься было нереально, да и ни к чему. А вот каналы…
О, да!
Черта ли ссыльных на Урал гнать?
Нет, там не ссыльные нужны, а крепкие мужики, которые и ружье держать умеют, и характером удались. А вот здесь…
У Софьи возник проект…
Что является самым важным фактором?
Время!
Отсюда вывод. Дороги и каналы. Это строительство, госзаказы, подряды, это бешеные бабки… а еще — трудоустройство. И — решение кое-каких проблем. Софья все раздумывала, как бы намекнуть отцу, что отменять Юрьев день — не лучшая идея, но вед и приказ свой отменить — не лучше, что это за царь, у которого семь пятниц на неделе? И наконец ей пришло в голову альтернативное решение. Да, Алексей Михайлович Русь закрепостил. Алексей Алексеевич отменит, но пока…
— Редко я тебя вижу, сынок. И Сонюшку… А уж про сестриц и вовсе разговора нет. Совсем вы меня позабыли…
Алексей Михайлович вроде бы и жаловался, но улыбка пряталась в густой русой бороде, играла смешинками в синих глазах… и Алексей обнял отца.
— Батюшка, так ведь помощников растим. Не бездельничаем.
— Вот, ежели б не это… ну погуляй пока.
— А что, тятенька…
— Хочу я, чтоб ты польским крулем стал…
Алексей наморщил нос.
— Тятенька, а что нам в той Польше? Нам османы да крымчаки куда как больше мешают?
— И до них очередь дойдет…
Ага, дойдет, как же. — меланхолично помыслила Софья. — Жди… в казне голяк, с металлами швах, после бунта казна медь принялась на серебро заменять, но граждан поимела на этом по полной, заменяя медный рубль на пять копеек серебром. Так что секс власти с народом, причем последний в очень пассивной позиции — имеет глубокие исторические корни.
Тьфу!
Какая тут, на хрен, война? У себя бы разобраться?
— Тятенька, я тут подумал…
— Да?
— Жаловались мне ребята, что крестьяне-от бегут с мест…
— Бегут. Ну да ладно, поймаем…
— Тятенька, так ведь не от хорошей жизни бегут…
— А что ты предлагаешь?
— Тятенька, ежели человек хоть куда бежать готов, то возвращать его — на верную смерть обрекать.
— И? Говори, Алешенька…
— В казне денег нет… и дорог хороших нет, и каналы бы нам пригодились…
— Ну и?
— Ежели человек на все готов ради воли — пусть пять лет отработает на строительстве, а потом вольную от государя получит? И пусть селится, где пожелает… Хочет — в городе, хочет в деревне, а захочет — так и в Сибирь пусть едет, землицу поднимать?
— Так ведь и семейные бегут.
— А разве семьям дело не найдется? Бабам — стирать надо, людей кормить надо, обшивать надо… еще и не хватит!
Алексей Михайлович задумался.
— М-да… откуда у тебя и идеи-то такие, сынок?
— Так ведь в школе все думаем. Что один придумает, что второй — вот и получается. А я только собираю да склеиваю.
— Умница ты у меня, сынок. Но это обдумать надо…
— А я могу и посчитать. Что, откуда, как лучше… хочешь?
Алексей Михайлович улыбнулся.
— Посчитай, сынок. А ты, Софьюшка, чем занимаешься?
Софья гордо подала отцу кривовато вышитую цветными шелками рубашку.
— Не побрезгуй, батюшка.
Вышивала не она, понятно, ей было некогда. Девочки поделились.
— Тятенька, а могу я — как Алешенька?
— Что именно, Сонюшка?
— Вот он ребят учит, так, может, и мне боярских дочерей собрать, учить? Чай, не глупее Европ, а девочки сидят по домам, света белого не видят.
Раньше Софья не предложила бы этого. Но сейчас у нее уже был составлен костяк «женского батальона». Найдется и кому приглядеть, и кому в рамки ввести, не одна она заниматься будет.
— А я бы приглядела, да и Танюша тоже, чтобы все было чин по чину, — вставила свой полновесный рубль Анна.
— А Танюша как?
— Просила передать, что молится за тебя ежедневно…
Молится, как же. Молиться там все молятся, но Софья сильно подозревала, что Татьяна еще и по сторонам поглядывает, вдохновленная примером Анны. У той-то с Воином все сладилось, не будь Анна царской дочерью, давно б руки ее попросил. Но приходилось таиться и молчать. Софью это тревожило, но выбора не было — не признаваться же, все в монастыре окажутся.
Впрочем, по результатам беседы с отцом, Софья была более чем довольна. Алексей Михайлович обещал подумать — и попросил Алешу все подсчитать. Сидеть ей над пергаментом теперь долго, но может быть, хоть пятая часть ее идей выгорит? Она нарочно просила больше, чтобы получить хоть что-то. Да, не повезло ей с полом! Будь она парнем — насколько бы легче было! А так — прячься, конспирируйся и продвигай идеи через других. Неужели так всю жизнь и будет?
* * *
Следующий год прошел более-менее спокойно, не считая нескольких потрясений. Но были они не очень большие, можно сказать, лично Софьины.
Умерли Глеб и Борис Морозовы. Сначала Борис, а затем, в декабре убрался и Глеб.
Реакция близких была разной. Анна Морозова рыдала и стонала как белуга. Царица взяла ее к себе и всячески успокаивала сестру, но Софья подозревала, что больше там не горя, а игры на публику. Было б о ком плакать — не надо о покойных плохо, но ведь та еще сволота был? Ворюга, хапуга, властолюбец… раньше бы убрался — на жене бы меньше синяков осталось.
Феодосия же вроде как оплакивала мужа искренне. И то — характер у нее был сильнее, а Глеб умнее, так что сжились. Опять же, ребенка родила…
Ванечка ревел несколько дней подряд — царевны Анна и Татьяна отпаивали его успокоительными настойками, казаки сочувственно косились, а Алексей при всякой возможности заверял друга, что он-де не один на свете. И мать у него осталась, и они его не бросят…
Софья тоже старалась отвлекать парня, тем более, выяснилось, что у мальчишки потрясающие способности к математике. Не голова, а живой компьютер. А потом девочка принялась заниматься с приятелем. Пока еще ей многое было можно, пока еще — дети.
Алексею математика так легко не давалась, зато казаки были от него в восторге. Да и Ибрагим…
Тавлеи — это было то, что Алексею просто-таки сверху дано. Он был стратегом от Бога. Знал, как пойти, куда ударить, как шагнуть… воин.
