— Понял тебя, дорогой! — вернул оптимизм Акиф. — Сделаем! В записке что написать?
— А ничего не надо, ей кроме меня все равно никто такое не подарит, — выбрал я ленивый сценарий. — И вот им немножко твоих восхитительных продуктов лишними не будут. Поговоришь с ними так, чтобы платил я, а радовались — они?
— Это Акиф умеет! — заверил он меня.
— Бесценный ты человек, Акиф! — вполне искренне похвалил я его и ухмыльнулся. — А еще пять роз, но уже с запиской «от тайнего поклонника» отправь…
И надиктовал адрес своей новой, молоденькой и симпатичной учительницы по русскому и литературе. Акиф пообещал и это.
— Очень ты много для меня делаешь, Акиф. А давай я тебе и твоим родным и друзьям песню за это подарю? Найдешь певца?
— Найдем! Обязательно найдем! — возрадовался азербайджанец.
— Тогда пятнадцатого апреля я к тебе прямо на рынок подъеду, все обсудим, хорошо?
— Хорошо!
Попрощались. Ништяк — песенка этим, песенка другим, и вот уже дружба народов целиком и полностью работает в мою сторону, а недовольные правящими республиканскими верхушками — радостно стучат. А еще Акиф мне чисто по-человечески нравится, и сделать для него что-то хорошее будет приятно.
Прошел на кухню.
— Сережа, на рубль можно купить десять бутылок «Буратино», — заметила закусывающая кофе бутербродом Виталина.
— Я знаю, да! — кивнул я.
— Лимонад вылить, а бутылки — принести тебе, — продолжила она.
Мама нахмурилась.
— Буду надеяться, что лимонад ребята будут выливать себе в довольные таким положением дел животики, — легкомысленно отмахнулся я.
— Как Акиф? — спросила мама.
— Нормально, буду у него цветочки покупать Саяке и учителям, — ответил я, выливая в чашку остатки кофе. — Погадать тебе на кофейной гуще? — спросил Вилку.
— А ты умеешь? — опередила ее мама.
— А чего там уметь — смотришь на дно кружки и с глубокомысленным видом несешь первую пришедшую на ум чушь, — хохотнул я.
— Да ну тебя, — фыркнула мама под Виталинин смех.
Допили кофе, мама скормила девушке бутерброды, параллельно подавая мне невербальные сигналы «все равно выбрасывать» и «компенсируем». Да на здоровье. Родительница помогла мне одеться, поправила повязку, чмокнула в щечку — был бы настоящим дитем со стыда бы сгорел от того, что на глазах у Вилки, но нынешний я такое отношение ценю и никаких минусов в нем не вижу — вот так мамы работают, что поделать.
— Зачем тебе эти бутылки? Набрал бы велосипедов да подарил сразу всем — это одному брать неловко, а когда всем — нормально, — спросила девушка по пути к нашему шпионскому (хех) «Запорожцу».
— Просьба озвучивать своем мнение, если что-то покажется странным, услышана и впитана! — радостно возвестил я. — Выражаю вам устную благодарность, агент Вилка!
— Я серьезно.
— Подаренное ценят меньше, — пожал я здоровым плечом. — И чувствовать при этом себя будут должниками. А когда «должен» — дружить получается гораздо хуже. А так ребята сами заработают, просто чуть быстрее, чем сделали бы это без моей помощи.
— Да к тебе вся Москва через неделю бегать будет, — «открыла мне глаза» Виталина.
— Ну и нормально! — хохотнул я.
— А если бандиты узнают и голову кому-нибудь проломят? — своим фирменным, пробирающим до самых костей безэмоциональным тоном спросила она.
— А вот надо сделать так, чтобы не проломили! — отмахнулся я. — Более того — скооперироваться со «смежниками» и за наиболее трудолюбивыми ребятами слегка следить. Это ж сколько халявных «палок» нашей милиции?
— Сережа… — Вилка замялась.
— Сережа любит заставлять всех вокруг работать больше и эффективнее, если у него есть такая возможность, — заявил я. — Я уже и письма получаю только «фильтрованные» — их все сначала в КГБ везут, для отработки сигналов, а мне потом передают те, где сигналов нету. В МВД, говорят, уже тихонько воют, — ехидно захихикал. — Потому что все деятели культуры, с кем я на эту тему говорил, начали поступать так же!
— Страшный ты человек, — присоединилась к веселью Виталина.
— А при первой встрече сказала, что «хорошенький», — напомнил я.
— Хорошенький, — вздохнув, признала она. — А подрастешь — дорастешь до «красивого». Ой девки прохода давать не будут!
— Последняя фраза все испортила, — вздохнул я, забираясь в машину. — Как будто с бабушкой поговорил.
— С Эммой Карловной?! — выпучила глаза девушка, приземлившись за баранку.
— Вообще не похоже, что она так умеет! — согласно кивнул я. — Одна из самых интеллигентных дам, что я видел. Однако факт остается фактом — бабушка даже в таком виде бабушка со всеми причитающимися «ну красавец» и «все девки твои будут».
Представив эту картину, девушка рассмеялась и повезла меня к «железнодорожникам» — просто закинем листочки с нотами, пускай осваивают, это проект прямо не к спеху, поэтому сидеть там лично не придется. Зато придется сидеть на студии, слушая, как Муслим Магомедович Магомаев выводит англоязычные рулады — музыка там уже готова.
— Наконец-то узнаю, правда ли у тебя англоязычные песни получаются! — не без предвкушения в голосе подмигнула мне Виталина.
— Доверять надо напарнику, агент Вилка!
Глава 23
Я думал, что на «радиостудии», где мы записывали Хиля, стояло хорошее оборудование. Нет, так-то и вправду хорошее — мирового уровня, но выделенная Магомаеву (который сейчас придворный певец самой Фурцевой, которая, на секундочку, второй человек в государстве сразу после деда. Формально, разумеется — положение у нее шаткое, чуть что — и попрут «бабу Катю») Всесоюзная студия грамзаписи, расположенная в Англиканской церкви Святого Андрея Первозванного крыла прошлую как бог черепаху. Вот уж где настоящий хай-тек!
Разумеется, заняли мы не всю церковь, а одну из студий, а я, ничтоже сумняшеся, приволок с собой пакет пирожков и трехлитровку томатного сока — не завтракал же, и уже не пообедаю. Звукачи и музыканты на смачно жующего меня смотрели тоскливыми глазами бродячей собаки, но не от голода, а из страха, что мальчик заляпает жирными руками (а то и соком зальёт!) драгоценную технику. Да ладно вам — я же не свинья, я аккуратненько, трогать мне все равно ничего не надо — не шарю, оно же допотопное. Но «гайды» впитать потом будет нужно обязательно — придет время, и микшерный пульт станет мне лучшим другом.
— …Needed anyone, — допел Магомаев в наушниках на моей голове. [ https://www.youtube.com/watch?v=NGrLb6W5YOM&ab_channel=CelineDionVEVO ]
Пятнадцатый дубль уже.
— Муслим Магомедович, ну идеально же! — когда он вышел из кабинки, в который раз заверил я его.
Немножко акцент, но он с лихвой перекрывается мощью голоса и энергетикой. Англосаксы удобные — у них немалая часть песенок, что называется, «унисекс», вот и заменим Селин Дион на Магомаева.
— Может еще раз попробовать? — приняв из рук студийного функционера стакан с «секретным отваром для оживления голосовых связок» и не забыв поблагодарить — Муслим Магомедович у нас деятель опытный, и «звезда» ему не грозит — неуверенно спросил он.
— Только портить! — отмахнулся я. — А вы как считаете, Виталина Петровна? — спросил Вилку, которая тоже слушала.
А какое выражение на мордашке было! Не верила, зараза такая, в англоязычный репертуар от Сережи Ткачева. Ничего, так даже лучше — пробрало ее знатно.
— А? — аж подпрыгнула она, сняла наушники, и, скромно потупив глазки, ловко избежала ответственности. — Извините, я в музыке не очень разбираюсь, но спели вы просто божественно, Муслим Магомедович.
Пока певец благодушно благодарил ее за похвалу, я переключил внимание на звукача:
— Но основное решение принимать вам, Семен Степанович.
— Я свое мнение высказал еще восемь дублей назад, и с тех пор оно не изменилось — более качественно исполнить эту песню вы не сможете, Муслим Магомедович, потому что идеал на то и идеал, что лучше него ничего нет! — старательно давя раздражение (а кто лишнюю, совершенно бессмысленную работу любит?), сделал он певцу приятно.
