– Еще, что ли, глянуть, все равно не спится… – Я протянул руку к суме и достал футляр. – Так…
Картинка на карте приблизилась и показала затерянную в заснеженном лесу черную точку полуразрушенной древней башни, в которой мы заночевали. Мы уже добрались до пограничной к топям Петриковской волости, родовой вотчины становых бояр Петриков. А это… да, где-то верст пять до него, село Овчарицы, ближайший к нам населенный пункт. От него как раз идет тракт прямо до Заречья, городка, в котором стоит гарнизон, охраняющий Донатов Вал, возведенный вокруг Топей и названный в честь того самого Доната, пусть ему пусто будет, основателя Белого Синода и организатора той самой Резни. Ну да ладно, это не важно. От Овчариц до Заречья примерно верст тридцать. При желании на добром рысаке в два дня можно обернуться. Хотя о чем это я? Разогнался, наездник хренов. Добрый рысак и Горан – понятия несовместимые. Да и где того рысака возьмешь? Так, в этих хреновых Овчарицах надо попытаться оставить гному. Даже если упираться будет… Но как?..
Я потихоньку стал дремать, улетая куда-то в мягкую бархатную темноту, но вдруг…
Не понял…
Сильно дернулся амулет и сразу же забился мелкой дрожью, стремительно нагреваясь. Я подобрался, опустил руку на меч, вглядываясь в темноту, но ничего подозрительного не видел. Покрытые мхом и засохшими гирляндами вьюнка стены, обвалившаяся лестница, черные балки… Нет, ничего. Но почему так реагирует амулет? И почему не сработали сторожки́? Гнома перед сном кинула на проломы в стене и вход чародейскую сторожевую сетку, и, если бы кто попробовал через нее пройти, уже горел бы ясным пламенем. Странно…
– Франка, вставай!..
Гнома никак не прореагировала на мой голос. Мне даже показалось, что она стала тише сопеть носом.
– Мать вашу, вставайте! – рявкнул я уже во весь голос, приметив, что обычно чутко спавшая ослица тоже и ухом не повела. – Что за хрень, шишига вас побери?
Неожиданно спину кольнуло мерзкое ощущение чьего-то холодного липкого взгляда, идущего откуда-то сверху. Уже понимая, что в башне кроме нас кто-то есть, и стараясь идти как в полудреме, я вернулся на свое место, оперся о стену и осторожно стал рассматривать балки и остатки перекрытий второго этажа. Франку и Явдоху этому «незваному гостю» удалось приусыпить, но меня-то – нет, амулет надежно хранит от морока. Но вот об этом ему как раз не надо догадываться. Коль удалось схитрить с чернокнижницей – может и сейчас получиться. Ну… может быть, получится…
Костер и луна дают достаточно света… Стоп… а вот этого… вроде не было. Или было? Подтверждая догадку, едва отличимое по цвету от замшелой кладки большое пятно сдвинулось немного вниз по стене.
Я клюнул носом, изображая дрему, даже слегка всхрапнул, и исподлобья продолжил наблюдать за…
Да кто же ты есть?
Непонятное существо, ловко перебирая лапами, плавно скользнуло на пол и сразу стало похоже на человека с гибким тонким телом, одетого во что-то наподобие длинного плаща, плотно облегающего всю фигуру.
Да ну?! Упырь?.. Но какой из них? Вурдалак, вомпер, захлюст или бабяк? Только эти названия помню, а вообще упырей – разнообразное множество. Могу только сказать, что этот уже может изменять свое тело, значит, не неофит, а матерый упырище. По кровушке соскучился, выродок? Как же хорошо, что я с бронькой уже сроднился, даже на ночь не снимаю. Любая царапина, полученная от такой твари, может доставить очень много проблем. По крайней мере, так пишут.
Тем временем упырь по широкой дуге обошел костер, явно колеблясь, немного помедлил, а потом совершенно беззвучно скользнул к гноме. Лучик луны, упав на «гостя», высветил совершенно человеческое, но мертвенно-бледное мужское лицо с тонкими чертами и длинным острым носом.
Ну давай… Я дождался, пока упырь повернется ко мне спиной и, подскочив, в прыжке ткнул его мечом.
Могу поклясться, что достал! Достал же, на добрую ладонь вогнав острие!
Но «гость», будто ничего не почувствовав, с тихим шипением на лету превращаясь в существо, очень похожее на бескрылую летучую мышь, одним прыжком вскочил на стену и, мгновенно оттолкнувшись, полетел уже на меня, вытянув вперед длинные руки с кривыми тонкими когтями.
Я рубанул наотмашь, стараясь попасть по нему еще в прыжке, но споткнулся о сумку и с грохотом рухнул на пол. Упырь, понимая, что тоже промахивается, попытался развернуться в воздухе и все-таки царапнул когтями по поле бахтерца, пролетая мимо. Взвизгнул от досады, цепко приземлился на каменный пол, сразу группируясь для следующего прыжка.
– Ах ты, сука!.. – Понимая, что не успею ударить мечом, я отмахнулся рукой и неожиданно попал кулаком упырю прямо по морде. Тварь кубарем полетела в угол, попыталась вскочить, но я рванул на коленях к ней и опять ткнул клинком, на этот раз угодив куда-то в бок.
Снова зашипев, только уже с явными нотками боли и злости, упырь с неожиданной для такого хрупкого тела силой саданул меня лапой по руке и выбил меч. Занес вторую лапу, матово блеснув когтями…
– А вот хрен тебе!!! – Кулак, закованный в латную перчатку, с хрустом влепился в морду твари, откинув ее к стене. Следующий удар с хрустом вбил башку упыря в острую грань торчащего из стены камня. Испустив пронзительный визг, чудовище, яростно царапая когтями пол, попыталось вывернуться, но получило очередную плюху и неожиданно стало обращаться. На уродливой, покрытой редким волосом безносой морде промелькнули человеческие черты. Тварь силилась что-то сказать, но я, совершенно забыв про меч и окончательно остервенев, безостановочно лупил упыря кулаками. А когда он обмяк, подхватил за ногу и, как цепом, стал молотить об пол. Силы для этого в моем нынешнем теле хватило с головой. Остановился лишь тогда, когда упырь стал похож на рваную тряпичную игрушку. Но все равно оставался живым. Один глаз вытек, но второй из-под подрагивающего века продолжал с ненавистью пялиться на меня. Губы, пуская кровавую слюну, кривились, силясь что-то сказать.
– Ф-фух, ястри тя… гребаная кровососина… – Еще раз пнул его, отдышался и, подобрав меч, разрубил для верности тело упыря на несколько частей.
Голову оставил, а остальные куски запинал в угол, чтобы там спалить. Сейчас… Надо только постараться не взорвать всю башню, к шишигиной матери. Но не успел.
– Еще так ра-а-ано… – Франтя наконец соизволила проснуться и, не вставая, сладко потянулась.
– Нормально… – не очень приветливо буркнул я, разозлившись тому, что она мне помешала. Дрыхла бы себе дальше.
Явдоха, по своему обыкновению, пробудилась вместе с гномой, с шумом втянула в ноздри воздух, и вдруг, бешено взблеяв, шарахнулась в сторону и забежала за свою подругу.
– Ой! – коротко ойкнула хафлингесса, увидев упыря. – А что… что это?
– Наверное, упырь, точнее не знаю… – Я передумал палить чудовище и решил взвалить это дело на гному. Ну его… потом опять ожоги мазью лечить.
– А когда? – Гнома осторожно приблизилась и толкнула носком сапожка останки кровососа. – Когда ты его прибил?
– Только что. Кажется, он вас с Явдей каким-то образом причаровал, потому что дрыхли без задних ног и ничего не слышали. А меня – не получилось… Ну и вот…
Гнома неожиданно покраснела, опустила голову и буркнула:
– Спасибо. Если бы не ты, он бы нас выпил. Или, что еще страшнее, обратил.
– Ладно. А теперь сожги его. Мало ли…
– Подожди… – Франка присела возле головы. – Он обращался?
– Да. Что-то наподобие летучей мыши, только без крыльев.
– Угу… – глубокомысленно хмыкнула гнома. – Все ясно. Это захлюст. Видишь, у него волосенки на башке – как белесый пух. Легко отличить от нормального человека. Поэтому они самые осторожные из сословия упырей. Но не самые слабые. Даже не каждый чародей сможет от захлюстова морока оборониться. Странно, что он напал. Видимо, как раз находился в последней стадии очередного изменения, а вурдалаки в этот период дико страдают и стараются побольше пить и жрать, чтобы быстрее завершить трансформацию. Не брезгуют даже домашней скотиной. Вот и не удержался. Очень опасный монструм. Как ты его одолел?
– Молча. Прибил его кула… – Я хотел сказать правду, но запнулся, отчего-то застеснявшись.
– Кулаками? – удивилась Франка. – Надо было припалить. Они огня пуще серебра боятся. Хотя понятно. Ты все время в азарте забываешь про свою Силу. Надо бы тобой заняться на досуге. Но прибить вурдалака кулаками – это что-то. Ты хоть понимаешь, что он мог тебя просто разорвать, как тряпку? Этот был не новичок, а ближе уже к адепту, то есть за спиной у него не менее трех жизненных трансформаций и около трехсот лет жизни. Вернее, не жизни, а бытия, полноценно живыми вурдалаков не назовешь.
– Откуда ты все это знаешь?
Гнома в ответ насмешливо фыркнула:
– Откуда, откуда… от двугорбого чуда-юда! Ты не смотри, что я недоучка. Монстрологию нашему циклу преподавал сам Бигос Пшек. А этот старый козел умел заставить уважать свой предмет. Тут вот что… у него где-то здесь логово должно быть. Давай поищем? А? А там, знаешь…
