В центре канатами огорожен самодельный ринг. Слева от него висит груша, тоже явно не из магазина. Справа скамейка для жима лёжа, сваренная из прямоугольного профиля. На стойках длинный олимпийский гриф с накинутыми блинами. Возле неё стоят несколько гирь и валяются разноразмерные гантели.
Всё это явно не входит в школьную программу. Пользуясь каникулами, зал кто-то приспособил "под себя". Может, превращение произошло и до каникул. Вспоминаю свои школьные годы. Весной и осенью бег и прыжки, зимой — лыжи. Мы в зале и не бывали почти.
В нос бьёт запах свежего пота, старой кожи и адреналина. Неповторимый букет бойцовской тренировки. В зале уже кто-то есть. Невысокий мужчина в майке и простом растянутом трико мутозит огромную грушу. От его ударов снаряд ходит ходуном.
Боксёр оборачивается. Я с удивлением узнаю физрука, который строил нас для фото. "Мухомор", так его звали мои одноклассники. Особым почётом у них он не пользовался. Ещё один стареющий мужчина на обочине жизни.
— Ветров, — он тоже меня узнаёт, — ты дверью ошибся? Кабинет математики этажом выше.
— Платон Петрович, да он нормальный пацан, — миролюбиво гудит Николай, — мы с ним каждый день кроссы бегаем.
— Ну-ну, — неопределённо отвечает Мухомор и возвращается к груше.
Только удары становятся резче и злей. Не верит физрук в мою "нормальность". Видимо, были поводы. "Спортивным" я бы не назвал Алика даже с самой большой натяжкой.
— Разминаться умеешь? — спрашивает Николай.
Умею, но отрицательно мотаю головой. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, и мне интересно, что покажет младший лейтенант. ВДВ того времени — подразделение элитное.
Это позже спецназов развелось больше, чем родов войск. Странно, что у космонавтов своего спецназа нет, чтоб в невесомости сапёрными лопатками драться с вероятным противником. А тогда "голубые береты" были готовы в двадцать четыре часа брать штурмом Капитолий. И взяли бы, вот что характерно.
Кадр из фильма "Красный рассвет" 1984 г.
Николай показывает мне упражнения, а я за ним повторяю. Получается не всегда. Отжаться с хлопком не удаётся ни разу. Со скакалкой дело тоже не ладится. А после прыжков змейкой через длинную спортивную скамью пот катит с меня градом.
Младлей при этом даже не запыхался. Боевая машина, блин. Во время тренировки он чуток оттаивает. Даже улыбается пару раз, глядя на мои старания. Мухомор тоже поглядывает в нашу сторону и одобрительно хмыкает.
Милиционер расстёгивает сумку и достаёт оттуда боксёрские перчатки.
— Алик, лапы подержишь? — просит он.
Лапы в зале самодельные, как и большая часть инвентаря. Может, магазинное стоит дорого. А, может, "под себя" всё делалось, не знаю.
Они больше похожи на макивары. Массивные прямоугольные подушки с лямками для рук с обратной стороны.
Улыбка у Николая становится шире. Он поднимает перчатки в боксёрской стойке. Левая рука выдвинута вперёд, правая под подбородком.
— Правая, — предупреждает он.
Я чуть приподнимаю руку, ожидая удара.
Тук-тук — он легонько бьёт прямыми джебами с левой, словно намечает себе место. Бам! — правая распрямляется как пружина и впечатывается в лапу.
От неожиданности делаю шаг назад.
— Держи удар, — ухмыляется Николай. — Левая.
Тук-тук… Баммм!
Лапы тяжёлые. Чтобы удержать их, приходится сильно сгибать локти. Это плохо. Рука не амортизирует удар, и я принимаю его всем телом.
— Правая.
Тук-тук…Бамм!
Скоро я примеряюсь к его движениям, и необходимость в предупреждениях отпадает. Николай бьёт ритмично, как робот. До этого я никогда не тренировался с боксёрами.
Навыки самообороны, это всё-таки про другое. Там надо выдать вбитый в рефлексы приём в течение нескольких секунд, а не рубится на пределе возможностей по три раундаи не забивать сваи собственным кулаком. Но вряд ли я найду в Берёзове преподавателя по крав-мага.
— Быстрее! Не спи!
Тук-тук… Бам!
— А вы с редакторшей давно знакомы? — спрашивает Николай.
Твою мать, у него даже голос ровный. Как будто мы с ним по парку прогуливаемся и светскую беседу ведём. А я только лапы эти "крафтовые" держу, и у меня руки уже отваливаются.
— Дней десять…
Тук-тук… Бамммм!
— И она тебя сразу в газету позвала?
— Меня в райкоме позвали...
Тук-тук… Бам!!
— А я слышал… ты с ней по паркам гуляешь… в Белоколодецке… Может, потому позвала?
Тук… Тук… Баммм!
От неожиданности отступаю на шаг, но упрямо возвращаюсь на место. Николай лупит сильнее. А рукам тяжело. Отсушил их, придурок ревнивый. Послать бы его сейчас на хер. Вот только ситуация не та.
— Позвали… потому что я фотографирую хорошо.
Взгляд у Степанова, как у молодого бычка. Исподлобья. Глаза наливаются дурниной.
— Что ты ещё делаешь хорошо?!
Бум… Бум…Бам!!! — младлей пробивает почти не сдерживаясь. Но я готов. Хрен ты меня сдвинешь.
— Всё делаю хорошо!
Бум! Бум! Баммм!
— И целуешься хорошо?!
— Представь себе!
БАХ!!! Удар сносит меня с места. Ощущение, словно в "лапу" влетел рельс. Затылок встречается с полом. Последнее что понимаю, это была нога.
* * *
— Идиотины кусок!!! — в темноте слышу крик, — а если кровоизлияние? А если он бы череп пробил?! Знаешь, что было бы?! Ты бы сел, дебил! Ногами работать научили, а мозгами — нет!
А-а-ааа!!! Жжёт так, словно череп чешется изнутри! Распахиваю глаза. Мухомор держит у носа ватку с нашатырём. Николай стоит рядом.
— Да я не знаю, как так вышло, Платон Петрович, — виновато мычит Николай, — Ничего же не случилось… он на мат упал... он сам не устоял!
Понимаю, что сегодня я родился уже в третий раз. Удар отбросил меня на тонкую стопку матов. Дух из меня вышибло, но затылок остался цел. Иначе прогнозы Мухомора оправдались бы.
— Сам не устоял?! — орёт на Николая Мухомор, — а ты не охренел, пацана прессовать?! Силу почуял?! Давно по башке не прилетало?!
Хотя мне хреново, могу оценить комизм картины. Коренастый физрук "наезжает" на верзилу, на три головы его старше. Николай тоже это понимает, поэтому он виновато, но ухмыляется.
Физрук свирепеет.
— Пошли-ка, — внезапно спокойным, говорит он.
— Куда? — не понимает Николай.
— На ринг, — кивает Мухомор. — И без всяких ногодрыжеств. Чистый бокс.
— Платон Петрович, ну зачем? —младлей глядит сверху вниз, — я и так вас очень уважаю…
— Зассал?
— Нет...
— Тогда пошли.
Будь здесь тотализатор, я поставил бы на Николая. Всё, что у меня есть. И дом бы заложил тоже. Он молод. В отличной форме. У него сильный удар и специальная подготовка.
Только уверенность, с которой держится Мухомор, заставляет шевелиться червячку сомнения.
У Николая отличное сложение для боксёра. Рост, это не только возможность глядеть на окружающих, как на говно. Длинные руки позволяют держать противника на дистанции. Мухомору же, чтобы достать младлея, надо проскочить эту "мёртвую зону", в которой он будет уязвим и ни на что не способен.
— Начали! — бойцы стукаются перчатками и расходятся.
Мухомор ожидаемо держится на дистанции чуть дальше удара. Время от времени он сокращает её и тут же отходит, словно дразнит. Николай бъет прямыми на всю длину рук, но в цель не попадает.
В атаку Николай не идёт. Жалеет физрука. Или просто выматывает. Двадцать лет и, как минимум, сорок. Понятно, кто устанет первым.
Мухомор движется непрерывно. Все удары Степанова уходят в пустоту. В очередной раз, вместо того, чтобы отшатнуться назад, он отводит голову вправо и ныряет вниз под ударную руку.
Бам!! — кулак физрука впечатывается в корпус Николая.
На ближней дистанции длинные руки тому только мешают.
