никто не позаботится.
— Негоже женщине такими делами заниматься. Замуж надо.
— Не спорю. Но для вдовы без особого достатка с ребенком женихов трудненько сыскать. А за пьяницу или мота сама не пойду. Так вы говорите, чай мой вам понравился? Не откажите в любезности, прикажу Танюшке для вас фунт разного завернуть. Маменька покойница много секретов знала, такого чаю, как у нее, в самом Санкт-Петербурге не пробовали.
— Вот как… а скажите, сударыня, — Иван Ефимович держал себя со мной достаточно свободно, не как купец с дворянкой. Но я не чинилась, замечаний не делала. Улыбалась любезно. Он все равно держал положенную дистанцию и ничего неприличного по нынешним нравам не делал. К тому же разговаривали мы не в укромном уголке, а на глазах у людей и самой мадам Обрящиной, занятой каким-то делом во дворе, — не ваш ли невиданный «земфир» нынче в трактире «Дружеская встреча» предлагали на пробу особо уважаемым гостям?
— Мой, — сказала я. — Яблоки уродились, а я рецепт знала. Решила: хватит только зерном и кожей торговать, надо сласти производить. А вы попробовали?
— Конечно, — ответил Иван Ефимович, будто кто-то мог усомниться, что он не относится к почетным гостям. — Хорошо вы с этой сладостью придумали. А вот лампа меня еще больше удивила. Видел паникадило на пятьдесят свечей, но чтобы небольшая лампа так ярко горела… Неужели, Эмма Марковна, вы такое светило тоже изготовили?
Я рассказала про любопытную заметку во французской газете с подробным описанием заграничной лампы, как сделала заказ кузнецу и получила желаемое.
Иван Ефимович слушал внимательно, кивал, заметил, что подчиненным людям не всегда удается легко объяснить то, что нужно.
А потом задал неожиданный вопрос.
Расстались с Иваном Ефимовичем мы неожиданно не очень дружелюбно. Я-то думала, он флиртовать начнет, увидит во мне даму.
Размечталась.
Он просто спросил: «Сколько я должен?» Что, конечно же, меня обидело. Понятно, приказчик, у купцов трется, в купцы метит, небось есть своя доля в торговом доме Никитиных. И привык все решать толстой пачкой или увесистым мешочком.
Я обиду не скрыла, и мы достаточно быстро и прохладно распрощались. Конечно же, я не отпустила Степу без флакончика барсучьего жира, указав, что пить надо натощак. Мальчишка скривился было, а отец его, глянув на несчастную мордочку сына, решительно сунул лекарство в карман. Спросил только, что это такое, узнал про барсука и понимающе кивнул. Ну да, Америку я этим средством не открыла, издавна оно известно.
Я вроде помнила и еще об одной важной просьбе, которую собиралась ввернуть по случаю, раз уж события выстроились. Но тут в пансион стала ломиться Федькина матушка, и Иван Ефимович удалился. Чай я ему подарить не успела.
Федька тоже был выписан из импровизированного госпиталя. С подробным объяснением, что он уже достаточно наказан ледяным купанием, что не надо мешать ему встречаться со Степкой. И, конечно, порцией барсучьего жира, с инструкцией по применению.
Заснула я легко — уж очень умаялась за день. Все же успела вспомнить, о чем не удалось поговорить с управителем — о том, чтобы он отрекомендовал меня перед визитом к Николаю Никитину как к оптимальному торгово-производственному партнеру. Его я выбрала еще до происшествия на Оке, выслушав подробный отчет своего крепостного из трактира.
* * *
Утро началось с сюрпризов. У пансиона остановились сани, вернее воз, и двое дюжих молодцов стали вытаскивать коробки и корзины, перевязанные разноцветными лентами. Всюду надписи и открытки: «Для госпожи Шторм».
В коробках и корзинах были конфеты, мармелад, сухофрукты и живые яблоки, апельсины, гранаты, один ананас. Пять фунтов чаю и пять фунтов кофе. Икра, конечно же черная, расписные маленькие кадушки с зернистой и паюсной икрой, балыки, завернутые в вощеную бумагу, сыры. Отрезы шелковых и бархатных тканей, духи, правда с резким запахом. И даже несколько неразрезанных дамских романов, видимо купленных оптом в книжной лавке.
Я недоуменно поморгала на богатство. Здрасьте, приехали. И кто ж это такой щедрый? Подарки впору дорогой содержанке презентовать или же, наоборот, невесте, за которой ухаживания начинают. Но у меня ни полюбовника, ни жениха не намечалось вроде. Во внезапно вспыхнувшее чувство от мельком увидевшего меня на улице князя-гусара я верю меньше, чем в зелененьких инопланетян.
Вариантов, собственно, два. Либо вчерашний менеджер откупается, либо… либо Михаил Второй что-то себе надумал.
Честно говоря, лучше бы первый вариант. С ним я хотя бы знаю, что делать.
Решив оставить эту загадку на потом, я попросила мадам Обрящину до выяснения придержать презенты нераспакованными где-нибудь в кладовке. Скорее всего, придется возвращать.
Мадам понимающе покивала, и по блеску ее глаз я обреченно догадалась: сплетни о молодой привлекательной и пока неприступной вдове, за которой ухаживает некий таинственный незнакомец-миллионщик, пойдут по городу уже сегодня. Мне их не остановить, хоть я наизнанку вывернись.
Значит, и дергаться нет смысла. Позавтракала и стала собираться на деловую встречу.
Увы. Два часа спустя я вернулась в пансион несолоно хлебавши. Николай Никитин оказался махровым ретроградом и мракобесом. Он меня попросту не принял. Вообще. Я-то рассчитывала сразу начать со свечей, разложив купцу по пунктам тщательно расписанный бизнес-план, выверенный до копейки.
Но меня дальше приемной в конторе не пустили. Вот так. Женщина, барынька, да еще и вдова безмужняя, негоже ей в торговые дела соваться. «Земфир» в трактир пристроить — еще куда ни шло. Чаем хорошего человека угостить — пожалуйста. А дела серьезные делать с такой никто не будет.
Неудача и обескуражила, и разозлила. До сего момента у меня в основном все получалось, а тут такая плюха! Лад-но. Не хочет господин Никитин со мной о делах говорить? Обойдусь. Будет заметно труднее и дольше, но в конце концов я справлюсь.
Для начала надо съездить на бойню. И посмотреть, что там с ценами на свиное и прочее сало. С одной стороны, у крестьян на месте покупать дешевле. С другой — это надо их объезжать, с каждым договариваться, успевать вперед прасолов и еще с теми не поссориться.
Большой город и возможностей дает больше. Пощупаю-понюхаю-разузнаю. Потом буду думать.
* * *
Визит на бойню начался с анекдота. Хозяин удивленно взглянул на меня:
— Сударыня, вы поздновато явились — забой давно окончен, свежей крови до завтра не будет.
Я оторопела, но скоро выяснила, что некоторые городские эскулапы направляют сюда малокровных пациентов для употребления этого продукта еще
