Понятно, что теперь он снимется с якоря и заляжет на дно. Если он мне еще раз попадется, то я с ним тоже не стану миндальничать. Несмотря на разницу в росте и весе я буду бить его за Тёму. Зуб за зуб.
Скорая Помощь увезла моего друга в ту же больницу, что и меня. Он пришел в сознание, но был в состоянии глубокого шока. Ему диагностировали перелом нижней челюсти и наложив повязку запретили говорить.
Мне не отказали в просьбе сесть в карету и мне пришлось думать, как добираться туда на своих двоих.
В числе группы прибывших милиционеров, вязавших банду, был тот, который инструктировал меня, когда я вступал в ряды дружинников.
Он с удивлением узнал, что я перешел в спасатели. Я попросил меня подбросить до больницы и он после недолгого раздумья согласился.
По дороге я рассказал ему про случаи на пляже, про то как завязалась драка между нами и гастролерами. Про то, как нам повезло, что рядом оказались наши приятели с которыми мы вместе тренировались
— Боксеры?
— Угум.
— Конечно, для такого больше боевое самбо подходит, — он горделиво вздернул нос.
— Знаешь, два против семи. Для такого только пулемет «Максим» подойдет. Тут нас ангелы-хранители спасли.
Мой собеседник посмотрел на меня недоверчиво.
— Ангелов, так же как и Бога не существует.
— Фигура речи такая.
Он подвез меня на своем УАЗике к приемному отделения. Прощаясь я поблагодарил его и попросил об одолжении.
— Увидишь Осина, передай, что я ночь проведу в больнице. Потом, если ему надо я помогу с фотороботом. Я видел этого гада перед собой, как сейчас вижу тебя. Он знает, как меня найти.
— А чё ты будешь сидеть всю ночь? Врачи же есть.
— Я посижу с другом. Мне так спокойнее.
— Родным уже сообщили. Ты-то что?
— Русские своих не бросают.
— Ну смотри, как знаешь. Сам как себя чувствуешь?
— Да в порядке я.
Мы распрощались и я отправился к входу в здание. Войдя в помещение я ощутил неимоверную духоту. Здание за день раскалилось, редкие вентиляторы на потолке безрезультатно месили массы воздуха.
Видимо на температуру в помещении повлияло ещё и то, что люди в жару пытались открывать окна, чтобы проветрить, но делали только хуже.
Дневная жара проникала внутрь, но вот изгнать ее было не таким простым делом. В то время, когда на улицы города уже опустилась морская вечерняя прохлада внутри больницы царила атмосфера бани.
На этот раз прекрасный доктор Наталья Филипповна занималась большим количеством больных.
В коридоре сидело человек шесть и ожидало осмотра. Седьмого, мужчину пенсионного возраста с травмой ноги, она осматривала в своем кабинете при открытых дверях. Его распухший и посиневший мизинец на левой ноге.
Тёмы нигде не было видно.
— Да как же вы так, Матвей Сергеевич?
— Шут, его знает, дочка. Вот всю жизнь ходил мимо парапета, а тут задумался и вот результат. Как долбанулся ногой, аж искры из глаз
Наталья заметила мое присутствие боковым зрением, и не поворачивая головы в мою сторону, сказала:
— Молодой человек, ждите своей очереди. Не видите я больного осматриваю.
Она покачала головой и поцокала языком
— Совсем терпения нет. Я бы закрыла дверь, но духота не дает. Вон, получились бы у старшего поколения — железные люди!
Она все же повернула голову в мою сторону. Она опять была прелесть, как хороша.
— Доктор, я готов ждать своей очереди хоть всю жизнь. Но речь не обо мне.
— А, это ты, ловелас? Помню, помню тебя. Читала в газете, что ты мальчика спас. Герой. Что стряслось?
— Друга моего, Артема нигде найти не могу. Диагностировали перелом нижней челюсти.
— Так только отвезли его в операционную. Решили не тянуть и бригада дежурных хирургов, как раз, свободна.
Она продолжила говорить и осматривать ногу больного.
— А в каком отделении?
— Тебе туда все равно нельзя. Не пустят.
— Доктор, во-первых он мой лучший друг, а во-вторых можно сказать, что он из-за меня пострадал. Поэтому я всё равно туда доберусь, чего бы мне этого не стоило.
— Ладно не бузи. Посиди там в коридорчике на лавках. Подожди, пока всех не осмотрю и не направлю на лечение. Вместе сходим, все равно операция длинная. У него кость раздроблена, множественные переломы. Чем его?
— Похоже, что кастетом. Хорошо я буд ждать. Простите Матвей Сергеевич, вы действительно железное поколение.
Дед посмотрел на меня и крякнул.
Не дождавшись его ответа, я ушел в коридор, как того потребовала врач. Старшее поколение, прошедшее войну и годы послевоенного восстановления всегда вызывало у меня глубочайшее уважение. Я всегда стремился сделать или сказать им что-нибудь приятное.
Я сходил к уже знакомому таксофону позвонил бабушке с дедом и сообщил, что остаюсь в больнице с Тёмой. Потом позвонил его родителям, как мог успокоил их и сообщил им тоже самое.
Изнывая от жары и усталости я не заметил, как уснул в кресле. Проснулся я от того, что кто-то гладил мою щеку.
— Пойдем, я обработаю тебе костяшки, — Наталья показала пальцем на мои кулаки.
— Нет нет, надо найти Тёму.
— С ним все хорошо, пока ты спал ему сделали операции. Врачи сказали, что все прошло хорошо.
— Ну как же так? Почему вы меня не разбудили, доктор? Мы же должны были сходить к нему. Надо было мне самому.
Она положила свою ладонь на мою руку.
— Во-первых, я только закончила прием пациентов, во-вторых ты должен понимать, что больница это не проходной двор. В-третьих тебя туда без меня все равно не пустят. Знаешь, что такое анестезия?
— Наркоз?
— Типа того. Он до утра ничего не будет соображать. Я понимаю, что ты хороший друг. Не все так повезло, многие люди хотели бы иметь такого друга, как ты. Но пойми меня правильно, самое лучшее решение — это сейчас поспать, а утром сходить к нему. Поверь ему так же как и тебе обеспечен лучший уход
В ее словах был резон. Тёма сейчас будет отходить. Я согласился. Она обработала мои сбитые в драке костяшки, выдала подушку и уложила спать на диване в ординаторской, а сама вернулась в приемное отделение.
Наутро мы попали с ней к Тёме. Увидев моего друга морщащегося от боли при попытке улыбнуться мне, я успокоился. Ему пока нельзя было разговаривать и двигать челюстью.
Наталья находилась рядом, она поговорила с дежурным врачом и сообщила, что врачи постарались и сотворили настоящее чудо.
Я поиронизировал над ним, шутил о кормлении через трубочку и убедившись, что с ним все будет в порядке, отправился домой в семь утра.
Я поблагодарил Наталью и напомнил, что она должна мне свидание. Мы попрощались как старые добрые друзья.
Бабушка уже ждала меня на кухне с завтраком. У меня разыгрался волчий аппетит и я набросился на еду.
— Как там Артём? Что произошло?
Я коротко рассказал о его состоянии и наших вчерашних приключениях, опустив самые жесткие моменты, чтобы не беспокоить мою Ба.
— Совсем забыла. Тебе вчера мужчина звонил.
— От генерала?
— Нет. Не от него. Вот я вот здесь записала, — она протянула мне листок на котором я прочел телефон, имя и отчество Солдатенко. Я чуть не поперхнулся.
— Чего он хотел?
— Сказал, чтобы ты позвонил в удобное для тебя время дня и ночи.
Я молча отложил чашку с чаем. Вытер руки о салфетку, поднял трубку и набрал номер. После второго гудка Солдатенко, словно ожидая моего раннего звонка ответил:
— Доброе утро, Максим. Ты меня искал? Зачем спрашивать у кого-то, если ты можешь задать вопросы лично мне? Приезжай, поговорим.
Глава 25
— Совсем забыла. Тебе вчера мужчина звонил.
— От генерала?
— Нет. Не от него. Вот. Я вот здесь записала, — она протянула мне листок, на котором я увидел телефон, имя и отчество Солдатенко. Я чуть не поперхнулся.
— Чего он хотел?
— Сказал, чтобы ты позвонил в удобное для тебя время дня и ночи.
Я молча отложил чашку с чаем. Вытер руки о салфетку, поднял трубку и набрал номер. После второго гудка Солдатенко, словно ожидая моего раннего звонка, ответил:
