кухне, столкнулась с ним у обелиска.
Рассказывать было особо нечего, но я всё говорила и говорила, и никак не могла остановиться. Слушая меня, Марго лишь била себя пятернёй по лицу и закатывала глаза к далёким звёздам, то и дело бурча себе под нос: "Какая же ты непроходимая дура!" и "И почему дуракам иногда так везёт?"
- Теперь я хотя бы знаю, как ты умерла, моя дорогая Зина!
- И как? - уставилась я на неё, тут же споткнулась о камень и рухнула в придорожные кусты.
- Как? Нелепо! - развернулась она ко мне!
- Нет, ну надо же додуматься - подойти к обелиску! Да туда на километр ни одна живая душа подойти не может, это же чистая смерть! А тебя она, значит, любит!
- Но этот, Сакторианец, он тоже там был, возле обелиска!
- Вот это мне и не понятно! Не понятно что он там делал, непонятно зачем ему понадобилось тебя убивать.
Я вновь споткнулась и Марго была вынуждена второй раз вытаскивать меня из колючего кустарника, злобно шипя и ругаясь, когда колючки больно впивались ей в кожу.
- Да, Зина, ты умерла возле того обелиска! Тебя развоплотили! Но только как ты стала тем, что ты сейчас есть, я даже не берусь тебе сказать. Я никогда ничего подобного не слышала. Ты - самая большая аномалия в этом мире, которая только могла бы быть. Пойми, Зинуль, ты не жива в том смысле, в котором мы вкладываем в понятие жизнь, но ты и не мертва, ты по сути и не нежить даже. Тебе не нужен кислород, ты не чувствуешь холода, твоё сердце не бьётся, тебе почти не нужна пища, но ключевое слово - почти. Будь ты нежитью, в классическом смысле, ты бы постоянно испытывала чувство голода, либо была не способна на эмоции и ощущения, твой разум претерпел бы резкие изменения. Ах, да, твоя коже была бы холодной, но она у тебя, - Марго провела ладонью по моему плечу, - она у тебя тёплая. Почему? Загадка!
- Это из жизни не той, и не той! Это когда будет век золотой, - продекламировала я стихи Ахматовой, внезапно всплывшие в памяти.
Марго остановилась, посмотрела на меня круглыми глазами: "Зин, а ты не помнишь их полностью?"
Я напрягла память, силясь вспомнить знакомые ранее строчки.
Справа раскинулись пустыри,
С древней, как мир, полоской зари.
Слева, как виселицы, фонари.
Раз, два, три...
А надо всем еще галочий крик
И помертвелого месяца лик
Совсем ни к чему возник.
Это - из жизни не той и не той,
Это - когда будет век золотой,
Это - когда окончится бой,
Это - когда я встречусь с тобой
Марго замерла, неподвижно уставившись помертвевшим взглядом на далёкие равнодушные звёзды, словно бездушные яркие стекляшки были способны открыть ей хоть какую-то тайну.
Я тоже молчала, глядя на неё и ожидая, когда она придёт в себя и расскажет.
- Пошли быстрее, мы уже опаздываем, - она словно очнулась от глубокого сна и потащила меня за собой, подхватив под локоть.
Некоторое время назад Марго прожужжала мне все уши, рассказывая про арену, про то, на сколько это величественное место, полное энергии, молодой крови и множества сильных и горячих рабов, что я, поневоле, представляла себе Великую Арену Испытаний, как минимум будто Колизей, оформленный великолепной лепкой, украшенный барельефами, статуями и вокруг которого растут изумительной красоты деревья.
К сожалению
