Повезло, что на голове у обоих волосы не сгорели, уж не знаю почему. Наверное, защитил амулет, так как голова важнее лица. А может, ещё из-за чего. Взяв в руки мушкет, я посмотрел вниз. Фон Крацлау по своей неизменной привычке кхекал и ухмылялся. А Мерседес судорожно натягивала на себя разные тряпки. Не погнушавшись снять их и с убитых.
— Мерседес, иди сюда. Стань на одно колено и не шевелись.
Мерседес открыла, было, рот, но, поймав мой напряженный взгляд, сразу же его захлопнула и молча выполнила требуемое. Положив ей на плечо дуло мушкета, я стал тщательно прицеливаться в голову герцога.
Тот только улыбался. Дурачок. Хлопнул порох, стремительно сгорая, грянул выстрел. Специальная пуля свистнула, герцог ухмыльнулся. Его амулет выдержал. Я молча выкинул пустую гильзу и вставил новый патрон, и снова произвел выстрел. Амулет, висящий на груди у герцога, весь покрылся трещинами и рассыпался в прах. Ну, так магия…
Третий патрон, магически усиленный, лёг в затворник переделанного мушкета. Выстрел. Пуля чиркнула по лбу герцога и опрокинула его на обожжённую огнём землю, но не убила.
— … ять! — не сдержал я эмоций.
В это время до крыши добрался Ганс. Мерседес, скинув с плеча мушкет, обернулась и ударила по нему остатками своей магии.
Небольшой фаербол вонзился в щит Ганса и бессильно стёк по нему на землю. Всё понятно. Оставив мушкет на земле, я снял с пояса абордажную саблю, и мы закружились в боевом танце. Ганс не торопился атаковать, оценивая своего противника.
Я вынул пистоль из перевязи и, перехватив его в левую руку, выстрелил в Ганса. Тот успел выставить перед собой щит. Пуля ударила в него, пробила, и, вырвав щит из рук моего противника, отшвырнула его далеко в сторону.
Ганс грязно выругался и нанёс удар, я отступил, ударил сам, он снова ударил, я в ответ. Мы наносили удары, уходили в сторону и снова сближались и атаковали друг друга. Мой противник, очевидно, участвовал во многих схватках, но и я не вчера взял в руки саблю. А уж на ограниченном пространстве драться я умел. Звон сталкивающихся клинков оглушал, руки от сильных ударов «сушило». Но никто не собирался сдаваться. Мерседес отползла к краю башни, не мешая нам драться.
Удары безостановочно следовали друг за другом. Ганс нанёс целую серию беспрерывных атак, которые как град обрушились на меня. Пришлось вертеться, но я выдержал. Пот стекал по нашим лицам, но я был молод, а Ганс — нет. Он не ожидал, что я окажусь сильным бойцом, а зря. Я начал постепенно увеличивать темп поединка. У меня был испанский стиль фехтования декстреза, то есть, от обороны, а Ганс использовал итальянский атакующий стиль.
Кружась вокруг старого воина, я заставлял его непрерывно атаковать, вынуждая с каждым мгновением уставать всё больше и больше. Ганс стал понимать, что он проигрывает, и жить ему останется недолго, если он не решит покончить со мной одним ударом. Осознав это, он пошёл в самоубийственную атаку. С трудом отведя его клинок, я увернулся и отбросил Ганса к краю башни. Он закачался, не в силах удержаться на краю, и стал отчаянно балансировать, но тут подоспевший лёгкий порыв ветра мягко подтолкнул его в пропасть.
Ганс оступился и с диким рёвом полетел вниз, а через пару секунд послышался глухой удар о землю. Я взглянул вниз: после такого падения у моего противника просто не было шансов выжить. Ганс был мёртв, а фон Крацлау, раненый в голову, полз к нему. Он был похож на Терминатора, с пробитой головой, весь в крови, но всё равно живее всех живых.
Мушкет снова оказался у меня в руках, и я стал стрелять по герцогу. Одна за другой пули впивались в его тело, попадая то в плечо, то в спину, то в ногу. В голову ему я попасть не мог, мешали выжившие стражники, которые пытались закрыть его собой. Патронов для мушкета у меня осталось всего два, и я прекратил попытки убить герцога. Надо было ждать дальнейшего развития событий, и я дождался.
В замок ворвалась первая группа рыцарей и солдат, вслед за ней ещё одна, а дальше они пошли сплошным потоком. Но в это же время вдалеке показались и мои люди, бежавшие на помощь. Позади русского отряда следовали мортиры, которые тянули четвёрки лошадей. На них пока не обращали внимания, принимая за дружественный отряд, чем они и пользовались. Мне же нужно было продержаться совсем немного. Эх, была бы это палуба корабля, а вокруг синее-синее море! Но, увы. Нас окружали только пустота и камни.
Прибывшие быстро оценили обстановку и стали готовить одну из пушек, чтобы расстрелять башню, в которой мы укрылись. А пока один из отрядов солдат, самых горячих и преданных герцогу, ринулся наверх. Но на крышу выбраться они не сумели. Как только очередная рожа показывалась на лестнице, следовал выстрел из пистоля, и поверженный солдат кувыркался вниз по ступенькам.
Сначала они думали, что у меня не хватит на всех пистолей, но четыре штуки огнестрела и полная сума патронов к ним разубедили их в этом. Да, если бы это были обычные заряды, тогда мне пришлось браться сразу за Клык. Но у меня были патроны, а не заряды, и у них просто не было шансов успеть добраться до нас.
Потеряв пару десятков солдат, они все поняли и больше не нападали. Пользуясь временной передышкой, я расстрелял из мушкета прислугу у пушки. На этом патроны к мушкету закончились, а солдаты снова пошли в атаку и снова умылись кровью, потеряв человек пятнадцать. После этой атаки у меня осталось всего по одному выстрелу на все пистоли.
Тем временем у пушки поменялась прислуга, и из неё произвели выстрел. Ядро пролетело мимо, а я вновь принялся стрелять по солдатам из пистолей. Две пули не задели никого, две попали в цель. А солдаты, поняв, что у меня закончились заряды, оттащив убитых, снова пошли в атаку.
Зря они так, ведь мой Клык не нуждался в перезарядке. Потеряв ещё пару десятков воинов, они окончательно отступились от крыши, матеря меня на все лады. Ну, а что поделать? Кому сейчас легко…
В это время мортиры, следующие за русским отрядом, подъехали на дистанцию прицельного выстрела, их выпрягли и развернули для стрельбы. Заметив это, я послал вверх очередную сигнальную ракету, обозначив, куда стрелять нельзя. Мортиры тут же грохнули выстрелами. Тяжёлые ядра ударили в стены замка, пробивая их или отскакивая назад.
Грохнула и пушка моих противников, стреляющих по мне. Её ядро, не долетев, ударило чуть ниже башни. Посыпались осколки кирпичей и крошки стены. Мортиры снова грохнули выстрелами. Схватив Мерседес за руку, я скрылся внутри башни, не дав возможности нас легко убить. Пусть теперь постараются вычислить, где мы находимся, да ещё и пробить стену ядром, что не так-то просто.
Русские мортиры беспрестанно стреляли, но очень медленно. Развернувшись, один из отрядов вассалов герцога поскакал в их сторону, но на его пути возникли мои наёмники. Деловито выстроившись, они выставили мушкеты и, дождавшись приближения противника, выстрелили.
Слитный залп выкосил из сёдел сразу половину наступающего отряда, остальные бросились назад. Заметив это, вассалы стали объединяться для мощной атаки. Всадники пока остались позади, да их и было немного, а пехота выдвинулась вперёд. Всего на стороне герцога насчитывались не меньше тысячи бойцов, и они пошли в лобовую атаку.
Кавалерия, обойдя русских с флангов, выжидала удобного момента. Русские перестроились в две шеренги, обозначив защиту. Последовал залп, но он не остановил наемников герцога. Вслед за первой выстрелила и вторая шеренга русских. Передние ряды атакующих резко поредели, но следующие ряды напирали, стремясь вперёд, невзирая на потери.
Они надеялись, что успеют ударить до перезарядки мушкетов. Они успели, но у каждого русского наёмника было по два пистоля, что и оказало решающее значение. Грохот многочисленных выстрелов, в упор на наступающих, покрыл поле боя густым пороховым дымом. Когда он рассеялся, немцы и чехи уже бежали назад, но вместо них пошла в атаку конница.
Она летела вперёд на русских, весь запас огнестрела которых оказался израсходованным. Оружие нужно было перезаряжать, а времени на это совсем не оставалось.
