На лестнице тоже слышался шум. Перезарядив пистоли, я вышел за дверь и, зажав уши, выстрелил вниз. Эхо громового выстрела накрыло башню, и Мерседес очнулась.
— Мерседес, это я, Эрнандо!
— Эрнандо! — Мерседес заплакала. Потеряв голову, я бросился к ней, подхватил на руки и впился в её губы своими губами, позабыв обо всём. В голову ударило сильнее, чем если бы в неё попала пуля.
Пусть она не такая, как была, зато это она, она, она. Возникшая из самой глубины души энергия раскрутила оба магических ядра влюблённых, сорвав с них естественные предохранители. Заклинание жизни и смерти, наложенное Мерседес на саму себя, развоплотилось, медленно отступая под напором того, что двигает и поныне большинством людей.
Эрнандо и Мерседес слились в одно целое, прижавшись друг к другу, словно хотели слиться воедино. Они хотели стать одним целым, раз и навсегда. И заклинание отступило, превратившись в поцелуй любви, вот только любить до беспамятства они теперь должны были оба. Магическая энергия влюблённых забурлила огромным чистым потоком и вырвалась из узких оков ограничений, разрушив все препоны.
Энергии было столько много, что она сорвала крышу у башни и, вырвавшись на узкий проход винтовой лестницы, разметала все скопившиеся там тела и вынесла их из башни, вместе с дверьми. Снизу закричали. Послышались щелчки выстрелов в хорошо различимые снизу фигуры обнявшихся.
Герцог не спеша вышел на середину двора и проговорил, усмехаясь.
— Так ты, всё же, не московит. Я так и думал. Девчонка жива, но ни один испанец не в состоянии притвориться северным дикарём. Как это тебе удалось? Ведь ты обманул даже меня? Кхе-кхе. Не иначе морской дьявол тебе помог. Но ничего.
Герцог оглянулся, увидел своего верного старого вассала и крикнул ему.
— Хватит штурмовать башню солдатами. Ударьте по ней из всего, что есть, а я пока посмотрю, — и фон Крацлау опустился на кресло, принесённое специально для него.
Глава 21 Штурм и бегство.
Мы очнулись в объятиях друг друга.
— Мерседес!
— Эрнандо!
Заплаканное, но счастливое лицо Мерседес находилось прямо перед моими глазами. Любимая…
— Эрнандо, ты колючий и совсем не умеешь целоваться. И что за ужасная борода? Ты должен её сразу же сбрить, как только мы будем в безопасности, иначе я её сожгу.
Просто охренеть!
— Мерседес, ещё слово и ты будешь скинута в объятия тех, кто тебя сюда заточил. И вообще, с тобой всё в порядке? По женской части, я имею в виду.
— Ах, ты ж, подлец, я здесь мучаюсь, отбиваюсь от негодяев, спасая как свою, так и твою честь. А ты позволяешь себе гнусные намёки! Я чиста перед тобой! — заорала мне прямо в лицо несносная девчонка.
Я улыбнулся, вот теперь я точно был уверен, что это именно она, а не кто-нибудь другой в её обличье, например, де Тораль. С неё станется.
— Ну, я бы так не сказал, — и я несколько раз с шумом втянул в себя воздух.
— Ах, ты ж, негодяй!
Но тут свистнула мушкетная пуля, и Мерседес всю свою ярость обрушила вниз, а не на меня. Ливень огня полетел к земле, мушкетёры стали разбегаться, но тут вмешался герцог. Одним движением руки он создал в ответ огненный щит, который и принял на себя весь удар стихии.
Угу. Я оценил силу щита фон Крацлау и силу удара Мерседес, герцог был сильнее, причём на целый порядок. Но ведь Мерседес была одной из лучших учениц, и её сила была очень большой. То ли она ослабела за это время, то ли мы что-то не понимаем в магическом мире. В любом случае, нам предстоял непростой день.
Но герцог не собирался уничтожать нас сразу. Очевидно, он воистину наслаждался самой атмосферой битвы, и ему было всё равно, что десятая часть его воинов уже были уничтожены, а главная башня полуразрушена. Ему важен был сам процесс.
Воины фон Крацлау снова стали стрелять по нам из всего, что могло это делать. Но пули и стрелы оказались бессильны против моего амулета. Долетев, они тут же падали возле нас. Положение было почти патовое.
Моя магия воды была здесь бессильна, а действие Клыка ограничено высотой. Магия воздуха и магия крови были либо слабы, либо не стоило их показывать раньше времени.
— Мерседес, давай ещё раз ударим, но вместе. Ты соберись с силами, а я раздую огонь магией воздуха. Хорошо?!
— Хорошо, любимый!
Я только хмыкнул. Вот же, Мерседес. Мы собрались с силами, и я передал Мерседес один из перстней, усиливающих магию. Она стала шептать арию своего заклинания, а я своего. Пули по-прежнему свистели вокруг нас, пока внизу не поняли, что это, во-первых, бесполезно, а во-вторых, чревато возможностью пропустить удар. И мы его нанесли.
Лавина огня, раздутая до неимоверности потоками воздуха и кислорода, обрушилась вниз. На это раз я решил сделать ставку не на ярость Мерседес, а на широкий фронт удара огня, и не прогадал. Герцог повторил свой манёвр, выставив щит огня, но раскрыть его на большую площадь не смог.
Ливень пламени, огибая щит, ударил по всем, кто находился в этот момент во дворе и на стенах. Крики ужаса и боли огласили древний замок, а мы нанесли следующий удар и за ним ещё один. Пока у нас ещё оставалась сила и мана для магии. После третьего удара она полностью исчерпалась, и необходимо было время, чтобы восстановиться.
Внизу же царил ад, от жара оплывали камни, кислород выгорел, заставляя задыхаться тех, кто успел нырнуть под защиту стен замка. Те же, кто был во дворе или стоял на стенах, стреляя по нам, корчились теперь обугленными комочками пепла там, где их настиг страшный удар.
И в центре всего этого бардака и обугленных стен оставались стоять два человека — герцог и его старый оруженосец Ганс.
— Смотри, Ганс, как надо воевать, — проскрипел фон Крацлау. — Это не наши доморощенные маги и окрестные вассалы, что не умеют в руках держать даже копьё. Это настоящие маги, что девка, что этот недоносок, то ли московит, то ли испанец. Пора уже взяться за них по-серьёзному. Поднимайся наверх, убей мальчишку, а девку можешь забрать себе в качестве награды. Это мой подарок!
Ганс благодарно кивнул, взял лежащий у ног небольшой круглый щит и направился к башне. На ходу он вынул свой «кошкодёр» и исчез у входа. Я всё это видел сверху и немного растерялся, а потом растерялся и испугался ещё больше. С высоты башни я увидел, как со всех сторон к замку фон Крацлау стекаются большие и малые отряды, спешащие на зов своего сюзерена.
Положение дел складывалось для нас не в лучшую сторону. Мы с Мерседес оказались заперты, как в ловушке, сил оставалось мало, а два главных врага были не только живы, но ещё и решительно шли нас убивать. Да разве были только они… Из всех щелей замка стали выползать и выходить оставшиеся в живых воины.
У меня остался последний козырь, и его надо было использовать. Надеюсь, он сыграет вовремя. Достав из-за пазухи обычный фейерверк или шутиху, я поджёг запал и выстрелил ею ввысь. Яркий, ослепительно белый фонарик метнулся в глубокую синеву неба и замерцал там ослепительным огнём. Он отправлял сигнал моим наёмникам на начало атаки. Где-то вдалеке, поймав солнечный луч, несколько раз мигнул ответный сигнал, и всё погасло. Только неизменное солнце освещало всё вокруг.
— Надеешься на помощь? — неожиданно громко крикнул герцог. — Это хорошо. Ты достойный противник, будет славная битва, и ты проиграешь. Сомневаюсь, что теперь к тебе кто-нибудь придёт. Я вот на своей земле, московит. А ты здесь чужак, твои люди, как много бы их не было, не смогут одолеть мой отряд. Сколько у тебя людей: полутысяча, тысяча, три тысячи? Молчишь? Значит, меньше. Я так и знал, жалкий испанец.
До меня с трудом долетали его слова. Да и что я мог ему ответить?
— Ты проиграешь! — и герцог внезапно и без всякой подготовки ударил в нас заклинанием.
Сноп огня метнулся вверх, опалив нас пламенем, мы с Мерседес успели выставить щиты, каждый свой, но сила удара была такова, что заклинание продавило оба и коснулось нас своим жаром. Запахло палёным волосом, и через несколько секунд я оказался безбородым, а Мерседес — стоящей в пылающих ошмётках одежды.
