есть первая мысль, как тебе в этом помочь, — обратил он все мое внимание. — Скоро будет праздник по поводу становления первого императора императором. На этом началась история нашей империи и, как это всегда происходит, будет дан бал в королевском дворе. Я могу подсуетиться и вложить слово в уши Нумеда IV, и дать тебе возможность быть организатором этого бала, — и, не давая мне ответить. — Готовься! У тебя много работы для двух седмиц.
Немного было неясно, как связаны эти две вещи: стать архимагом и организация бала. Ну да ладно, не стану чрезмерно занимать этим разум; положусь на чужой опыт.
— Я не подведу, — ответил я, а у самого в этот момент немного задрожали пальцы.
— Пф, да у тебя и выбора то нет, — прихлопнул он по плечу, но легче как-то вообще не стало.
Стояли, обратившись глазами к этой статуе: он оценивал, чтобы вынести окончательный вердикт, а я просто, чтобы сделать вид будто бы любуюсь, сам в это время, переваривая и накидывая в голове идеи и план по организационным моментам.
— Вот еще один вопрос у меня, — прервался он, — во время твоего экзамена ты применил что-то. Расскажи об этом.
— Ничего особенного. Просто отнял свет.
— Отнял свет? Любопытно. Кто тебя этому научил?
— Сам придумал.
— Еще и сам. Похвально, похвально, — пробормотал себе под нос. — Сейчас мне нужно принимать сие творчество, да и у тебя работы прибавится скоро, поэтому обсудим это подробнее потом. Сейчас ступай.
— Благодарю еще раз, господин архимаг, — сделал я легкий поклон и оставил его наедине со своим надгробием.
* * *
Как и обещал архимаг, мне поручили заниматься балом, поэтому две седмицы пролетели, как один суетливый, очень продолжительный день, где мне практически не оставалось времени на сон, а на предание меланхолии уж тем более. Ничто так не лечит недуг душевный, как занятость тела. Дали целый, если бы я разбирался, то сказал бы батальон слуг; соответствующую монету; необходимую известность. Для начала выделил себе нескольких «генералов», которым разделил и поручил свои сферы: музыка, еда, развлечения, набор слуг, украшение зала. Сам же только порождал идеи и контролировал результат. В детстве, когда меня спрашивали, кем я хочу стать — отвечал каскадером. Сейчас же понимаю, что надо было отвечать — начальником. Или директором. Неважно, главное — иметь в подчинении людей. Сидишь такой и придумал что-то, а потом дал поручение другим это исполнить. А как это сделать, каким способом — «я что ли должен за вас все делать? Я и так вон мозгами пораскинул, самая трудная работа за мной. Давайте, думайте уже сами».
Идеи шли одна за другой. Само собой плагиат. От чуждых этому обществу маскарадных масок до таких же чуждых им яств из ресторанов быстрого питания. Эти изысканные дамы и величавые судари ведь не знают, что это пища простолюдинов, выражаясь их языком. В неведении блаженство. Нанял труппу местных развлекал, посулив им хорошую выгоду. И выгода состояла не только в звонком, но и в приобретаемом статусе. Все-таки театральное искусство здесь не развито должным образом и соответствующие мастера не сильно в цене, но данный вечер должен был произвести своего рода революцию. И кто будет первопроходцем, тот приобретает очень много. Думаю, благодарных лично мне людей не помешает держать где-то в закромах, будь то даже мало так полезных, на первый взгляд, артистов.
И так, двери распахнулись, гости начали стекаться, у входа получая свою маску. Нововведение встречали гости по-разному: кто-то с подозрением, с пренебрежением, с веселой наигранностью, но, если брать в целом, с легким, возбуждающим предвкушением, так присущим закостенелому обществу, когда им предоставляют что-то новое. Еда также бросала им свой вызов и первые прибывшие крутили, вертели мини бургеры, как я их окрестил, в руках. Но как бы общество себя не возвеличивало, и каких бы культурных и прочих высот не достигало, оно не сильно отличается от отары нерешительных овец перед воротами, и стоит только одного заставить пройти черту, отделяющую загон, как за ним потянутся другие. Нашелся первый смельчак, вкусивший, а за ним последовали другие овечки. «Прекрасно! Изысканно! Это что-то новое!» — раздавалось отовсюду, и взгляды бросались в мою сторону.
Сегодня мы тешим свое эго!
— Вы умеете поразить, юноша, — раздался знакомый голос за моей спиной.
— Похвала из уст такого человека есть лучшая награда за мои труды, — отозвался я, широко улыбнувшись.
— Какой вы льстец.
— Какой вы падкий на лесть!
— Хах, что есть, то есть.
— Рад вас видеть, — протянул я ему руку.
— Взаимно, взаимно! — пожал в ответ один из братьев Бальмен. Тот, что Бэнкс.
— Где ваш брат? Прошу прощения, — тут же поправился я. — Где ваш друг Роллеус?
— Вы меня искали, и вот я здесь словно по вашему призыву, — появился второй, улыбаясь, и протягивая мне руку. — Ваша еда, скажу вам честно, произвела на меня неизгладимое впечатление: желудок просит пощады, а глаза и язык безжалостно требуют все больше и больше с каждым укусом. Сделайте чистосердечное признание, вы туда что-то подмешали или это какой-то заговор?
Это он еще газировку и картошку фри не вкусил.
— Весь почет поварам. Они настоящие волшебники, — сделал я крутящий кистью жест.
— Ты посмотри на него, Бэнкс, — обратился он к брату — другу. — Он еще и скромен. Как часто ты встречал скромных юношей?
— Не припомню.
— Потому что не встречал.
— Истинно так и есть, — кивнул Бэнкс.
— Вы вгоняете меня в краску перед всеми гостями, — улыбнулся я.
— Мы лишь говорим, как есть! — вернул мне улыбку Роллеус.
На это я ничего не ответил, скромно улыбнувшись. Непродолжительная пауза, в которой что-то возникло. Ушла легкость разговора, предвещавшая, что сейчас кто-то из них скажет что-то важное. Так и случилось.
— Позвольте дать вам совет, — начал Бэнкс серьёзно. — Мы с моим партнером далеки от мира магии, наша стезя это монета — сами понимаете, — но даже мы слышали о вашем экзамене. И, как показал наш предыдущий разговор, вы довольно проницательный в политике. Может быть, время покажет, что вы и с золотом умеете обращаться. Поживем — увидим, как говорится. Собственно, веду я к тому, что не стоит вам губить свои таланты за ширмой скромности. Не ждите, что вам вручат, потому что вы вправе и, к тому же будет правильнее, взять самому.
— Благодарю…за совет. Я буду его ценить! — ответил я.
А ведь он прав, если вдуматься в его слова. Но был один нюанс: это была не скромность, потому как я высоко оценивал себя. А было это…неуверенностью. Как бы ни хотелось этого признать,
