но так оно и есть.
Меня окликнули, и я вынужден был их оставить.
— Мы все еще ждем вас у себя, — напоследок услышал я. Наверное, имел в виду свой банк.
Вышел из главного зала к слугам.
— Труппа готова к выходу. Ждем лишь вашего сигнала, — доложил один из «генералов».
— Хорошо. Ожидайте. Кажется, осталось немного.
Вернулся обратно к гостям. В это время появился главный гость.
— Прошу вас, дамы и господа, немного внимания, — привлек их взоры к себе. К черту скромность, и туда же неуверенность.
Сегодня мы тешим свое эго!
Продолжил:
— Сегодня мы празднуем главное событие в судьбе нашей дорогой империи. В этот день, в этот великий день наш первый император занял по праву свое место. В огне и в крови выковал он эту победу, в мудрости, справедливости и твердости возвысил он империю. И сегодня мы с вами несем тот свет по ныне, разжигая его синим пламенем и прокладывая путь следующим поколениям, которые всегда будут помнить свою историю. Но оставим слова, и позвольте представить вашему вниманию битву «Основания».
В центр зала проникла труппа. Накрыли свечи, приглушили освещающие камни, оставив несколько и началась игра света. Плюс несколько магов низкого ранга добавляли свою лепту. Спецэффекты! Вся сила в спецэффектах!
Актеры отдавались целиком, перетекая как ртуть из одного состояния в другое. Глаз не улавливал каждое движение, но резонируя меж собой и создавая общую картину, они затрагивали чувства каждого, находящегося здесь. Равнодушных не было.
— Интересный вечер вы создали сегодня для этой избалованной роскошью общества, — хриплый голос подоспел ко мне, едва я уже собирался уйти к слугам.
— Благодарю…! — еще не успев развернуться к звуку, начал я говорить слова, но не выразил продолжения, остановившись на его внешности. Бледный, почти с просвечивающей мышцы, суставы, вены кожей, он внушал мимолетный трепет, от чего становилось неловко за свое поведение, но рефлексы брали свое.
— Прошу вас, не чувствуйте себя виноватым, — начал он, наверное, заметив мое замешательство. — Я уже привык, что на меня так реагируют, впервые меня увидевшие люди.
— Не часто встретишь альбиноса, и все же я был не учтив. Прошу меня простить — сделал я легкий кивок и прикоснулся ладонью в области груди.
— Хорошо, что мы живем в современном мире, не правда ли? Лет так пять сотен назад меня бы уже линчевали, еще будь я младенцем. Сейчас же, хоть и не без своих минусов, но все же я могу жить, и даже почти полноценно, — многозначительно улыбнулся он.
— Дикие нравы настолько же постоянны, как и добродетель, ибо идут все они вместе от человеческого нутра. Быть может, лет еще через пять сотен наши потомки будут говорить о нас в таком же ключе, как мы сейчас говорим о наших предках.
— Верное замечание, однако. Вынужден с вами согласиться полностью.
— Благодарю за приятность!
— Это мы вас должны благодарить, — обвел он рукой зал, намекая на вечер. — Думаю, после такого у вас появится много друзей…впрочем, как и врагов.
— Вы о чем?
— Успех — порождает вокруг себя честолюбцев, занятых завистью. Изысканные в интригах будут вам друзьями, а те, что более прямолинейны и считающие себя высокими станут вам врагами. Получится некое такое горькое противоречие: друзья будут лгать, а враги говорить правду. Не правда ли забавно?
— В ваших словах есть много мудрости, что надо обдумать.
— С удовольствием бы поделился большим, — сделал он подобие кивка, сомкнув глаза. Такой слегка скудный жест. — Хотелось бы как-нибудь провести с вами больше времени за беседой. Вот, возьмите, — протянул он мне предмет. То ли камушек, то ли еще что-то из странного материала, красно-синего цвета, обрамленный желтой нитью. Не став крутить его в руках у всех на виду, сунул его быстро в карман. Позже займусь разглядыванием. — Приглашаю вас посетить наш город, — сделал он последний жест головой и куда-то отошел.
Странный человек. И я не про его внешность, а про чувство, что он оставил после себя. Чувство какой-то незавершенности и необъяснимой уверенности в его дальнейшей роли и причастности к моей судьбе. Не знаю, сложно объяснить. Что-то тяготило меня, будто бы инородное от него поселилось в моем сознании. Ждем. В общем, просто ждем.
Тут я вспомнил, что хотел пойти проведать, как все проходит у слуг, но снова был остановлен новым диалогом. Немного я уже подустал за этот вечер от разговоров.
— Вечер, должен заметить, удивил с приятной стороны, — сказал очередной незнакомец в маске.
— Благодарю! — какой раз уже за вечер ответил я незнакомцу.
— Но удивительное всего, что трудно было ожидать подобного от игрушки архимага.
— Простите, что? — я хорошо понял сказанное им, но все же усомнился на какой-то момент в хамстве, что на автомате произнес эти слова.
— Вы прекрасно меня слышали, чтобы я вам повторял. Значит ли это, что вы не так сообразительны? — его тон принимал все более и более издевательские нотки.
— Кто вы?
— Тот, кто говорит вам правду, без капли лести.
Неужели проверка провокацией со стороны этого альбиноса? Подослал ко мне этого непутевого и изобразил это все так дешево? Но все слишком быстро, чтобы всерьёз подозревать его. А может на это и расчет? Но чувства говорили, что он тут не замешан, а этот, употреблю это слово, урод все-таки делает это из банальной зависти, потому что я не могу припомнить, чтобы кому-то насолил. Ладно, посмотрим, как все обернется.
— Подозреваю, что вы довольно-таки глупы, чтобы отличить правду от обычной невоспитанности.
— Очень странно слышать про воспитанность в контексте, где вы называете незнакомого себе человека глупцом.
— Я не преследовал какую-то цель; лишь констатировал факт, сделанный выводом из вашего поведения.
— Вам бы беречься.
— Чего же?
— Быть может, вы меня тем самым оскорбили, и последует месть. Вдруг я настолько злопамятный, — улыбнулся он многозначительно.
— Тогда считайте, что я бесстрашен.
— Порой бесстрашие отождествлено с глупостью.
— Бесстрашие происходит от сопоставления фактов и оценки собственных возможностей, — вернул я ему улыбку.
— Тогда не переоцените себя.
— Ни разу такого не было.
— Забавно, забавно, — вперился он в меня взглядом, где читалось раздражение. — Интересно порой вести диалог с человеком, который считает других глупыми, потому что сам таковым является. Как говорится «в чужом глазу соринку заметит, а в собственном и бревна не найдет».
Да кто же он такой и что здесь происходит? Впрочем, злость во мне начинала клокотать, и эти вопросы ушли на второй план.
— Вы переходите черту своими оскорблениями.
— И что же вы сделаете? Побежите с жалобой к архимагу? «Ой, господин архимаг, меня обидели, защитите меня», — произнес он, словно
