— Суренович, — не унимался второй тренер, — ты же должен понимать для такой игры нужны игроки универсалы! Каждый должен на хорошем уровне и бросать мяч, и вести его.
— Вот для этого мы должны сделать все от нас зависящее, — главный тренер выпил темно-рубиновый напиток, — и тогда мы всех в плитку закатаем!
— Не в плитку, а в асфальт, — поправил его Алексеев и тоже опрокинул в себя любимое вино Сталина.
*****
Для Юрия Корнеева, который провел за свою насыщенную спортивную жизнь множество различных сборов, этот тренировочный лагерь отличался в корне. В принципе, как и для всех его баскетбольных товарищей. Необычным было все, во-первых велосипед, который периодически ассистент главного тренера Крутов называл велотренажёром. Затем усиленная работа над бросковой техникой со средних и дальних дистанций. В-третьих, штанга. Даже борцы вольного стиля меньше работали с железом, чем они. И зачем тренеры пытались сделать из нас, баскетболистов, каких-то качков, было непонятно. Однако такова игроцкая судьба, наставники там что-то такое для себя насочиняют, а ты знай впахивай и вопросов лишних не задавай.
Вот и сейчас перед самым отбоем шла индивидуальная тренировка в зале над бросками с отклонением. Юрию так и хотелось зарядить в табло молодому да раннему ассистенту главного тренера, Богдану Крутову. Потому что тот достал его до самых печенок.
— Никуда не годится твой бросок! — выпалил Крутов.
Он вновь взял мяч в свои руки, прошел с ним несколько метров и в высоком прыжке отправил его в кольцо. Как назло броски этого непонятного паренька летели в цель, как намагниченные. А выстрели самого Корнеева, залетали лишь по большим праздникам.
— Добавь траектории, доработай кистью! — говорил раздраженно ассистент, — в конце концов, почувствуй мяч!
— Даже если я начну попадать каждый второй бросок, — оправдывался Корнеев, — то в реальной игре, я так рисковать не буду.
— Пойми, Юрий — упорствовал Крутов, — если соперник просчитает, что ты плохой снайпер, то опекающий тебя игрок не будет ходить за тобой в поле. Он будет ждать тебя в краске, и страховать своих партнеров.
— Хочешь сказать, что я на паркете буду как обуза? — не выдержал Корней и залепил мячом в щит, от которого тот юркнул в корзину.
— Гениально! — обрадовался ассистент, — если не можешь бросать с отклонением, бей от щита.
Юрий попробовал исполнить такой бросок в проходе, и у него получилось. Оказалось, что для него с пяти метров от щита забивать так же просто, как и из-под кольца. Причем траектория выходила такая, что накрыть ее было просто не возможно.
— Будем тебя наигрывать в первой пятерке, — смахнул пот с лица Крутов, — всё, я спать. Самостоятельно по пятьдесят попыток слева и справа, и тоже отбой.
*****
Для поиска временной жилплощади для своих находящихся в неоплачиваемом отпуске друзей, я смог выбраться в Алушту лишь в четверг. Пяти и четырехзвездочные отели по системе все включено я отмел сразу, по той простой причине, что они здесь еще не скоро появятся. Поэтому я аккуратно вел велосипед по кривым улочкам курортного города в сторону частного сектора. Мое внимание зацепилось за небольшую очередь около железной бочки, в которой обычно продают квас. Здесь же торговали сухим виноградным вином.
— Почем сок мамаша? — спросил я из спортивного интереса дородную тетку продавца.
— Кружка ноль пять по четыре с половиной рубля, папаша, — ответила она, произнеся последнее слово по слогам, — либо проезжай мимо, либо покупай, либо не мешай работать.
— Я смотрю у вас тут мужики, сухой закон в действии, — весело обратился я к очереди.
— Че это вдруг? — совсем невесело ответил мне один болезненного вида мужик.
— Ну как же, пьете исключительно сухое, — на мою шутку, несколько человек улыбнулось, — не знаете, сдает ли кто комнаты для отдыхающих?
— Давно уже все сдадено, — хохотнула продавщица сухого вина.
— Ехай прямо, — ответил тот же мужик, — последний двор в частном секторе, спроси Мироныча. Вроде у него кто-то не приехал.
Я тут же надавил на педали и полетел в заданном направлении. Что такое спрос на комнаты в разгар летнего отпускного сезона, я знал еще по той жизни. Не думаю, что в этом мире что-то было иначе. И лишь на секунду притормозил около забавной архитектурной диковинки. Меня заинтересовала бетонная арка на шести колоннах, на которой большими буквами шутники написали, что граждане СССР имеют право на отдых. В чем был юмор? В том, что большинство колхозников еще сейчас получают часть оплаты в трудоднях, за которые даже билет на автобус купить не возможно. Так что граждане право на отдых то имеют, но не каждый имеет возможность, думал я, катясь по брусчатке.
Вообще все дороги в Алуште были покрыты брусчатым камнем, кроме одной, той, которая вела на Симферополь. Покрашенные белой штукатуркой домики местных жителей, учитывая непростой ландшафт местности, громоздились один над другим. Я быстро пролетел весь частный сектор, не особо присматриваясь к однотипной архитектуре, и затормозил около калитки последнего дворика. Постучавшись для приличия в ворота, я зашел внутрь и поставил свой велосипед в пределах хозяйской ограды. А то нехорошие люди приделают моему велику «ноги», точнее колеса, и ищи свищи потом ветра в поле.
— Доброго дня, — я поздоровался с главой семейства, которое судя по полотенцам, направлялась на пляж, — где я могу найти Мироныча?
— Вон там, в углу маленькая кладовочка, — показал рукой полный мужчина, одетый в белую майку и черные широкие брюки, которые держались на тонких подтяжках, — вчера, спать ложился именно туда.
В принципе ничего удивительного, на лето, ради дополнительной прибыли хозяева таких дворов, сдавая каждый свободный угол гражданам отдыхающим, сами порой переселялись в маленькие хозяйственные помещения. Я прошел вдоль абрикосовых деревьев, по тропе выложенной большими камнями, и постучался в кладовку, где, скорее всего, хранились хозяйственные инструменты.
— Ну чего еще? — из-за двери вышел, опираясь на палочку, маленький сухенький мужик с всклокоченными волосами.
Судя по долетевшему до меня перегару, прошлый вечер для хозяина частного отеля выдался либо сложным, либо веселым. А чего, в самом деле, он рыжий? Все вокруг ежедневно сухим вином разгоняются, а он тут пашет, как раб на галерах. Никаких нервов не хватит смотреть на эти безобразия.
— По Алуште слух прошел, — сказал я, — что сдаете вы комнату для хороших людей.
— Для хороших? — оценивающе посмотрел на меня Мироныч, — сдаю. Десть рублей с человека в день. Дети до девяти лет бесплатно.
— А для очень хороших сколько? — я сразу прикинул, пять человек, Наташка, Тоня, Санька, Толик и Вадька, это же будет пятьдесят рублей в день.
То есть за две недели мы должны будем выложить семьсот рубликов за проживание без завтраков, обедов и ужинов!
— С очень хороших людей? — задумался на мгновение Мироныч, — тоже десять рублей. Мне ведь ничего для себя не надо! Детей нужно поднимать, они у меня в Киеве в техникуме учатся.
— У нас же в СССР образование бесплатное? — удивился я.
— Это если в общежитие жить на стипендию, — кисло скривился хозяин отеля, — а если квартиру снимать? То-то и оно.
Так переговариваясь за жизнь, мы прошли в номера. Точнее в последний не сданный угол, который находился на чердаке хозяйского дома. А вход в него был по небольшой ступенчатой лестнице с внутреннего дворика.
— Хоромы! — похвастался Мироныч чердаком, — сам бы здесь жил.
— А где же они спать будут? — я посмотрел на временную пыльную жилплощадь с одним столом и парой стульев.
— Жене, Нинке скажу, — просто ответил мужик, — она матрасы с бельем принесёт. А сколько человек хороших планируется заселиться?
— Пять, — я внимательно посмотрел на крышу, что-то не вызвала она доверие.
— Не волновайся, не протекает, — Мироныч что-то посчитал в уме, — пятьсот рублей задаток, — улыбнулся он.
Спрос рождает предложение, подумал я, когда отдыхающих много, а мест для отдыха мало, то особенно не поторгуешься. И скрепя сердце, я вытащил последние свои деньги, все пятьсот рублей.
