то есть по-прежнему.
Спустя два дня после прилета «Ночной Птицы» в Сеул с гастролями приехал знаменитый джазовый биг-бэнд Кэба Кэллоуэя с восходящей звездой, двадцатипятилетним трубачом-виртуозом «головокружительным» Диззи Гиллеспи.
И большую часть своих концертов-джемов они давали, что неудивительно, в музыкальном клубе рейдеров — «Одессе», обеспечивая всякий раз полнейший зрительский успех. Мест за столиками всем желающим хронически не хватало. Поэтому оборотистый управляющий распорядился повсюду расставлять дополнительные стулья и повысить ценник сразу вдвое от прежней. Начались и спекуляции. Ловкачи-перекупы за вход требовали какие-то уже поистине астрономические суммы. И все равно находили сбыт.
Конечно, для таких дорогих гостей, как сенатор Колычев и его друзья, всегда находился столик и при том в лучшем месте. Впрочем, любой приватир, и тем более капитан, имел в «Одессе» безусловное преимущество над всяким иным посетителем. Скажем так, железную бронь.
Так как в основе джазовой музыки лежит импровизация, то слушать ее никогда не надоедает. И Март, в прежние времена бывший изрядным меломаном, вот уже второй день откладывал вылет из Кореи. Но всему, как хорошему, так и плохому, когда-нибудь приходит конец. На этот раз в образе вестника судьбы Марту явился один старый знакомый. Правда, на сей раз он был в штатском.
— Ротмистр Лукомский? — удивился Колычев, никак не ожидавший увидеть некогда блестящего жандарма с бородой в поношенной тройке и стоптанных ботинках. — Что с вами?
— Не обращайте внимания, — отмахнулся контрразведчик. — Моя внешность слишком хорошо знакома в определенных кругах. Вот и приходится маскироваться.
— Понимаю, — кивнул капитан. — В таком случае, чем обязан чести лицезреть вас?
— Исключительно сложившейся обстановке, Мартемьян Андреевич. Вы позволите?
— Ах да, садитесь, пожалуйста. Прикажете подать кофе или чего покрепче?
— Как-нибудь в другой раз, — отказался жандарм.
— В таком случае, я весь внимание.
— Вам нужно как можно скорее покинуть Чосон, — без обиняков начал Лукомский. — А в идеале и вообще Дальний Восток.
— Но почему?!
— А вы не догадываетесь?
— Нет.
— Послушайте, Колычев. Вы, конечно, высоко взлетели и, можно сказать, схватили птицу счастья за хвост, однако сильно вряд ли стали бессмертным! Японцы прекрасно помнят, кто и при каких обстоятельствах захватил их экспериментальный корабль.
— Это было на войне.
— А сейчас, можно подумать, мир! Прилети вы сюда инкогнито или на любом другом корабле, принадлежащем вашему клану, они бы смирились. Но вам было благоугодно прибыть именно на «Ночной Птице», и в Стране восходящего солнца нашлись люди, воспринявшие это как вызов.
— Все настолько серьезно?
— Более чем. Я совершенно уверен, что они готовят ответный удар.
— В штабе об этом знают?
— Разумеется. Однако нельзя сказать, чтобы принимают такую возможность всерьез. Никто не хочет принимать на себя ответственность.
— Понятно. А есть какие-то подробности?
— Помилуйте, мои источники хоть и надежны, но все же не всеведущи. Известно лишь, что из Японии выступила хорошо подготовленная группа диверсантов под командованием некоего Сатору Асано. Вы, кажется, уже встречались с ним?
— Да, — помрачнел Март.
— Так вот, я не имею ни малейшего представления о том, что именно затевает этот негодяй, но точно могу сказать, что он способен на все.
— Вы правы. Что ж, благодарю за информацию. Кстати, могу я спросить, чем вызвана такая забота о моей скромной персоне?
— Не переоценивайте себя Колычев. В первую очередь, речь идет о безопасности наследника престола! А ваша, к слову сказать, не такая уж и скромная персона интересует меня в самую последнюю очередь.
— По крайне мере откровенно.
— Уж как есть…
— Господин ротмистр, правильно ли я понимаю, что в штабе знают о возможной опасности для цесаревича, но не слишком торопятся реагировать?
— А вы умнее, чем выглядите, — хмыкнул Лукомский. — Я не знаю, о чем они там думают, но совершенно точно не хочу быть крайним. Поэтому настоятельно рекомендую вам убираться отсюда как можно скорее!
— Я понял. Всего доброго.
— Да, совсем забыл…
— Что именно?
— Я уже подполковник! — криво усмехнулся жандарм и вышел вон.
Стоило ему покинуть помещение, как на пороге возникла Калашникова.
— Командир, с кем это вы только что разговаривали?
— Да так, один товарищ из органов…
— А, понятно, точнее, ничего не понятно. Из каких еще органов?
— Из внутренних… Ты сама-то зачем явилась? По делу или так, поговорить?
— По делу, — спохватилась Татьяна. — К вам посыльный из штаба. Доставил пакет.
— И что пишут?
— Не могу знать, — по-уставному ответила ему Калашникова. — У него приказ вручить лично «его превосходительству сенатору Колычеву».
— Тогда давай его сюда.
Через минуту перед ним предстал молодой унтер-офицер и, отдав честь, протянул уведомление для подписи и, только соблюдя все подробности, передал послание.
Покончив с формальностями, Колычев распечатал конверт и углубился в чтение. Много времени это, впрочем, не заняло. Дождавшись, когда капитан закончит чтение, посланник почтительно поинтересовался.
— Будет ли ответ?
— Нет, можете быть свободны.
— Что-то случилось? — вопросительно посмотрела на него Таня.
— Пожалуй, что и нет. Позавчера я запросил и у нашего высшего руководства, и у Чан Кайши разрешение на визит в Чунцин. И вот пришли разом оба ответа. Виза получена. Нас ждут. И это даже к лучшему…
— Сегодня по радио только и новостей о воздушных сражениях в небе над Китаем…
— И что ты этим хочешь сказать?
— Не слишком ли рискованно отправляться туда с цесаревичем?
— Не факт, что в Сеуле будет безопаснее…
— Откуда такие предположения?
— Да так, есть кое-что… Так или иначе, вопрос решился положительно. Тут сказано, что посещению столицы Свободного Китая Николаем Александровичем будет придан государственный статус. Это будет демонстрация изменения наших отношений с Поднебесной.
— Так мы поэтому два дня зависали в «Одессе» и ночи напролет слушали джаз? Ждали разрешения?
— Ну, почему бы и не совместить приятное с полезным, как думаешь? — лукаво улыбнулся Март, подмигнув своему второму пилоту.
— Когда вылетаем?
— Этой ночью.
— Но Николай еще не встретился с корейским ваном…, вы же сами говорили, что…
— Еще успеется. Я спрашивал Колю, он отнюдь не рвался встречаться с правителем Кореи. Равно как с правителем Маньчжурии Айсингьоро и многими другими важными персонами.
— Может, оно и к лучшему. Все эти официальные церемонии ужасно утомительны и невозможно скучны.
— И ты
