Рядом с нами уже был солдат с санитарной сумкой и парашютисты из спасательной группы.
Как только к нам подошёл генерал, они отошли в сторонку, дав нам возможность выстроиться в линию.
— Расслабьтесь, сынки, — сказал генерал-лейтенант и обвёл нас изучающим взглядом. — Все живы?
— Так точно, — хором ответил весь экипаж.
— Это хорошо. Что там? — повернулся он к самолёту, из которого уже вышел один из полковников.
— Топливо есть. Будем разбираться. Возможно, и правда насосы, — сказал он и пошёл к технической команде, которая прилетела на одном из вертолётов.
Генерал, молча посмотрел на самолёт и слегка улыбнулся.
— На моей памяти такой успешной посадки Ту-16 с выпущенным шасси вне аэродрома не было, — сказал начальник центра, каждому из нас пожал руку и поблагодарил за работу. — Давайте в вертолёт…
Генерал не успел договорить, как его перебил рабочий, подошедший со спины.
— Товарищ генерал, тут проблема нарисовалась, — сказал он, показывая на оборванную линию электропередач. — Вы нам линию повредили. Что нам делать?
Начальник посмотрел на повреждённые провода. Немного подумав, он повернулся к рабочему.
— Что делать? Восстанавливайте. Самолёты иногда совершают вынужденные посадки, — ответил генерал и показал нам следовать в запущенный вертолёт.
Уже в вертолёте Брилёв сказал, чтобы мы пока не расходились. Возможно, всех потянут на разборки по поводу инцидента.
Ми-8 аккуратно взлетел и сделал пару кругов над местом посадки Ту-16. Самолёт мирно стоял в степи, а за ним тянулись следы от колёс шасси и, вытянутые на всю длину, тормозные парашюты.
Полёт до аэродрома много времени не занял, поскольку сели мы всего в 11 километрах от полосы. На стоянке нас уже ждал доктор, инженер Фазилович и ещё несколько машин, явно предназначенных не для нашей перевозки. Всё же, с нами были начальник испытательного центра и его заместитель.
Брилёв отправил нас в лётную комнату. Сейчас по всем правилам должен состояться предварительный разбор инцидента. Нам нужно изложить свои показания на бумаге, а затем ответить на кучу вопросов, вплоть до того, сколько спал и что ел.
Стоя под душем в спортивном зале школы-испытателей, я ещё раз прокрутил в голове все свои действия на посадке. Когда будут задавать вопросы в ходе расследования, я должен буду всё точно изложить.
Когда я смог расслабиться, то почувствовал небольшую дрожь в руках. Затяжелели плечи и забились трицепсы. Всё это последствие очень больших усилий, которые я прилагал, чтобы отклонить штурвал.
В течение получаса привели себя в порядок и разместились кто в креслах, кто на диване в лётной комнате. Саня спокойно смотрел какой-то концерт по телевизору, а другие пролистывали газеты и продолжали делиться впечатлениями.
— Серый, ты как? — спросил Роман, заметив, что я буквально растёкся по дивану.
— Руки устали. Тянул так, что жилы чуть не надорвал, — сказал я, сгибая и разгибая пальцы.
— Как ты только увидел этот бугор! Я твой должник, — поблагодарил он меня.
— Вместе же с Батей тянули, — ответил я.
— Так это ж Батя. Он ас! Но заметил же ты.
— У нас экипаж, разве не так? Общее дело выполняли, — улыбнулся я.
Брилев пришёл через пару минут. Он уже переоделся в повседневную форму и позвал нас в машину.
— Все разборки завтра. Сейчас ко мне. Только ни слова Васильевне, — пригрозил он нам, когда мы уселись в УАЗик «таблетку».
Жил Брилёв в том же районе, что Костя и Верочка. Если Бардин увидит мою девушку первым, то не станет доводить до неё информацию о сегодняшнем инциденте.
— Проходите мужики, — сказал Брилёв, открыв дверь своей квартиры.
Из комнаты к нам вышла невысокого роста женщина в очках для чтения и лёгком платье. Кажется, она пришла откуда-то совсем недавно и ещё не успела переодеться в домашнее.
— Анна Васильевна, — улыбнулся Брилёв, представляя нам свою супругу.
— Здравствуйте, мальчики, — поздоровалась она с нами, и мы ей хором ответили тем же.
— Мы… посидим, — сказал Брилёв, но видно было, как он пытается скрыть от супруги своё волнение.
— Посидите. Я вам пока пельменей наварю и сальца порежу, — спокойно сказала Анна Васильевна и пошла на кухню.
— Валентин Иванович, по-моему… — прошептал я, но Батя меня остановил.
— Конечно, знает. Уже донесли, — сказал он, и мы зашли на просторную кухню, где нас уже ждала бутылка коньяка «Абхазия», стопочки, а также нарезка Докторской, Краковской и какого-то сыра.
Очень быстро, Анна Васильевна успела нам накрыть на стол. Будто у полковника Брилёва в холодильнике всегда есть дежурная тарелочка с колбасой и сыром.
Мы заняли свои места, и Батя стал разливать светло-золотистый напиток. Можно было следовать своему принципу «не пью», но слишком был серьёзный повод.
— Ну, за день рождения! — громко сказал Валентин Иванович.
Через час, когда уже и пельмени были съедены, да и пару ребят были немного «кривые», празднование успешной посадки было окончено.
— Задержись, Сергей, — сказал Брилёв, когда я собирался выйти на лестничную площадку.
Батя закрыл дверь и взял свой рабочий портфель.
— Завтра придёшь в часть и напишешь рапорт о произошедшем. После выходных улетите с Морозовым в Циолковск. Ваш этап полётов во Владимирске завершён, — сказал полковник и протянул мне папку с различными документами.
Тут были снимки с экранов локаторов по каждому полёту, выписки из плановой таблицы полётов и журнала хронометража и ещё какие-то бумаги. Среди этих документов был и рапорт на имя начальника школы испытателей в Циолковске. Быстро пробежав глазами по нему, я обнаружил вывод с оценкой «отлично».
— Спасибо. Правда, сомневаюсь, что я на отлично освоил Ту-16, — сказал я, пожав руку полковнику.
— Это всё формальности. Основное, что указано в этом рапорте это твоя способность осваивать быстро и с должным качеством незнакомый для тебя вид авиационной техники. Эта цель и преследуется на данном этапе вступительных испытаний…
При этих словах в коридор с кухни вышла Анна Васильевна, вытирая руки о полотенце.
— Может, хотите поужинать, Сергей? А то совсем ничего не съели, — спросила супруга Брилёва.
— Нет, спасибо. Всё было очень вкусно. Меня сейчас дома накормят, — сказал я.
— Вы звонили своим родным, что с вами всё в порядке? — поинтересовалась женщина, и я только сейчас понял, что столь важное дело я забыл сделать.
Ни баб Наде, ни Вере я не сообщил, что задержусь после работы. И не подумал, что мои близкие будут переживать.
— Что ж вы так, Серёжа? — с укором посмотрела на меня Анна Васильевна, а потом перевела взгляд на Валентина Ивановича. — Хотя, мой муж тоже никогда не скажет о том, что у него случается на работе.
— Ань, да ладно тебе… — развёл руками Брилёв, но его супруга не отступала.
— Нет, мальчики. Мы же всё через себя пропускаем. Думаете, у вас на лице не написано, что вы в поле сели на вынужденную? А когда ты в Египте или над каким ты там полуостровом летал, что ты мне сказал?
— На Дальнем Востоке был, — улыбнулся Батя.
— Ага, а потом ему орден Красного Знамени на 9 мая вручают и медаль в главкомате египетскую передают, — сказала Анна Васильевна, опустив голову, чтобы оттряхнуть свой фартук. — Ладно, мальчики. Поздно уже. Всего вам хорошего, Серёжа. И обязательно берегите себя.
Я попрощался с Брилёвыми и вышел из квартиры. По пути к Вере, я решил сорвать полевых цветов на одной из клумб рядом с домом. Чуть было меня не поймали хозяйки этого цветника, завидев из окна, как я краду у них цветочки.
Постучавшись в квартиру, я услышал быстро приближающиеся шаги. Вера резко распахнула дверь, и на её лице уже всё было написано.
— Почему так долго? Я уже переживаю! Бабе Наде не звонила, но всю школу испытателей на уши поставила… — начала быстро говорить моя девушка.
— Мы немного задержались…
— Не ври. Я всё знаю, — тихо сказала Вера.
Резко прижимаю к себе и целую, чтобы она немного успокоилась.
