— Благодарю, — сказал он.
А потом я краем уха услышал, как они просили ту самую, бывалую проводницу заварить им чайку. Та жидкость, что она пронесла в граненых стаканах с подстаканниками мимо меня была черная и густая, как дубровицкая нефть, и ложки в ней совсем не звенели, несмотря на бодрый ход поезда.
Судя по всему, мужчины чай попробовали сразу, потому что раздался еще более сиплый, чем раньше, голос:
— Однако, мать, тебя жизнь помотала!
Проводница только хмыкнула и прошествовала в свое купе походкой царственной особы.
***
Поезд ехал по местам примечательным. Миновали станцию Дно, где согласно официальной версии отрекся от престола последний Император. Ночью долго стояли, и из окна виднелся Господин Великий Новгород, древняя боярско-купеческая республика, которую по нынешним временам наверное пришлось бы именовать Товарищ Великий Новгород, ибо господа в семнадцатом закончились... Ну ладно — в двадцать первом, кое-где даже в двадцать втором. Утром вышел подышать никотином, который исторгали из своих прокуренных легких мои непростые попутчики, посмотрел на столицу Карелии — Петрозаводск. Хотел хоть одним глазком взглянуть на Онежское озеро, скованное льдом, но лютый мороз загнал меня в вагон.
К моему удивлению — по вагонам развозили горячие обеды! Так что мне удалось навернуть котлетку с пюрешкой и почувствовать себя счастливым.
Читал книги, играл с теми самыми непростыми мужиками в нарды, на интерес. В карты отказался — дурное это дело, в поезде в карты играть. Они меня угощали мёдом, и дали с собой — поллитровую банку. Вот уж угодили так угодили, мёд я ужас как люблю, да и девчатам гостинец будет.
Я уж потом подумал, что это они так за хлеб отдарились — не хотели оставаться должными. Хотя хлеб есть хлеб — какие уж тут долги, это ж вроде само собой разумеется?
А дальше я повалился на полку и до одурения читал книжки. Стемнело тут невероятно быстро, но за пургой я как-то не обратил на это особенного внимания — увлекся Стругацкими, да так и вырубился, с книжкой на морде. Благо — попутчиков не было,
Утром, когда проснулся, никак не мог понять — какого черта я такой бодрый в такую рань? За окном была тьма хоть глаз выколи, чернота, которую скрашивала только белизна снега! Глянул на часы — одиннадцать утра! Божечки! Вот она — полярная ночь!
Миновали легендарную Кондопогу, проскочили ту самую Кемску волость... Мчали по бескрайним просторам великой общей Родины! Не удержался, зашел к проводникам, и спросил, что за дьявольский напиток они носили матерым мужикам?
— Купчик! — ответила ярко раскрашенная проводница и предложила: — Хотите перед Мурманском разбужу заранее, и вам сделаю? Как у вас — сердечных заболеваний и склонностей к нервным расстройствам не имеется?
— Вроде нет...
— Ну тогда с утра и попробуете.
***
Проводница не обманула — подняла меня в пять утра и поставила на стол граненый стакан в металлическом подстаканнике с черной жидкостью.
— Маленькими глотками! — сказала она.
Забросил на плечо вафельное полотенце, едва попал ногами в сапоги и пошел, шатаясь, в туалет — чтобы умыться и оправиться. Таинственный "купчик" малость остыл к тому времени, как я вернулся, и ждал меня, маслянисто поблескивая.
Собрал вещи, убрал белье, оделся, всё это время недоверчиво поглядывая на жижу в стакане, и пытаясь оттянуть момент близкого с ней знакомства. Но — вот всё было убрано и собрано, и выхода другого не имелось. Я взял в руки в стакан, отхлебнул...
— Листья дубовые падают с ясеня! — мой голос стал сиплым, в голове как будто взорвалась бомба! Это вам не энергетики из жестяных банок, это волшебный напиток навроде того, каким пользовались Астерикс и Обеликс! Я отпил еще чуть чуть. — Вот нихера себе так нихера себе!
Кажется, все волосы на моем теле встали дыбом, сердце колотилось, казалось — я могу свернуть горы и сокрушить полчища врагов, если потребуется.
Когда я выходил на заснеженный перрон, прямо на первом пути, у самого вокзала, проводница усмехнулась:
— Ну, что купчик?
— Агонь! — сказал я. — Кажется я больше не буду спать никогда!
Мужики со мной попрощались — крепкими рукопожатиями, закинули за спины свои баулы и ушли внутрь вокзала. Его здание — сталинской архитектуры, с колоннами. куполом-ротондой и шпилем — нависало надо мной огромной снежной глыбой.
Я понятия не имел, куда мне теперь идти и что делать. Шесть утра, не завалишься же к Тасе в такую рань? Тем более она с родителями живет... В растерянности я обогнул вокзал и вышел на привокзальную площадь. Где-то вдалеке, во мгле я разглядел свет фар.Оттуда слышался гул мотора и громкая матерщина. Может, таксисты?
Снегопад поутих, и я уверенно приближалася к застрявшей, как стало видно, в снегу машине. Сердце ёкнуло — точно такая же, как у Таси, "Волга"! Но матерящийся голос явно принадлежал взрослому, пожилому мужчине. Водитель в меховой шапке и ходил вокруг машины ругался — судя по всему, заднее колесо попало в какую-то выбоину, и без посторонней помощи выбраться не получалось — снег мешал.
— Хоть бы одна с-с-скотина... В такую рань, угораздило же, япона мать!
— Товарищ! — сказал я. — Вам помощь нужна?
Водитель был большим, мощным мужчиной, седобородым и голубоглазым. Такими обычно изображают викингов. Ну, знаете, ярл за рулевым веслом драккара, ветер — в рожу, сверху валькирии, позади — огонь и кровь, впереди — морские волны, за веслами — верная дружина.. Вот такой вот дядька.
— О! Неужели живая душа? А ты откуда такой взялся?
— С поезда я.
— А!.. Слушай, ты вроде парень здоровый... Толкнешь машину? А потом я отвезу тебя куда надо, идёт?
— Идёт.
Он сел за руль, я поставил в снег рюкзак, поднатужился... Вида-а-али мы этих викингов! В наших полесских дебрях тоже волоты могучие не перевелись. Да и "купчик" делал своё дело — одним мощным рывком я вытолкнул газующую тяжеленную"Волгу" на относительно ровное место, и в благодарность был осыпан с ног до головы грязным снегом из-под колес и выхлопными газами из трубы. Сардэчны дзякуй!
Я вполне был готов к тому, что он так и уедет в ледяную мглу, оставив меня куковать на площади. Но нет, давешний викинг сделал крутой "полицейский" разворот и остановился. Передняя дверь открылась:
— Садись, парень! Выручил меня, черт знает сколько я бы тут проторчал... Куда тебя?
— Понятия не имею. Гостиницу бы какую, что ли?
Он заинтересованно дернул бровью, но комментировать не стал:
— В гостиницу так в гостиницу... Тут недалеко, — выжал сцепление, поддал газу, включил дворники — машина двинулась, пробиваясь сквозь снова разошедшуюся пургу и бесконечную тьму. Водитель споросил: — А ты всегда такой добрый? Ты же от самого вокзала пёр, да? И всё — чтобы мне помочь?
Я пожал плечами. Вряд ли этот жест был заметен, учитывая толстую бекешу:
— Если мне это ничего не стоит, почему бы и нет? Человек человеку — друг, товарищ и брат, да? Ну и в конце концов — я сейчас еду в "Волге" а не топаю пешком сквозь пургу по незнакомому городу, а? Хорошим быть хорошо!
Он широко улыбнулся:
— А ты мне нравишься, парень! Я б тебя к себе позвал, но у меня там сейчас такой бардак: дети, внуки... Но место найдется, в кабинете тебя положу! Там диван удобныйю
— Давайте лучше как договорились — в гостиницу, — спать я точно не хотел, просто нужно было пересидеть пару -тройку часов, пока город не заживет обычной жизнью.
Хорош я буду на квартире у чужого человека, с квадратными от "купчика" глазами, праздношатающийся между спящих детей и внуков.
— Ну, в гостиницу так в гостиницу, — седобородый крутанул руль. — Повез бы тебя в "Арктику", но ее снесли, новую строят. Поедем в "Полярные зори", от центра дальше, но там у меня знакомые...
Знакомые были, судя по всему, люди значительные, потому как работники сферы услуг метались как подстреленные, с заспанными, но очень деловыми лицами. И номер мне нашли моментально.
