И да, никакими настоящими вампирами, Детьми Ночи, ужасными Носферату и прочее и прочее, она, как и ее кровный брат с «отцом», не были. Ни гематофаги они, ни тем более страшные бескуды, ожившие мертвецы. Обычные, не очень умные низшие. Заигрались с магией крови, перешли не переходимые границы и стали неопирами — магами крови, что без нее существовать уже не могут. Эти люди вечно так глупо и предсказуемо поступают — находя одно, теряют другое. А вот то, что их «отцом» оказался сам наместник императора — это просто сказочное везение. Чудо, эксклюзивный «рояль» в выкошенных кустах. По сравнению с этим танк за углом в открытой степи смотрится бледно и тускло. За двадцать литров крови младших зверей он получил все, что хотел. Кровь Зари и его Первых зверей являлась для неопиров наркотиком с мгновенным привыканием и привязкой — неопиры от нее сразу отказались. Кстати, противоядие от крови истинных Светозарных господ, то есть от его крови, не существовало. Мгновенная смерть. Тело выпившего рассыпалась на спеченные комочки — проверили на виновном в краже Птенце. Или добровольце. Авроре невероятно, сказочно повезло, что он не желал ее смерти, спасал своей Силой. Ну и Темная Мать уберегла ее.
Август вновь улыбнулся, вспоминая повторную встречу с наместником. Торг тогда стоял бешенный, но он уперся и ни на шаг отступал от назначенной им цифры. Двадцать литров и ни граммом более. Что-то не позволяло переступить, завысить значение. И Сила настойчиво предостерегала его от этого шага.
В цифре 21 скрывалось им непонятое, но очень важное для неопиров и опасное для него. В один из моментов он, окончательно взбешенный непробиваемым упрямством наместника, отпустил скованную узами контроля Силу.
Всех, буквально всех в доме, охватил необъяснимый страх. Неимоверно тяжелое пригнуло невидимой тяжестью, впечатало в стены. Он чувствовал, как от него исходит волна жажды убийства, желание теплой, еще парящей крови, страсть к уничтожению и разрушению. Тяжелое золото Каддаф потоком выплеснулось из его глаз, окутало разъедающей дымкой всех без исключения — наместника, Старших, его птенцов. Заставило неподвижно замереть и Слугу и Первых Зверей. Они лишь покорно склонили головы и молчали, терпя обжигающую боль.
Никогда он не чувствовал себя так хорошо и свободно всем — телом, духом, чувствами, Силой. Он тогда встал, нет, он взлетел в воздух — сам не ожидал, что он так умеет — а за его спиной распахнулись материальной иллюзией угольно-черные крылья. Его безжизненный равнодушный голос, так может говорить бездна, океан или бескрайнее небо, вморозил всех в камень стен и полов:
— Это мое последнее слово, низший. Времени у меня для тебя больше нет. Либо — да и ты продолжишь свое жалкое существование, либо — нет и я с радостью сожгу вас всех. В яростном огне моей Силы.
Разумеется, ему сказали — да. И он стал бароном, Лейтенантом наемной кампании. Получил кучу разных бумаг — право на владение, подтверждение права на владение. Подорожные, купчая на мортирки и прочее и прочее. И три чистых, незаполненных листов с большой печатью наместника и его подписью — самый тяжелый пункт торга. Пригодятся.
— Ваша милость, а ваша милость?
— Что тебе, Локоток?
— А чего мы тут делаем? Стол этот тут, для чего он? Еще час тут простоим и до Претло только к началу ночи доберемся. Ворота закроют, ночевать на окраине придется. А окраины там… Плохие они там, окраины, ваше сиятельство.
— О, это вскоре перестанет волновать тебя, Жан. Поверь мне, через час ты даже не вспомнишь о своих тревогах.
Локоток что-то почувствовал. Взращенный в полной опасности жизни инстинкт самосохранение заорал, затрубил ему ревом пароходного гудка — беги, беги, беги! И он побежал в крепкие объятия «младшего». Трепыхнулся и замер — некуда бежать.
— Тебе понравиться то, что произойдет с тобой, Жан. Не бойся ничего. Я подарю тебе Москву… Тьфу! Новую жизнь. Бруно?
— Все готово к ритуалу, Владыка.
— Чудно. Ты готова приобретать знания и овладевать своей Силой, Ученица?
— Да, Учитель.
Сюззи, бледная, напряженная, но предельно собранная, встала от него по правую руку.
— Идем, Ученица. Слуга, ты тоже.
— Я благодарю вас за доверие, Повелитель.
Заря встала слева.
— Ну-ну. Идемте, девочки. Первый раз, в первый класс.
Барон Август Бри Сутта, Владыка, размашисто зашагал к широкому столу в центре поляны из толстых крепких плах. Белый плащ с вышитым серебряным орлом на спине, вился за его спиной. Вился без ветра, вздуваясь грозовым облаком, крыльями тьмы. Ощутимыми потоками Силы Темного лорда.
— Первое, что вы должны запомнить, мои Ученицы, что неважно время проведения ритуала и его место. Неважна глубина и правильность прочерчивания рун, качество эликсиров, декоктов и ингредиентов. Что-то у вас все равно получиться — дурной кошмар, нежизнеспособный уродец, кровожадная тупая тварь. Самое главное и важное — это верить в себя и в свою Силу. Без веры вы ничто. Это понятно?
— Да Учитель!
— Да Владыка!
— Хорошо. Бруно, закрепляй Пьера, он самый негодный по качеству. Еще одно важное условие — объект ритуала должен быть жестко зафиксирован и неподвижен более, чем допустимо по известным критериям. Ни каких дурманов, оглушения, любым способом лишения сознания! Иначе вы будете иметь дело не с разумом объекта, а с его дремучими инстинктами. Что вы получите на выходе мне пояснить?
— Неразумную, но послушную, тварь! — в один голос ответ, только быстро переглянулись друг с другом.
— Молодцы, ученицы. Вы меня радуете. Продолжим.
Август встал за головой бледного от ужаса, обмочившегося Пьера.
— Теперь внимательно смотрите, слушайте и запоминайте.
Над поляной вязью стальных струн, ощутимой плотностью рун, поплыл каркающий, шипящий невероятной древностью звук чуждого этому миру языка. Руки Августа в ореоле легкого сияния опустились на голову Пьера. Тело трансформируемого в Зверя выгнулось дугой и замерло в этом неестественном положении. Только крепкие ремни на поясе не давали напрягшимся мышцам переломить позвоночник. Ладони Владыки взлетели, вытянулись сумрачными облаками над грудной клеткой будущего зверя. Невесомое, плотное, непрозрачное и одновременно непроглядное темнотой слилось на тело Пьера, окутало его мутным коконом.
— Подойдите, ученицы. Сюззи, ты первая. Протяни руку, срастись с ним. Ощути биение его сердца, сделай его своим. Управляй им как своим. Делай, не сомневайся.
— Да, Учитель.
Сюззи вытянула руки с еле заметно дрожащими руками, прикусила губу. Ее ладони погрузились в дрожащее марево кокона. Минута, две, три. По ее виску скатилась прозрачная капелька, по подбородку насыщенно красного цвета. Тело будущего Зверя дрогнуло, дрогнуло, напряглось, ослабло. Глухо стукнулось о холодные листы хладного железа. Грудная клетка содрогнулась, застыла и вдруг заходила в рваном ритме, забилась пойманной птицей.
— Хватит, ученица! Отпусти его!
Сюззи обмякла, уронила руки, отступила, оступилась и упала бы, если бы не подхвативший ее Бруно.
— Молодец, ученица. Для первого раза просто очень хорошо. Я доволен тобой, Сюззи. Слуга! То же самое. Верь в себя, Заря. Я же в тебя верю.
— Да, Владыка.
Заря встала на место Сюззи. Но ничего не происходило. Ни через пять, ни через десять минут.
— Плохо, Слуга. Мало веры в себя, мало контроля. Но, что хуже всего, ты не веришь в свою Силу, Слуга! Я недоволен тобой.
— Прости… Те… Простите, Владыка!
— Сила простит, Слуга. Иди. Ну что ж, Пьер Ломакко, начнем, пожалуй. Ты ведь не против?
— Простите меня за дерзость, Владыка!
Август удивленно и несколько недовольно обернулся на оклик:
— Себастьян? Продолжай!
— Можно мне, Владыка? Можно я попробую… Сделаю! Испытайте меня, Владыка!
Август молча приглашающе провел рукой, отступил на шаг. Себастьян со скулами-камнями, губами-полосками, глазами-сталью, встал над телом. Руки его не дрожали, губы оставались плотно сжатыми. Минута, две и те же три. Август терпеливо ждал, внимательно отслеживая «искру» своего Второго Зверя. На «мясо» он не смотрел. Вот что-то дрогнуло в «искре» Себастьяна и тут же шевельнулась грудная клетка «мяса». Раз, другой. Неровно, с неравномерными перерывами. Но все неожиданно выровнялось, тело Пьера дышало, сердце билось то затихая, то ускоряясь, абсолютно покорное воле его Второго Зверя.
