Тут он попал в точку. Это именно то, что хочет сейчас Савельевич, который уже изнывает от долгого сдерживания. Надо как-то намекнуть Модяеву, что всем пора по самолётам.
— Давайте уже работать, товарищ генерал! — громко произнёс я.
Генерал-полковник выпрямился, выпятил грудь вперёд и пожал мне руку.
— Это правильно. Хорош болтать, верно? — улыбнулся он, но сбоку снова начал дёргаться Савельевич. — Сынок, ты за отбойник хочешь?
— Товарищ генерал, боюсь, духам не донесу.
Генерал немного посмеялся, подхватив волну всего строя, и распустил всех по самолётам. После этой команды бежал Гусько быстрее, чем от мужа любовницы.
Когда Савельевич закончил и присоединился к нам для «самых» последних обсуждений, появился и командир.
— Так, ребя, в полёте не шутить. Анекдоты не травить. Всем ясно? — пригрозил пальцем Валерий Алексеевич, строго обведя всех взглядом.
— Командир, ну а после? — поинтересовался Бажанян.
— Араратыч, после я тебе сам расскажу больше, чем Никулин со сцены. И главное, — остановился на последних словах Томин, глубоко вздохнув. — Молодых пацанов берегите. Чтоб к вечеру двенадцать самолётов на нашей стоянке стояло. Это приказ!
Все молча кивнули, а Томин остановил взгляд на мне и Барсове. По-отечески похлопал по плечу каждого и закурил.
Пока мы занимали места в кабинах, Валерий Алексеевич ходил по бетонке, выкуривая одну сигарету за другой. Дубок, как и полагается, посадил меня на место и поправил мне обмундирование. Шлем одевать было рано, поскольку мы выдерживали установленный интервал между группами.
На своей стоянки стали запускаться вертолёты, в которые запрыгивали десантники. Им предстоит высадиться уже на «подготовленную» нами территорию. Указание вышестоящего начальства было прямым — «чугуния» не жалеть.
Я приложил к уху шлемофон и включил радиостанцию, чтобы прослушивать канал управления. Сидеть продолжительное время в этой «говорящей шапке» очень неудобно. Пока ещё солнце Афганистана в эти утренние минуты сильно не припекало, но к моменту нашей посадки бетон уже будет раскалённым.
Вертолёты всей своей огромной стаей уже порулили к полосе. Им нужно вылетать раньше, чтобы выйти в район сразу после основной группы. И она, кстати, тоже пришла в движение.
— Группа 1, рулим вправо, — прозвучал в эфире голос ведущего Су-17М3.
Вот теперь операция официально началась! Камуфлированные истребители-бомбардировщики, завешенные ФАБ-250 и 500 по полной программе, медленно рулили по магистральной рулёжке к полосе. Им и полку Су-24х с Карши-Ханабад предстоит нанести первый удар. Сомневаюсь, что после них там что-то останется.
— Группа 2, я Окаб, 1! — дал нам команду руководитель полётами.
— Понял, 1! — ответил ему Бажанян.
Под этой цифрой скрывалась команда на запуск. Скрытное управление войсками нужно соблюдать всегда. Духи тоже не дилетанты, а при технической поддержке западных кураторов могут заиметь и разведданные, и аппаратуру связи хорошую.
— Внимание, группа 2, влево по одному, — прозвучала в эфире команда Араратовича на выруливание.
Я и мой ведущий уже были готовы. Им, как это ни странно, сегодня был Буянов. Валера в нашей группе вместе с Гнётовым будет выполнять целеуказание, нанося удар первыми с использованием С-24. За ними и мы зайдём для работы, применяя кто РБК, а кто-то ОФАБ.
Буянов, чей самолёт был рядом с моим, показал мне жестом, чтобы я рулил первым. Когда справа от меня показалось здание высотного снаряжения, я заметил на крыльце Ольгу. Вышла ли она проводить меня или вообще всех, уже и неважно.
А вот на балконе командно-диспетчерского пункта следило за всем высокое начальство, наблюдая за большой вереницей самолётов и взлетающими вертолётами. Силуэт Ани здесь можно было разглядеть очень хорошо. Судя по её вытянутой вперёд руке, она записывала на диктофон интервью с одним из генералов.
И да, вся стая вертикальных воздушных судов практически одновременно поднялась в воздух и заняла курс на северо-восток к долине Панджшера.
В эфире были слышны только переговоры вертолётов. Команду на взлёт первой группе по-прежнему не давали. Но время «Ч» уже наступило. Идёт уже сдвижка. В столь плотном порядке, когда интервал между большими группами самолётов всего 5–8 минут, всё должно быть строго по времени.
— Окаб, я Группа 1, мы готовы, — спокойно произнёс ведущий Су-17М3.
— Ждать, — коротко ответил руководитель полётами.
Хотя голос был не его. Может, что-то пошло не по плану?
Уже начали запускаться и МиГ-23е полка Реброва, чей бодрый голос я услышал в эфире. А вот вертикальных уже не было слышно. Ушли на 2й канал боевого управления.
Время шло, а ведь на земле долго стоять напряжно. Не берём в расчёт сжигание керосина. Про своё не самое хорошее состояние, когда твой светлый комбинезон стал тёмным от пота, можно не учитывать. А вот время работы двигателя на земле — это стоящее ограничение.
— Окаб, у нас время работы на земле ограничено, — вышел уже на связь Бажанян.
— Внимание, всем не ныть! — резко сказал в эфир Модяев.
Прошло ещё минут пять. Я начал уже проверять ботинки, чтобы в них не скопилась вода. Давно Я столько не потел!
— Группа 1, я Окаб, 12! — прозвучала долгожданная команда на взлёт руководителя полётами.
И понеслось! Начали взлетать пары бомбёров, тяжело отрываясь от полосы. Даже при такой, не самой высокой температуре, приходится учитывать величину разбега на 30, а то и на 70 процентов больше от расчётной.
Когда закончили взлетать Су-17е, в воздух погнали и нас. А ведь это идёт вразрез с расчётами!
— Окаб, группе 2, уточните время взлёта, — запросил Бажанян, но ответили ему очень даже понятно.
Так понятно, что уши в трубочку завернулись. Что-то явно пошло не по плану.
Через пару минут мы уже летели над перевалами в сторону долины реки Хазара. Само узкое горло Панджшерских ущелий проходили на высоте 7000 метров, наблюдая, как тянется под нами одноимённая река узкой полосой.
Рядом с нами идут в звене ещё пара Мендель и Барсов, а где-то внизу своим роем мчатся вертолёты.
С такой высоты их, конечно, не увидишь. Зато можно прекрасно услышать в эфире. Что у нас и получилось сделать, когда перешли на канал боевого управления.
— 001й, группа 801го, прошли второй поворотный маршрут. До района работы 20 минут.
Вот же досиделись на земле! Нет у нас теперь запаса перед вертолётами в те самые 5–8 минут. Будет всё ещё плотнее.
Нам самим лететь минут 10 до цели. А ещё за нами группа Реброва и Су-25 своим звеном будут добивать и проконтролируют результаты работы.
Под позывным 001 был руководитель операции, которым полковник Павлов. Он должен находиться на борту Ан-26РТ и контролировать весь процесс операции. Как же он допустил такое рассогласование в действиях?
— 001й, группа 101го выходим в район цели, — доложил ведущий Су17М3.
— 101й, я 001й, разрешил работу, — дали им команду с борта управления.
Голос был явно не Павлова. В последний момент кто-то из больших начальников решил поруководить и отодвинул в сторону Виталия Егоровича?
— 101й понял вас.
Продолжаем свой полёт. Бажанян командует, куда выполнить разворот и когда снижаться. До цели осталось 30 километров, но впереди только огромные клубы дыма, которые остались после отработки по своим целям первой группы.
— Занимаем, 3200–3500, — дал команду наш зам по лётной. — 001й, группа 201го к работе готова. Цель наблюдаю.
— 201й, понял вас. Работу разрешил.
Вижу, как вперёд выходит пара Гнётова и Гаврюка. Сейчас они дадут залп своими С-24ми, а мы уже за ними начнём сбрасывать.
— 201й, ваш западный склон, — напоминает нам 001й.
И голос такой противно-знакомый. Уж не с командования ТуркВО приехали ребята?
— 001й, понял вас.
Снижаемся ещё ниже, до 2500 метров. Наш боевой курс практически совпадает с направлением русла Хазары.
— Включаем «Главный», — дал нам команду Буянов. — 207й, вы за нами.
