называется фальшион, — сказал Григорий. — Он сделан в Новгороде, и на нем вварено клеймо мастера. Его зовут Лотар.
— Хм и, правда, — изумился Ираклий, читая надпись на латыни. — Лотар! Склавины делают такие клинки? Теперь я готов поверить в то, что ты привез мне добрых воинов.
— Могу ли я показать вам одного из них, о, великий? — вкрадчивым голосом спросил Григорий. И, дождавшись утвердительного ответа, завел в шатер закованного в железо дана. — Это Сигурд Эйнарсон, который носит имя Ужас Авар. Он сразил в одном бою наместника севера и еще тридцать семь воинов.
— Дева Мария, помилуй меня! — прошептал император, с испугом оглядывая исполинскую фигуру Сигурда, медвежью шкуру, что закрывала его голову, плечи и спину, и уродливую маску, скрывавшую лицо воина. На лицах евнухов был написан ужас, а некоторые даже перекрестились. — Он человек или демон?
— Он слуга моего князя, и следующие четыре года будет служить вам. Мой государь посчитал, что фунт золота в год — небольшая плата такому воину.
— Несомненно, — кивнул Ираклий, с интересом разглядывая доспех. — Посмотрите на эту работу! Я теперь понял, как он сразил столько воинов в одном бою. Да его надо слонами затоптать, чтобы убить. Такое мелкое плетение даже копьем будет очень тяжело пробить, а тут еще и эти пластины!
— Мой князь прислал вам пять сотен данов, ваша царственность. Он просил напомнить, что в тот день, когда преторианцы убили императора Гая [50], то лишь германцы из племени батавов остались ему верны. Император был жив, пока сражался последний воин из его стражи. Эти даны тоже являются вэрингами, воинами по клятве.
Ираклий растерянно посмотрел на патрикия. Он был не слишком сведущ в римской истории. Он ведь и природным римлянином не был, его дед пас баранов в армянских горах. Александр медленно закрыл и открыл глаза, подтверждая сказанное. Личная охрана древних императоров состояла из германцев, которых ни подкупить, ни запугать было невозможно. Они были верны клятве до самого конца.
— Покажите, что они умеют, — резко ответил Ираклий, — и я не пожалею для них золота. Но если они окажутся плохи, то я прикажу раздеть их догола и выгнать из лагеря.
— Они готовы, величайший! — склонился Григорий, когда толпа, разодетая в шелка, высыпала на улицу. — Их командир Хакон Кровавая Секира был награжден за храбрость белым плащом. Он может своим топором разрубить голову врага до зубов.
— Какие забавные у них имена, — промурлыкала императрица Мартина, с жадным интересом вглядываясь в ровные ряды плечистых бородатых здоровяков. Ее ноздри трепетали в предвкушении зрелища. Или по какой-то иной причине…
— Хакон, начинай! — крикнул Григорий. — Конные лучники!
— Черепаха! — заорал Хакон, и строй с глухим стуком превратился в огромный деревянный ящик, ощетинившийся копьями.
— В три шеренги становись! Копья опустить!
— В восемь шеренг становись!
— В походную колонну по два! Щиты за спину!
— Фулкон!
— Каре!
— Что еще за каре? — удивился Ираклий. — Нет такого построения.
— Это квадрат из тяжелой пехоты и лучников, защищенный длинными копьями, — пояснил Григорий. — Такой строй не смогут проломить даже ваши катафрактарии. Если императорскую чету нужно будет спасти, то она будет в центре, укрытая щитами.
— Я их беру, — резко сказал Ираклий. — Они будут охранять меня и Августу. Этим, как их… варангам будут платить столько же, сколько и схолариям. Кстати! — император повернулся к своему секретарю. — Напиши брату, пусть выгонит из дворца всю эту бесполезную шваль. Нам сейчас не до церемоний, а стоят они безумно дорого. Пусть оставит только полк исавров-экскубиторов [51], они хоть воевать умеют. Быка привели?
Несчастное животное, которое притащили к шатру императора, тоскливо мычало. Четыре человека накинули петли на его шею и приволокли из загона, где он жевал траву. Бык не ждал от этого ничего хорошего и водил по сторонам налитыми кровью глазами.
— Меч мне! — крикнул Ираклий. — Да не этот, болван. Тот, подаренный архонтом!
Он подошел к быку, подышал, успокаивая дыхание, и одним ударом снес ему голову. Кровь брызнула на парчу его облачения, но Ираклия это совершенно не побеспокоило. Раболепные крики и поздравления император слушать не стал и ушел в шатер. Его уже тошнило от сладкой лести евнухов. В груди императора загорелся робкий огонек надежды. Плевать на демонов, ему нужна победа.
— Так что хочет за помощь твой архонт? — спросил протоасикрит Александр у Григория, когда гомонящая толпа, обсуждавшая блестящий удар повелителя, вновь заняла свои места в шатре и почтительно замолчала. — Золота, тканей, драгоценности?
— Нет! — к всеобщему изумлению, ответил Григорий. — Этого нам не нужно! Вот список. Дайте нам это, и через три-четыре года вы получите назад Сирмий.
Патрикий развернул список и начал его читать. С каждым мгновением его лицо вытягивалось все больше, а затем на нем появилось выражение полнейшей растерянности.
— Читай же, наконец! — сказал сгорающий от любопытства император, от которого не укрылось выражение лица многоопытного интригана. Да что же такое было в этом свитке?
— Посвятить в епископы Норика пресвитера Григория!
— Это я, — скромно сказал посол.
— А что скажет архиепископ Хоноберт, если тебя посвятят в сан в Константинополе? — едва сдерживая смех, спросила Августа.
— Он будет просто в ярости, госпожа, — с улыбкой поклонился Григорий, отдавая должное ее проницательности. Судя по довольному выражению лиц императорской четы, этот сан у него был в кармане.
— Художник, который может расписать церковь, — торжественно продолжил изумленный донельзя патрикий.
— Что-о? — изумился император, а по рядам вельмож прокатилась волна удивленного шепота.
— Это я попросил его светлость, — скромно пояснил Григорий. — Хочу в красивом храме служить.
— Мастер для строительства моста через Дунай, — продолжил патрикий.
— А это еще зачем? — изумился Ираклий.
— Войска перебрасывать, — сказал Григорий. — В наших краях довольно холодно, а воевать приходится и поздней осенью, и ранней весной. И еще мой князь хочет наладить торговлю с Империей. Караваны из Галлии пойдут прямо в Константинополь. Он построит постоялые дворы до самой границы и обеспечит их безопасность.
— Дальше, — махнул рукой совершено ошарашенный Август. Мелкий князек склавинов в упор не замечал кагана аваров, словно того уже не было, и у Ираклия это никак не укладывалось в голове.
— Мастер, который умет делать боевые машины — баллисты, скорпионы и онагры.
— Вот еще, — фыркнула императрица. — Мы потом все это увидим под стенами столицы.
— Дадим! — резко прервал жену Ираклий. — Склавины из Македонии и Фракии уже строят метательные машины и без нашей помощи. Поначалу они просто захватывали город и пытали всех подряд, пока не находили нужного мастера. А теперь уже и сами умеют это делать.
— Резчик монетных штемпелей, стеклодув, искусный металлург, кораблестроитель, алхимик…, - продолжил патрикий.
— Лучше бы
