— Э-э, не, — замотал он головой, — я и сам неплохо стреляю…
— Неплохо? — перебил я его. — Ты слышал про меня, Пузырь? Недавно я с янычарами конвой внешников расстрелял и так метко укладывал этих уродов, что Янычар мне большое спасибо сказал и к себе в отряд снайпером звал потом. Ты уверен, что стреляешь лучше меня, а? Дар у меня такой — меткая стрельба.
— А-а… блин, ладно, только мне предупредить нужно всех, а то паника начнётся, — после этих слов он нажал тангенту на рации, не доставая ту из нагрудного кармашка, и произнёс. — Это Пузырь, мы сейчас на полминуты остановимся для смены мест, я за руль, Сервий за стрелка.
— Рехнулись, что ли?! Никакой остановки! — прокричал кто-то грозным голосом в радиостанции.
— Не разре… ты что делаешь?! — вскрикнул пассажир, когда я остановил УАЗ.
— Торможу, сам не видишь? Давай садись за баранку, и погнали. Только аккуратнее с моим рыжиком.
Радиостанция после нашей остановки не смолкала минуты две. Брань и угрозы сыпались на мою голову и голову побледневшего Пузыря, пока я не выхватит рацию у него из кармашка и не высказался, поймав паузу:
— Это Сервий, хватит эфир засирать, а то из-за тебя дозор не слышно!
В рации что-то хрюкнуло, и наступила тишина.
— Нормально ты его приласкал, — покачал головой Пузырь. — Только зря ты так, он тебе это припомнит.
— Кто?
— Да старший наш, помощник главы Орешка. Петом все зовут, хотя с самого начала, его Петухом окрестили, но лотом срезался последний слог. Он сам и срезал, подмазал кого нужно. Борзый он очень, задиристый не по делу. Потому и Петух, хотя поначалу, в это слово и другой смысл вкладывали.
— Попроще можно сказать — говенный. Плевал я на него, мне бы разобраться с этими килдингами и отдохнуть нормально, а то который день, то бегу, то стреляю, то еду, то убегаю, — вздохнул я. — Из-за этого, на всех и срываюсь.
— Тьфу… тьфу… тьфу, — быстро поплевал в левую дверь Пузырь, потом серьёзным тоном произнёс. — Не вспоминай сектантов вне стаба, плохая примета.
В тишине мы катили минут двадцать, пока впереди вновь не затарахтел «утёс», а в рации не раздались злые голоса дозорных. Через минуту к создаваемому ими шуму присоединился пулемёт с «шестьдесят шестого».
Затем в рации затрещали сразу несколько операторов.
— Тут кусач… два!..
— Мля, лотерейщики толпой валят на нас! И Прыгуны!..
— Сука! Сука! На!..
Перебил весь шум и гам голос разведчика из пикапа:
— Это орда! Орда! Мать вашу! Всем назад!
Пузырь от неожиданности нажал на педаль тормоза, заставляя машину пойти юзом и развернуться боком.
— Ты сдурел?! — заорал я на него. — Дебил, что творишь? Кто тебя учил водить машину?!
Разумеется, «уазик» после таких выходки заглох и перестал заводиться. Пузырь бессмысленно щёлкал ключом.
— Стой! Хватит! Да стой же! — я от души приложился ладонью по его руке, которая давила на ключ. — Сломаешь же!
— Пузырь, что там у вас? Почему встали? Мы разворачиваемся и уходим на грунтовку вправо в пяти километрах от этого места, мы её проезжали несколько минут назад — в рации прозвучал голос Пета.
— Машина заглохла, не заводится! — чуть ли не плача ответил мой напарник.
— Выходите, вас подберут!
— А вот щас, — оскалился я. — Прикрой меня!
— Что? Ты что задумал? Пошли наружу, пересядем к парням.
— Да иди ты… к этим парням, — с трудом сдержался я и выскочил наружу. На этой старой модели капот открывался с помощью двух кнопок на «морде» с улицы. Откинув на лобовое стекло капот, я первым делом посмотрел на аккумулятор.
— Так и знал, — прошипел я. — Вот урод.
Последнее слово было адресовано Пузырю, из-за которого батарея соскочила со своего места и сорвала клеммник. Хорошо, что массу. Замкни тут «плюс» и пришлось бы в самом деле перебираться в чужую машину, бросая своего «рыжика».
— Ты чего возишься? — крикнул водитель из «шишиги» притормозив рядом. — Запрыгивай в кунг, пока мутанты за жопу не взяли!
— Клемма соскочила. Я за полминуты всё исправлю, — ответил я и вернул на место тяжёлый аккумулятор, нештатный и потому с трудом уместившийся на заводском месте. Из-за размера и штатное крепление пришлось снимать, прихватив батарею тросиком, да только не помогло. Ну, Кулибины, нашаманили мне тут. Когда вернусь в Орешек, то непременно всем там вставлю пи… волосатой штуки.
Уазик завёлся с полуоборота, стоило крутануть ключом в замке зажигания.
В колонну я вошёл последним и с огромным отставанием. Когда машины уже скатились на грунтовку, которая шла сразу за большой заправкой, я только к ней подъезжал. И провозился-то всего минуты две с машиной, но пока разгонялся (УАЗ — далеко не гоночный болид с Формулы-1) колонна успела умчать далеко. И даже про меня совсем забыли, даром, что я чужак, а мой напарник уже успел давным-давно смазать салом пятки.
А ещё этот урод рацию забрал, а моя «телефункен» спрятана в мешке, в который мне не забраться на ходу никак.
— Урод, — вслух наградил я своего недавнего товарища неприятным эпитетом.
Меня, всё же, не бросили.
Где-то через три километра от трассы я увидел «шишигу» на дороге.
— Ну, ты и псих, — проворчал водитель, который недавно предлагал забираться в кунг. — А если бы мутанты тебя схарчили?
— Как видишь сам — я жив. Но спасибо за заботу. Что стоишь?
— Тебя жду, чего же ещё. Забирай своего напарника, и покатили.
— Пузыря? Пошёл он в жопу, — почти тактично отказал я. — Лучше скажи, куда мы сейчас?
— Километров семь до шоссейки, потом по ней ещё пятнадцать и опять выскочим на трассу, а там крюк кэмэ в сорок и, считай, на месте. Часа за полтора управимся. Главное, чтобы орда не свернула или не остановилась. Поехали!
— Он сказал «поехали, он взмахнул рукой», — негромко произнёс я. — Поехали, космонавт!
— Это откуда, про кого? — заинтересовался собеседник.
— Гагарин. Ты чего, первого советского космонавта забыл?
— Первого? — хмыкнул он. — У нас Швыдко был первым, кто полетел в космос, за ним какая-то тётка, а потом только американцы. И на Луне мы их опередили, правда, те такую бучу подняли, мол, всё это постановка, невозможно так быстро всё…
— Эй, да погнали уже! — прервал водителя чей-то злой голос из кабины. — Наболтаетесь, когда в Парадиз прикатим. Наши уже километров пять, наверное, отмахали!
Нас прихватили на середине шоссейки, поймав в классическую ловушку в партизанской войне «федеральная колонна vs террористы».
В этом месте, где мы попали в засаду, дорога проходила между двух огромных, как по высоте, так и по протяжённости, холмов, огороженных старым ржавым сетчатым забором, от проезжей части.
Вылетевшие из-за холмов два боевых беспилотника накрыли пулемётно-ракетным огнём головной пикап, лотом прошлись по «шишиге» и в довершении задели самым краешком меня. «Буханка» каким-то чудом умудрилась уцелеть и даже попыталась проскочить мимо полыхающего пикапа, но нарвалась через двести метров на пулемётную очередь.
На «рыжике» осколками от рядом взорвавшейся небольшой ракеты (примерно точно такую же я уже видел, неразорвавшуюся и с отказавшим самоликвидатором, в груди у отрицателя-сектанта) посекло колёса с правого борта, выбило стёкла и продырявило двери. Повезло, что все влетевшие в салон кусочки металла уже потеряли свою убойную мощь и большей частью попали в сиденье. Кустарная броня спасла, остановив мелкие осколки и почти полностью забрав энергию у тех, что побольше.
Схватив мешок и оружие, я открыл дверь и почти «рыбкой» выпрыгнул из машины.
Где ползком, где перебежками пригибаясь как можно сильнее к земле, я побежал вдоль забора по кювету, включив Дар. Опасался не внешников — понять, кто нам устроил горячий приём, помогли летательные аппараты — случайных пуль и осколков, щедро летавших вокруг.
Из разбитой техники вылезли мои спутники по автоколонне, которых уцелело, к моему удивлению, очень много. Вслепую застучали их автоматы. Иммунные не видели врага, но страх и адреналин не давал сидеть тихо, пока над головой летает смерть. Кто-то садил рожок за рожком в небо, пытаясь сбить дронов, пара человек, поливали вершину левого холма, заросшую кустарником, где так удобно сесть в засаду.
Помогать им я не собирался. Слишком неравные силы, поэтому и шансов нет на спасение, никаких. Человека три с моими способностями, могли бы переломить ход боя и вытащить зажатых у разбитых машин людей, один же я ничего не мог сделать, только отомстить… потом. Как мстят бойцы Янычара.
Я прополз уже почти весь холм в кювете, когда в трескотню автоматов вплелись негромкие, почти неслышимые хлопки.
Выглянув из своего укрытия, я увидел, как на дороге быстро распускаются фонтаны непрозрачного серо-белого дыма. Или газа.
