Рядом с императором шел премьер-министр и, что неожиданно меня удивило и порадовало, мой старый приятель — Исаев. Следом двигались отборные бойцы личной гвардии — пожилые матерые бородачи.
Я заметил, как некоторые люди морщатся и отводят глаза. Хапанули, видать, по слизистой, разглядывая ауру — яркий плотный поток со стальными оттенками. Исаев был хорош, возможно, даже сильнее императора. А вместе они так вообще давили таким «авторитетом», что аура охраны просто сливалась в бледный серый фон. Хотя…
Я напрягся. Где-то в глубине потока мелькнул смазанный признак знакомого рисунка «желтого» уровня. Конкретно такую я еще не видел — может, и ошибка, а, может, скверна пробралась и в охрану государя.
Находясь на границе реальности и настроив все свои чувства на ауру, я плохо контролировал происходящее в реальности. Речь распорядителя, аплодисменты и восторженные крики — все было смазано и доносилось будто бы из-под воды. Меня кто-то мягко, но настойчиво толкал, пытаясь через плечо разглядеть сцену, куда начали выходить победители рейтинга.
Я не слышал названия, толком не видел лиц. Для меня все выглядело этаким парадом супергероев вселенной Marvel — яркие мощные радужные круги, оставляющие след на сетчатке глаза. Я моргнул, но это не помогло — концентрация силы была настолько высока, что даже сквозь опущенные веки эффект не развеивался.
До меня донесся голос ведущего, с накрученной интонацией, будто боксеров на ринге представляют. Началось награждение первой десятки рейтинга охотников. И под очередную бурную, но гулкую для меня, волну аплодисментов перед глазами замаячил след «оранжевой» скверны.
Прямо над ухом, довольно отчетливо, охнула какая-то дама: «Однако, как же поднялись Арсеньевы. Кто бы мог подумать? Какой успех!»
«Босс, не парься, я все фиксирую…» — в голове пронеслось подтверждение от Ларса, понявшего, что мне тяжело сфокусироваться и вернуться в реальный мир.
Еще волна аплодисментов, еще поток насыщенных красок, плотных, сочных, переполненных силой, наглостью, гордыней, но и завистью. Потом еще и еще — сильнейшие одаренные страны выходили на сцену, получали награды, разряжаясь бурей эмоций, но без скверны.
И, наконец, появилась она — липкая изворотливая «красная» змея.
Аплодисменты превратились в шипение, алые пятна, минуя глаза, вгрызлись прямо в мозг, оживляя воспоминания Маши и рисуя картинки гибели родителей. Переполненный аурой зал начал давить, голову словно в тиски зажали и крутят, и крутят, сдавливая все больше. Меня начало мутить от головной боли. Она пронизывала от макушки, убегая к пяткам, и, возвращалась обратно, трансформируясь в волну бешенства. Перед глазами все уже было красным. Я поплыл, чувствуя, что теряю контроль.
В ушах нарастал барабанный бой, сквозь который слабым писком донесся голос соседки: «Ха! Прайд графа Львова — ну, кто бы сомневался? Эти всегда прут по головам. Не удивлюсь, если в следующем году обойдут самого императора… Ой! Мужчина, что с вами? Вам плохо? Что происходит? Нельзя применять силу в обществе…Что…»
Женский визг неожиданно оборвался, я почувствовал возню рядом с собой. Кто-то разбегался, толкаясь, но кто-то, наоборот, приблизился ко мне вплотную.
Сквозь красную пелену перед глазами возник мягкий силуэт. Я почувствовал прикосновение холодных ладоней на лице. Нежные женские пальцы коснулись моих глаз. Меня обняли и, прижавшись вплотную, что-то прошептали голосом из другого мира. Голосом, который я меньше всего ожидал здесь услышать.
— Матвей, это я. Все в порядке, выдыхай бобер, а то будет, как в тот раз, когда нас менты на Арбате забрали.
— Настя?! Какого хрена…
