было. Мысли были намного проще, они не были оформленных в конкретные слова, но этой мелочи, крупинки, хватило, чтобы я начал пытаться понять, в чем проблема. И так, я постепенно стал возвращать себе свое Я.
— Думаешь, у них есть шанс так же, как и тебе, пробудить себя? — спросила Лунара, рассматривая одного из полых, что полностью утратили себя и сейчас являлись не более, чем не мёртвыми телами, сознания в которых уже и не осталось.
— Может быть и есть. Но он, наверное, даже меньше, чем у встреченной нами ранее нежити. Хотя, может быть, только опустившись на абсолютное дно, можно оттолкнуться и начать подъём. Не знаю. Я совершенно не занимался этим вопросом и могу только строить догадки. Нужно очень много текстов, исследований и испытаний, чтобы посмотреть, есть ли какой-то способ их… как бы это сказать…
— Растормошить? — покинула словечко моя спутница.
— Да. Наверное, это очень подходящее слово. Однако… думаю, если я смогу найти способ полноценно воскресить нас и отринуть сковывающий нас холод… быть может, это позволит и им вернуть себя.
— Или окончательно и спокойно умереть, разорвав этот бесконечный цикл страданий и безумия. — Кивнул Лунара.
— Может и так. Учитывая, что душа в них всё помнит… даже не знаю, что милосерднее.
— И что собираешься делать с ними сейчас?
— У нас только два возможных варианта. Просто оставить их здесь и не обращать внимания на их присутствие. Или… я окончательно их уничтожу и заберу их души.
— Почему нельзя просто уничтожить их тела и отпустить душу? — поинтересовалась Лунара, даже не допускал в своём голосе возможности того, что я не знаю ответа.
— Это… я покажу тебе, — подумал я, и пошёл чуть в сторону, выходя из-за стен руин, что ограничивали наше поле зрения, остановившись перед выложенной из досок тропы, что вела по поверхности огромного водоёма в возвышающимся из воды верхушка зданий, что едва можно было разглядеть в свете тусклого призрачного огня.
— Что это?
— Город. Величайший город, что был дарован Лордом Гвином четырём королям людей. То, что ты можешь увидеть, это лишь верхушки самых высоких зданий. Город находится под огромной массой воды. Новый Лондо. Когда-то он звался именно так.
— Что… что произошло? Почему он затоплен? Это ведь произошло ещё при твоей жизни, не так ли?
— Да. Я не знаю всего, но… Четыре Короля были могущественными существами, что когда-то получили часть души Лорда Гвина. Однако, в конце концов, по тем или иным причинам, они сошли с ума. Они убивали всех, кого только могут достать, чтобы только забрать из них то, что сейчас мы называем человечностью. Она позволяла им становиться сильнее, а так же быть бессмертными. Когда стало понятно, что бороться с ними и их войсками слишком сложно и опасно, было принято решение затопить город навсегда и таким образом запечатать его. Все, кто ещё жил в городе и чудом выжил, были затоплены и разорваны огромной массой воды. От их тел едва ли что-то осталось. Тогда проклятие нежити ещё было лишь слухами и не стало так распространено. Они не могли воскреснуть и их души освободились. Однако, получив свободу, они не исчезли. Как говорили наши чародеи, пропитанные ненавистью и злобой, яростью и желанием отомстить, не важно кому, их души цеплялись за этот мир и в итоге, этот затопленный город стал городом-призраком. Все его жители, что были тут в момент затопления, обратились в убивающих всех, кого они заметят, призраков. Злых духов. Их звали по разному, но суть оставалась одна. Как ты думаешь, Лунара, если они, убитые из-за власти своих правителей и пропитавшиеся ненавистью, обратились в злобных духов, что произойдёт с душами полой нежити, которая помнит всё пережитое ей в теле нежити безумие и страдания? Я почти уверен, что это сразу породит лишь новых призраков-убийц. А как с ними сражаться я не знаю.
— Есть хоть какие-то варианты? — с закрытыми глазами, спросила Лунара.
— Опять же, пока что их у меня только два. Первый — хранить их души внутри себя, куда они попадают в случае полного уничтожения тела. И делать это до тех пор, пока я не найду решение, если вообще когда-нибудь смогу его отыскать. Второй, недавно найденный мной путь — использовать Пламя. Каким-то образом оно филигранно выжигает память, эмоции и прочие личные эмоциональные связи и эманации из души, оставляя только полезный материал, который сливаясь с моей душой, в отличии от Духовной Субстанции, полученной из Частиц Души, всесторонне усиливает меня, без возможности выбрать направление и путь слияния. Вместе с тем я буквально переживаю всю жизнь души, осознаю и понимаю, перенимают всю память и жизнь души. И когда я говорю всю, я говорю именно обо всей! Даже те десятилетия бытия нежитью, которые душа отлично запомнила. Однако, душа в процессе… она очищается и освобождается. Она отдаёт мне, словно расплавленный в огне металл, все полезное и, сбросив весь груз, полностью освобождается. Это… сложно объяснить более понятным языком и все основано только на моем чувственном восприятии, однако… все именно так, как есть. Это единственные пути, известные и доступные мне сейчас.
— Это не вредит тебе? — спросила меня Лунара, видимо, что-то понимая.
— Я тоже боялся этого. При моей жизни те, кто поглощал и пожирали чужие души для своего усиления были уже очень редки, но такие все же имелись. И всегда, все без исключения, заканчивали одинаково — самоубийство, или превращение в монстра, что стремится убить все живое и поглотить ещё больше душ. Я не хочу становиться им подобным. Но Пламя… оно идеально выполнило свою работу. После его жара, в душе не осталось ни единой эманации души, накопление которых и приводит к безумию. Но… даже так… поглотив всего одну душу… я пережил больше века чужой жизни, видя мир чужими глазами, слыша чужими ушами, испытывая те или иные чувства чужим сердцем и думая чужим мозгом. Такое, даже без эмоций, не прошло бесследно. Чувство такое, словно я… резко устал. До сих пор отголоски этого чувства преследуют меня, хотя и слабеют с каждой минутой.
— Ты собираешься и дальше поглощать души и освобождать их от их груза? Собираешься взять их бремя жизни на себя? — с улыбкой спросила Лунара.
— Возможно. Но не сейчас. Не до тех пор, пока не почувствую, что готов. Пока не почувствую, что эта… усталость… полностью не сошла с меня. А там… если не найду другого способа освободить их, тогда… — мне не хотелось
