Кроме всего прочего Васин говорил, если, конечно, это можно назвать словом «говорил» — скорее бормотал в беспамятном полубреду, вот о чём:
— Мало того, ик, что они мне постоянно, ик, ничего снимать не дают, ик… Мало того, ик, что из комсомола хотели исключить, ик. Так ещё и дис… дискрен… ик… дискрендентировать хотели! Перед народом нашим дискрендитировать!! Сволочи… А за что? Ик… Ик… Ик… За что?!?! Ик… За то что я несу, ик, культру, ик, в мазззсы?.. Ик…
— Что значит дискредитировать? — уцепился за фразу генерал и, видя, что допрашиваемый начинает плыть, закрывая глаза, быстро добавил: — Кравцов, спросите его.
— Саша, Саша, не спи, — аккуратно постучал полковник по щекам подопечного. — О какой дискредитации ты говорил? Кто это хотел сделать?
— Я не знаю, ик… Но, ик, они меня песню не подходящую, ик, для конкурса хотели петь, ик, заставить.
— Какую песню? — стал уточнять генерал и Кравцов вновь расшевелил Васина.
Тот потёр глаза и, постоянно зевая и икая, стал рассказывать про готовящуюся провокацию. И чем дольше тот рассказывал, тем больше военные убеждались, что готовилась именно провокация. По-другому такое действо назвать было нельзя.
— В общем, ик, со всем своим творчеством я завязываю к едрене-фене. И, ик, становлюсь комбайнёром, ик. Вот я тут песню записал. Несколько экземпляров на память, ик, решил сделать. Они одинаковые, ик. Можете себе по кассете, ик, взять. На этом, ик, я с музыкой, ик, раз и навсегда, ик, завязываю, ик. На этом всё! Я спать, ик! — произнёс Васин и, резко схватив стоящую у ножки кровати, початую бутылку, присосался к горлышку.
— Кравцов, — скомандовал генерал расслабившемуся товарищу.
— Отбираю уже, — прошипел полковник и через десять секунд всё же сумел-таки вырвать бутыль.
Однако клиенту тех секунд, что он пил оказалось более чем достаточно. И без того мутные глаза Саши помутнели ещё больше, он ещё раз громко икнул, как бы прощаясь со всеми и, повалившись на бок, захрапел.
— Чёрт возьми, не сообразил сразу убрать подальше, — расстроено произнёс Кравцов, рассматривая пустую бутылку в руке. Потом поставил тару на полочку шкафа и, повернувшись к генералу, спросил: — Ну чего, опять будем будить?
— Да незачем, — отмахнулся тот. — Он вроде бы всё рассказал. Если что, то мы его ещё раз опросим, как проспится и в себя придёт. И, кстати говоря, рассказ его мне крайне не понравился.
— Да, фигня какая-то, — согласился младший по званию.
Генерал прошёлся по комнате, подошёл к видеокассетам и, взяв одну из них в руку, не громко прочитал:
«Моя последняя песня. Дубль № 1». Рядом лежало ещё две точно таких же VHS кассеты с почти идентичными названиями, с той лишь разницей, что это были дубли два и три.
— Если это копии, то одну я возьму — для отчёта, — сказал полковник КГБ и, вспомнив о субординации, спросил: — Ты не против?
— Сначала нужно убедиться, что это копии, — резонно заметил Петров. — Ты с этим управляться умеешь? — показал рукой на видеомагнитофон и, увидев утвердительный кивок, скомандовал: — А ну поставь. Посмотрим, что он там понаснимал на прощание?
Кравцов взял из рук генерала видеокассету и, установив её в аппарат, включил воспроизведение.
Экран телевизора зарябил. В углу вспыхнула надпись «Рlay». Потом она исчезла, и появилось изображение пьяного Васина одетого в майку, на голову были надеты явно сломанные наушники и держащего в зубах папиросу «Беломор канал»…Затем заиграла вполне не плохая мелодия.Ну а через несколько секунд не курящий до этого дня Васин глубоко вдохнул папиросный дым и запел…
Сказать, что генерал с полковником были шокированы увиденным — это ничего не сказать. И клип, и музыка, и исполнение их буквально потрясли, вызвав бурю эмоций в душе.
Как только песня закончилось генерал, присевший на кровать, прошептал:
— Неужели у него всё так плохо?..
— Эх, Васин, Васин, — с жалостью посмотрел Кравцов на лежащего в кровати малолетку и тяжело вздохнул.
— Поставь ещё раз, — негромко приказал генерал и достав из ящика две полных бутылки протянул одну из них полковнику…
https://www.youtube.com/watch?v=rjvImL06_1k&t=4s — Остров в океане ане ане — ПРОРОК САН БОЙ
Просмотрев все три кассеты по три раза, военные пришли к выводу, что все экземпляры, от греха подальше, лучше изъять.Проведя беседу с бабушкой Васина, взяли с неё слово, что та не отпустит внука и не даст ему пить в течение сегодняшнего и завтрашнего дня.
— Я ему вообще больше пить не дам! А не только сегодня! И матери всё расскажу! Пусть она ему мозги вправит! — пообещала хозяйка дома, выливая последнюю целую бутылку в сугроб возле калитки.
Удовлетворившись ответом, попрощались и вышли на улицу.
— Я, наверное, за ним вечером приеду, — сказал полковник, когда они подошли к генеральской «Волге».
— Думаешь, она не справится с внуком? — спросил Петров.
— Может и справится, но только мне спокойней будет, если он в Москве останется. С меня ж за него спрашивают…
— С меня тоже. И теперь, когда мой начальник увидит вот это, — он потряс одной из видеокассет, — да ещё и услышит мой рассказ, то я, честно говоря, не знаю, что после этого начнётся. Васиным Устинов не раз интересовался. А тут такое… Даже боюсь представить, что будет…
— Чехарда будет. И ругань, — пророчески предрёк собеседник.
— Это точно… Слушай, ты же видишь, как ситуация складывается, — полковник кивнул и генерал, закурив, продолжил. — И ты прекрасно понимаешь, чьих рук это дело, — выдохнул дым, а его визави вновь кивнул. — Так что прошу тебя вот о чём: не торопись с докладом своему начальству. Подожди хотя бы до обеда. А то мало ли… Вдруг ваши быстрее отреагируют.
— А ты думаешь — это наши? — задал риторический вопрос подполковник КГБ, прекрасно понимая, что за всеми этими делами, скорее всего, стоит именно его ведомство.
— А кто ж ещё, — хмыкнул Петров. — Ну, так что — договорились?
— Замётано! — кивнул Кравцов и пожал руку своего давнего друга генерала-майора ГРУ.
* * *
Глава 33
Престарелая женщина проводила нежданных гостей и вернулась домой. Плотно закрыв дверь прошла в сени — сказать внуку, что всё в порядке и военные, наконец, уехали. Застав Сашу всё в той же позе — человека, убитого выстрелом в затылок и свалившегося на бок, она потеребила милого внучка за плечо и попробовала того разбудить. Однако любимый внук отчего-то просыпаться не собирался, а, не обращая внимания на причитание и тряску, продолжал блаженно посапывать и похрапывать.
Решив, что он, скорее всего, перенервничал и организм его не выдержал, включив защитную реакцию — провалившись в крепкий сон, она принесла из комнаты постельные принадлежности, кое-как сумела подложить под голову подушку и, укрыв внучка одеялом, ушла к себе в комнату, так ничего не узнав о причине такого беспробудного сна, на радость спящего и в конечном итоге свою.
А узнать там было что… Дело в том, что в начале, подготавливаясь к вполне ожидаемому визиту начальства, внук собирался только помазать губы водкой — для запаха. Тем самым он намеревался показать визитёрам, что они довели его до ручки и он, даже не будучи комсомольцем, взял да напился до бессознательного состояния, пойдя в разнос. Когда же утренние гости постучали в дверь и Саша опознал в них ГРУшника и КГБэшника, вместо ожидаемого Мячикова, Дорна, Екшина или на худой конец Минаева, то тут же понял, что его план может рухнуть, так и не начав реализовываться. Стало абсолютно очевидным, что эти матёрые зверюги его мгновенно расколют и, обвинив в симуляции, испортят всю двухходовку. Отчётливо осознавая с кем, конкретно, ему придётся сейчас иметь дело, прилежный внук залпом выпил полторы бутылки белого, как слеза, сорокаградусного эльфийского эля, закусив употреблённый напиток лишь одним пряником. Другого варианта не попасть впросак, Саша не видел, а посему ему пришлось нарушить данное себе слово — больше никогда не притрагиваться к алкоголю.
